Это просто Вьюи блог

Как же я люблю жить весной. Сама погода исцеляет твою душу. Я бы даже влюбился, но ненадолго, до середины мая, любить в жару - выше моих сил.

Если вдруг наболит — приходи ко мне, жалуйся. можешь даже кричать или бить посуду. Только не забывай моё имя, пожалуйста. Я твоё никогда не забуду.

Иногда хочется быть такой женщиной-женщиной. Звенеть браслетами. Поправлять волосы, а они чтоб все равно падали. Благоухать «Герленом», теребить кольцо, пищать: «Какая прелесть!». Мало есть в ресторане: «Мне только салат». Не стесняться декольте, напротив, расстегивать совсем не случайно верхнюю пуговочку. Привыкнуть к дорогим чулкам и бюстгальтеры покупать только «Лежаби». Иметь двух любовников, легко тянуть деньги. «Ты же знаешь — я не хожу пешком». «Эта шубка бы мне подошла»… Не любить ни одного из них. «И потом, в гробу, вспоминать — Ланского». А иногда хочется быть интеллигентной дамой. Сшить длинное черное платье. Купить черную водолазку, про которую Татьяна Толстая сказала, что их носят те, кто внутренне свободен. Если курить, то непременно с мундштуком, и чтоб это не выглядело нелепо. Иногда подходить к шкафу, снимать с полки словарь, чтоб только УТОЧНИТЬ слово. Говорить в трубку: «Мне надо закончить статью, сегодня звонил редактор». Рассуждать об умном на фуршетах, а на груди и в ушах чтоб — старинное серебро с розовыми кораллами или бирюзой. Чтоб в дальнем кабинете, по коридору налево, сидел за компьютером муж-ученый, любовь с которым продолжалась бы вечно. Чтоб все говорили: «Высокие отношения». Чтоб, положив книжку на прикроватный столик, перед тем как выключить свет в спальне, он замечал: «Дорогая, ты выглядишь бледной, сходи завтра к профессору Мурмуленскому. Непременно». А иногда хочется быть такой своей для всех в доску. С короткой стрижкой. И красить волосы, губы и ногти оранжевым. И ходить в больших зеленых ботинках, с индийской сумкой-торбой, с наушниками в ушах, с веревочками на запястье. Все время везде опаздывать, вопить в курилке: «Я такую кофейню открыла!.. Вы пробовали холотропное дыхание? — отвал башки!». И чтоб аж дым из ушей. Захлебываться от впечатлений. Не успевать спать. Собираться на Гоа в феврале. Сидеть в офисе за «маком». Вокруг чтоб все увешано разноцветными стикерами с напоминаниями: «придумать подарок Машке», «напомнить Витьке про ужин в среду», «купить новые лыжи». На рабочем столе чтоб фотографии детей в бассейне и в океане, портреты собаки лабрадор (почившей) и бородатого мужчины в странной желтой шапочке. Быть всю жизнь замужем за одноклассником, который за двадцать лет, представьте, так и не выкинул ни одного фортеля. Да еще и мирится со всеми этими друзьями, вечеринками, транжирством и немытой посудой. «Ты заедешь за мной в восемь?» — «Конечно, зая». А иногда хочется побриться на лыску и повязать платочек. Вымыться в бане хозяйственным мылом, но пахнуть какими-нибудь травками, полынью там или мятой. Научиться молиться, читать жития святых, соблюдать посты. Назвать сына Серафимом, подставлять, хотя бы мысленно, другую щеку. «Ты этого хотел. Так. Аллилуйя. Я руку, бьющую меня, — целую». Излучать доброжелательность и чтоб ненатужно так сиять от внутренней гармонии. Принести из церкви святую воду в баллоне, поставить ее в холодильник. И когда муторно на душе, умываться ею. И советовать мамашам, что если у ребенка температура, достаточно просто сбрызнуть. И чтоб это действительно помогало. А еще ужасно хочется пойти в официантки. Купить накладные ресницы и полное собрание сочинений Дарьи Донцовой. Научиться ходить на каблуках, флиртовать с посетителями, чтоб они больше оставляли на чай, говорить: «А вот попробуйте еще «карпаччо», уж очень оно у нас замечательное». Ходить в кино, копить на машину. Бросить бармена, закрутить с поваром-итальянцем. Висеть на доске почета как работник, раскрутивший максимальное число лохов на дорогое французское вино, которое они сроду не отличат от крымского. Пить сколько хочешь горячего шоколада из кофе-машины. И уже разлюбить греческий салат. А что мы имеем на деле? Пока только черную водолазку.

В жизни каждого есть такой человек, который не поддается логике, законам и принципам. Ты отлично понимаешь, что нет с ним будущего, семьи, счастья. Только боль, бесконечные разговоры и приступы какой-то неконтролируемой животной страсти. Ты гадаешь, любовь ли это, дружба, просто привычка. Отпускаешь. Думаешь, что забыла, удаляешь всё номера, смски и фотографии… А потом какой-то глупый сон, ночное смс или просто наступающий на пятки апрель — и ты уже думаешь о нем, вспоминаешь эти короткометражные моменты вашего «мы», но еще борешься. Почему-то, когда он звонит, ты бросаешь все — и в омут. В этот запах еле уловимый, в эти руки, в эти усталые глаза, сообщения в контакте и ночные пьяные звонки, время на твоих часах — его, целуешь в висок, знаешь, что еще чуть-чуть и всё. Но тем не менее, идешь до конца, до последнего шага. Все начиналось с ничего. Ничем и закончилось.

127 день августа. Такого холодного лета я еще не видел.

За следующие десять лет он узнал о ней многое: что любит и что не любит, какова в постели; смотрел, как она обманывает, хвастает, плачет, злится, радуется; как ест, спит, болеет; видел с косметическими масками на лице, пьяной, сидящей с книжкой на унитазе; помнил и голую, и в вечерних платьях. Но так и не понял, какова природа покоя, который охватывал его каждый раз, когда она оказывалась рядом, что бы при этом ни происходило.

Мужчины, которых я когда-то обидела, не беспокойтесь. Нашелся таки подлец, который за вас отомстил…

Я без тебя… Не то, чтобы не могу.
Просто такого - не пожелать врагу,
это когда согнули тебя в дугу -
девочка-лапочка - "не-подходи-опасно".
Это когда по сердцу - разрядом ток,
оно бьется как-то неправильно, между строк,
словно каждое слово - последний рывок, глоток -
невозможный, нелепый… и чаще всего - напрасный.

Это как будто воткнули в тебя иглу,
и она проникает под кожу, все дальше вглубь,
так что проще свернуться калачиком на полу,
чтоб забыть на минуту, где у тебя болит.
От нее никак не избавиться, не извлечь.
Она дрожью бьется где-то в районе плеч,
в сердце - и вовсе врывается, будто смерч -
не спасают ни но-шпа, ни звон молитв.
Это как будто ты - самый большой магнит,
меня тянет невольно, нанизывает на нить…
Только ты ведь холодный и твердый - ведь ты - гранит,
я едва успеваю не врезаться на бегу…

Ну а так все в порядке - улыбка, осанка, смех -
это вполне безобидный, невинный блеф.
Я, возможно, здесь даже кажусь вам счастливей всех.
Только я без тебя… А впрочем - могу. Могу.

Сказали, что душу не пропьёшь,
А я вчера пропила.
Приходили, резали кольцами дождь,
Спрашивали, как дела,
В окна вламывались,
Звоном расстанывались,
Сыпали
На пол осколками битого
Голоса – не стекла.
Верно, что угол мой – под столом,
Хлебные крошки, волосы длинные..
Кто-то шагает с весенним зонтом,
Ищет в подъездах моё магазинное,
Чёрствое, липкое, кем-то забытое
Счастье в пакетах, шуршащих (вокзально).
Тема-то, в общем, случайно избитая,
Выбрана мной не случайно.
Вместе – по трубам и серым дворам,
Слякоть, обрывки ранений от луж,
Сам мне сказал: никому не отдам,
Всё это – знай – никому и не нужно.
Грубо, натужно,
И грязью – рассвет.
Нам уже тысячу (или две?) лет.
Столько мгновений исходит на нет -
Город не выспался.
Город простужен.

никогда не звоните бывшим.не срывайте трубок. не смейтесь с ними над вашими старыми шутками. иначе вы будете духовными проститутками.. изнасилованными дорогами. остановками и маршрутками. никогда не отвечайте. на поздней ночью присланное, отчаянное сообщение.. размером в две простыни. притворитесь безучастными. не задавайте встречных вопросов. а иначе вся эта канитель «а ты помнишь, как было круто?», «мы же собирались слетать в египет» никогда не закончится. и вас досуха..до самого донышка..выпьет. ума не приложу. какой тут ещё придумать эпитет. никогда не звоните бывшим. не храните всяких душещипательных переписок. даже когда чувствуете. что терпению вашему конец близок. путь «уйди, но вернись, когда я буду по тебе умирать» — отвратительно низок. так что не нужно банальной рефлексии. песен заезженных на репите. просто поймите — теперь вы без него пьете.пишите. спите. и никогда им больше в полтретьего ночи. пожалуйста. не звоните.

Спасибо тебе. Спасибо за то, что сейчас ты не со мной. Спасибо, что не звонишь по сорок раз на дню и не клянешься в любви. Спасибо, что не ноешь целыми днями, что скучаешь…Спасибо, что так и не стал моим. Спасибо. Спасибо за то, что помог вырастить этого маленького ужасного монстра, который смотрит на меня каждое утро из зеркала. Монстра, который никому не верит и ненавидит этот мир. Спасибо. Спасибо за то что, благодаря тебе, я выбросила все кеды и "желтенькие маленькие ботиночки" и неделями не слезаю со шпилек. Так удобнее давить тех, кто валяется в ногах. Спасибо за то, что заставил почувствовать этот единственный момент, когда осознаешь, что выбора нет. Спасибо за то, что помог ощутить, что такое истинное, животное желание обладать другим человеком. Когда, все внутри сжимается и клокочет, когда зуб на зуб не попадает, а руки выбивают дробь. И не от того, что холодно стало вдруг или температура. А лишь оттого, что лихорадит. Оттого, что при малейшей закравшейся мыслишки о том, что сегодня я не смогу дотронуться до тебя, хочется выброситься из окна, забиться в угол и ныть…Сжимать руки, чтобы они не долбили о пол… Спасибо за то, что дал мне это. Состояние. Ощущение. Когда с кончиков пальцев неделями не проходила эта наэлектризованность после того, как они касались твоей шеи и рук. Спасибо за то, что когда я закрывала глаза, то еще много дней спустя могла ощущать это тепло под своими пальцами. Тепло твоей кожи. Спасибо. Спасибо, что показал мне, какого это. Не бояться. Бежать, захлебываться, не останавливаться. Понимать, что это - единственное верное решение - бежать. Потому что иначе нельзя. Спасибо, что подарил мне это мимолетное желание- бежать к тебе. Спасибо за то, что дал ощутить мне это чувство моей собственной меры. Абсолютной, высочайшей точки боли, соприкосновения, ощущения, любви. Спасибо. Спасибо, что когда смотрел на меня, я всегда опускала голову и глаза. Спасибо, что для тебя я была готова на все. Спасибо, что дарил это ощущение бесконечного счастья выполнять любое желание, любой твой каприз. Спасибо за то, что перед тобой мне не стыдно было "прогнуться". Потому что "прогибаться" и подчиняться я предпочла бы только тебе. Спасибо за то, что все закончилось красиво. За то, что мне не пришлось переходить эту грань. Которую я нарисовала для себя. Грань, за которой я была бы уже не я, а просто растворенный в тебе человек. Спасибо за стенку. Спасибо за время. Спасибо за вечную правду. Спасибо за то, что теперь я точно знаю, каково это, когда на высшей точке. Когда на краю. Когда на лезвии ножа. Когда все, как будто в последний раз. Спасибо, что теперь тебя нет. И я успокоилась. Потому что иначе от этого бесконечного "на краю" я сошла бы с ума. А любовь не проходит, не заканчивается, не умирает. Она будто проваливается. Куда-то глубоко внутрь тебя. И ты живешь с этим дальше. Ты знаешь, куда она провалилась…И при желании всегда сможешь ее достать. Но только порой…Пусть уж лучше проваливается…Ведь так хочется ЖИТЬ и идти дальше. Пускай временами ползти на коленях…Только бы вперед.

Он уходил, она молчала, А ей хотелось закричать, «Постой! Давай начнем сначала, Давай попробуем начать…» Но все-таки не закричала, Он уходил, она молчала. Он обернулся у порога, Свою решительность кляня, Хотел он крикнуть: «Ради бога, Верни меня, прости меня!» Не крикнул и не подошел, Она молчала… он ушел… Летели дни, летели ночи, А жизнь их будто замерла. Там «до» и «после» той вот ночи, Когда их ссора развела. Он к ней пришел, полон тревоги, Когда открылась дверь, скрипя, Она стояла на пороге, А он смотрел в её глаза… И лишь мгновение спустя Сказали вдруг: «Прости меня!»

Как дела у тебя, Бог?
Ты сегодня опять проспал?
У тебя - облака у ног.
Ты, наверное, очень стар…

Бог, скажи, это все пройдет? -
У меня в подреберье ложь…
И когда Он совсем уйдет, -
пусть, пожалуйста, будет дождь.

Мне так тесен осенний плащ.
Мне по телу струится дрожь.
Не могу я идти - хоть плачь…
Вынимаю из сердца нож.

Знаешь, Бог, Он ушел в туман.
Перед этим сказал - прости…
У меня по крови - обман
бьется током внутри кости.

Знаешь, Бог, я сейчас пьяна -
мне - как опиум каждый грамм.
Я в дожде остаюсь одна
и молюсь не своим богам…

Разорви на лоскутья дрожь!
Покалечь же мою любовь!
Я лежу у его подошв…
Я давно проиграла бой…

Рву в бессилии капюшон…
У меня в подреберье - ложь…
Я хочу, чтобы Он ушел.
Чтобы Он превратился в дождь…

Я безумно скучаю, мама…
Тоска душит меня бессердечно.
Не об этом я, честно, мечтала,
Я была, видно, слишком беспечна.

Этот город меня угнетает:
Он огромен и необъятен.
День и ночь меня что-то терзает,
Ну а что? Мне самой не понятно…

Знаешь, здесь никто и не спросит:
Ела утром я или не ела,
Будильник на шесть или на восемь,
И шапку ли я потеплее надела?

Я совсем не умею так вкусно
Вечерами оладушки жарить.
Мне действительно очень грустно
И я не знаю, как это исправить.

Я устала, смертельно устала,
Я не взрослая вовсе, ни грамма.
И хочу я чтоб только ты знала
Я безумно скучаю, мама…

…а мне снилось, что над нашей квартирой нет потолка,
что над нами неспешно плывут тяжелые облака,
как большая и ласковая рука,
и из них просыпается снег,
и ложится прямо на нас, и не тает, и звуков нет
в этой заколдованной белизне.

С последнего этажа, с девятого, выход в небо,
и оно плывет неотвратимо и немо,
больше нет секунд и минут, и время измеряется днями,
месяцами,
годами
мы бледнее становимся, тоньше, взрослее сами.

Снег ложится на нас, на постель, на книжные полки,
белые мерцающие искорки,
тоненькие иголки,
скрадывает звуки, приглушает цвета,
наши кости становятся тоньше, звончей, прозрачнее,
словно сделаны изо льда.

тише, тише,
ничего больше не говори,
снег лежит у нас на глазах, на лицах, на одеялах,
больше нет у нас месяцев, дней и лет,
только снег засыпает кварталы,
и так тихо,
тихо внутри.