Это просто Вьюи блог

Вот что будет завтра? Если в течении недели ко мне подойдёт кто-нибудь и попросит номер телефона, не задумываясь дам. Какая уже к чёрту разница, знает ли он кто такой Бердяев, что он там себе думает про постмодернизм. плевать. У меня стресс. Время совершать глупости и пить томатный сок.

Мне всегда было плевать на своё одиночество, я о нём вспоминаю, только когда мне плохо морально. И в такие моменты, когда "человеку нужен человек", рядом нет никого, нет друзей, нет любовников, нет теплоты, нет веры. И ты такой сидишь и думаешь, ну и нахера я такой хороший всем помогаю, подставляю своё плечо, говорю: "Чувак, в любое время, ты только свистни, нужны деньги или хочешь поплакаться, я в твоём распоряжении". Я не камень, за хмурым лицом и серьёзными, порой даже восторженными речами, я ровно такой же человек, мне бывает скверно, бывает больно, чёрт, мне бывает беспробудно тоскливо. И это сука не тоска по трансцендентному, это необходимость сраной близости, как духовной, так и физической. Мне тоже порой нужно ощущать чью-то поддержку, не слышить фрызы: "ты справишься, всё норм и не переживай". Я хочу вкрадчивое: "Я могу тебе чем-то помочь? хочешь я приготовлю поесть? разбудить тебя утром?". Всё что мне нужно, это просто слышить эти слова, для меня не нужно ничего делать, мне не нужно помогать, мне просто хочется знать, что если я стану реветь, кто-то закроет меня от людей, вот и всё. Два раза в год мне нужна поддержка, два раза в год я понимаю, что мне её никто не может или не хочет дать. так какого же хрена 10 месяцев в году, я как сраный альтруист, решаю чьи-то проблемы и выслушиваю всякий бред.Может я мразь какая-то. Может пора начать давать ровно столько, сколько человек может вернуть.

5.29 утра. я вдруг поняла, что стакан томатного сока может изменить мою жизнь. пиздец.

Я хочу, чтобы ты была сильной.
Мне так нравится,
как тобой восхищаются мужчины,
как тебе завидуют женщины.
Все эти люди, они тебя боятся,
для них ты недосягаема,
они бояться даже пробовать.
Ты так талантлива.
Ты так красива.
Но я хочу, чтобы ты была сильной,
мне нужно, чтобы твой взгляд убивал.
Ты знаешь где твоя сила,
Если ты справишься со мной,
ты справишься с любым.
От чего мне не хватает тебя,
почти идиальной тебя,
я чувствую,
что должна менять тебя,
сейчас мне тебя мало,
а идеальная ты мне не нужна.

ты можешь быть сколько угодно привлекательным и харизматичным для многих, но как только встречаешь человека от которого сбивается дыхание, становишься в лучшем случае забавным. Ты не можешь держать зрительный контакт, сбиваешься, дурно шутишь и темы разговора выбираешь не блестящие. Но во всём это есть не притворная наивность, глаза блестят. Я бы назвала это общая экзальтация. К чему это я. К всему перечисленному, я раскидываюсь своими наблюдениями, в острой форме. И получается сидит такая суетная, розовощёкая стерва с бегающими глазками, мнёт манжеты, треплет плед и лезет в душу. Как тут не испугаться, она ж ещё о вечном завывает и книжки цитирует, а глазки всё бегают и бегают. ахахаха

Вы в курсе сколько людей раскладывает трусы по цветам, да это даже пугает. Люди постоянно бросаются в крайности. Квартиры с абсолютно пустыми горизонтальными поверхностями, дорожные сумки в которых всё сука по пакетикам, коробочкам, чехлам. Ряды белых маек, белых рубашек, белых трусов. "А жить то когда?" Чёртовы маньяки, хоть бы чуть-чуть раскидали хлама по полкам. О Боги. А вот эти шкафчики на кухне и ванной, в которых складируютя запасы моющих средств, туалетной бумаги и прочей дряни. И всё это в такой же чёткой последовательности. Баночки, тюбики, флаконы, стоящие параллельно друг другу на одинаковом расстоянии. Серьёзно? А где же новизна и фантазия, где вольность? Вот мне интересно, если у такого человека всего одни трусы синие, куда он их положет. С ума сойдёт, наверное.

Дыши рядом, вздыхай, ворочайся во сне, "молчи на меня", ругай себе под нос, закатывай глаза, раскладывай вещи по цветам, не оставляй меня одну, мне надоела свобода, если у неё такая цена.

Между нами встал твой Бог. Трудно соперничать с создателем, с сосредоточением всеобъемлющей любви, с чистым разумом. Я проиграла эту битву без боя, потому что ты хотела меня с ним познакомить. Я любила поступки, а ты любила любовь. Твой Бог сделал твою жизнь прекрасной и ты танцуешь в жёлтом одеянии, твой Бог растоптал мою жизнь, чтобы через 10 лет ты всё таки вспомнила, что обещала писать мне на берегу и ждать пока прибой смоет послание, чтобы я могла тебе ответить, как ты думаешь твой Бог об этом знает, ведь он стоит между нами.

7 лет назад всё было чрезвычайно просто. квадратные кухни, подпившие и весёлые подруги, диваны на которых мы грудой лежали, смеялись и притворялись взрослыми. Я не была конченной дурой, в 15 лет я была такая рассудительная девочка, с такими серьёзными планами на жизнь, но иногда курила в чужих подъездах, иногда пила вино в чужих квартирах, иногда верила, что в кого-то влюбилась. Со мной в жизни было всякое, есть вещи которые я никому не расскажу, но почему-то именно в 15 мне было прекрасно. И духи самые лучшие, что были тогда, и друзья, и почти юная мама. Тогда во мне было столько трепета, а сейчас я бы назвала этот трепет предвкушением боли, а сегодняшний день, той самой болью. Я как-будто всё получила, осталось самое координальное.

знаешь, я тут всерьёз думаю, что я охуенная, но ничегошеньки у меня не получится. и буду я как главный герой "Кто виноват" потом вся такая классная, всем жизнь сломала, себе сломала, уехала и не вернулась. И все такие сидят плачут и всё так хреново, что жить не хочется. вот так оно будет.

Во мне столько нежности, просто приди и возьми её. Я готова отдать тебе её всю, приди и возьми. Где ты? кто ты? Иди блять и возьми эту сраную нежность. Бесит уже.

За плохим днём всегда следует хороший, правда два этих дня разделяет порой куча времени, иногда алкоголя, тонна пиздеца, усвоив который, мы отдаёмся жизни вновь. Стыдно и больно улыбаться, когда знаешь страшные вещи. И дело не в обветренных губах и общей неспособности тебя как личности к открытому проявлению радости, а именно в стыде. Ты ругаешь себя за каждую попытку улыбнуться, за возможность существования в себе хоть какой-то радости. Но жить так вечно, конечно, можно, но не нужно. Ты собираешь себя, красишь глаза, мажешь жуткие губы, выходишь из дома и встречаешься. Просто с кем-нибудь. Ешь дорогой и не очень вкусный салат с вонючей рукколой, пьёшь мерзкий кофе. В этом кофе всё слишком. И пытаешься, всё это время пытаешься выжать из себя откровение, сказать хоть что-то реально близкое к случившемуся и понимаешь, что это не возможно. Разговор становится проще и спокойней, ты просто уговориваешь себя быть легче. И так начинается этот вечер.
В знакомых заведениях есть существенные плюсы. Официанты знают тебя в лицо, а порой и по имени, а я и номера некоторых имею. Всегда есть любимый столик, любимое блюдо, но никогда нет гарантии, что будет то самое настроение. Зато есть риск, что суп получится другим, хлеб недостаточно хорош и куча отвратных мелочей, которые жутко бесят. В новых заведениях есть существенные минусы, ты никогда не знаешь где этот чёртов туалет, на сколько хорош их глинтвейн и кто этот официант. НО. ты можешь поймать то самое настроение совершенно случайно.
Мы выходим на заснеженную улицу и курим, прекрасная погода, а позже пойдёт отменный снег, которой как-будто тебя прощает. Мы шаримся по этому большому никчёмному городу, слегка мёрзнем, но наслаждаемся. Раскидывая снег носками ботинок, медленно, но мы доходим до нового места. Мы сидели рядом с баром и я тихо грустила, что не очень то люблю алкоголь, но очень люблю процесс, говорили ещё о чём-то, как всегда доморощенный психоанализ, обывательская философия и мелкие местечковые сплетни, но во всём этом что-то было. Настроение. То настроение, которое нужно поймать. Хлопья снега за окном. Малышка с голубыми глазами за соседним столиком, которая заставляла всех улыбаться, своей чистотой, упрямством и прекрасной детской красотой. Эти люди, неопытный бармен, идиот официант, который был так вежлив, но так туп, что мы оставили чаевые больше обычного. У меня нет ни одной фотографии из этого прекрасного вечера, потому что я полюбила его весь, я впитала его в себя, чтобы перестать бояться улыбаться.

Просто падаешь на это плечо в мягкой куртке и говоришь. Очень дробно и всхлипываешь. Таксист посматривает в зеркало и нервничает. Этот разговор его тяготит. Мне очень жаль, что он это слышит. Мне очень жаль, что пришлось подобное говорить. С размазанным лицом и забытом дома зеркалом. Остановите тут. Я пойду пить вино. Сколько угодно и как угодно просто везите нас. Просто подождите нас. 20 минут, которые я ходила по квадратному коридору из стороны в сторону, сжимала мокрыми руками телефон, боролось с дрожью и упрямо ждала. Это было ещё до такси. Это было уже после худшего чаепития и таких искренних улыбок. Я и не знала, что так умею. Смотрите я беру эту фарфоровую чашку, делаю глоток и аккуратно ставлю на красиое блюдце, совсем без звука. У меня очень прямая спина, очень правильно подобранные слова, а мой друг очень искромётно шутит. Мы нормальные. Мы тут все нормальные. И сервиз чудестный. И через пол часа я не буду реветь в такси, как дура. Не буду хоронить в душе живого человека. Не буду говорить страшных вещей. Не буду говорить себе, милая, ты мразь. Не буду курить на заснеженном крыльце, проводить пальцами по сугробу, чертить узоры и искать в них смысл. Я сижу и улыбаюсь. Потом. Уже в другой комнате сижу и молчу, смотрю щенячими глазами в это когда-то родное, такое знакомое лицо, потом в стену, потом в чашку, которую зачем-то утащила с собой, потом в её глаза. Время творит с нами страшные вещи, мы теряем друг друга. Прости меня. Я тебя потеряла. Я виновата. Мы все очень виноваты. Если нужно я стану верить во что угодно. Пусть придётся плакать на чьём-то плече в чьей-то поганой машине. Куда угодно. Жаль ты меня больше не чувствуешь, ты меня больше и не слышишь.