Это просто Вьюи блог

А ты думал, вернуться просто,
Вот придёшь - и начнём сначала?
Ты не знал, человек мой жёсткий,
Как я голос твой забывала.

Ты не знал, как я задыхалась
Без тебя, в этих серых стенах,
Как домой приходить боялась,
Как жила, как одна болела.

Как подушку твою сжимала,
Как часы в темноте стучали,
Доброй ночи тебе желала,
А сама не спала ночами.

Ты не знал, мой недобрый милый,
Что за эти злые два года
Перемучилась, долюбила,
И не жду твоего прихода.

И словам твоим не поддамся,
А чтоб взглядами не столкнуться
Ухожу, а ты оставайся,
Думал ты, что легко вернуться.

Мальчик, с которым мы познакомились чисто случайно,
И чисто случайно поняли, что не смогли бы жить врозь.
Мальчик, с которым могло бы быть выпито немерено чая,
Мальчик, который любил бы меня насквозь.

Мальчик, который мог бы играть на нервах,
Мальчик, с которым плакать бы не пришлось,
Мальчик, который мог бы стать в списке первым,
Мальчик, который мог бы, но не срослось.

Она была мне верной, как собачка.
А я не замечал её тепла.
Я не любил её, чудачку.
И обижал до ночи, прям с утра.

Я влюблялся в её сестер,
С её подругами вел себя очень мило.
Я разжигал под нею костер,
А она все равно меня очень любила.

Я не смотрел на неё,
А она смеялась в мои глаза.
Я делал ей больно и обжигал горячо,
А она продолжала любить меня.

Я издевался над ней, как мог.
Она была моей личной куклой.
Я пускал ей в легкие смог,
Становясь её самой ужасной мукой.

Я её никогда не ценил.
Лишь издевался и засекал, сколько она так могла
Но потом я понял, что меня никто так еще не любил.
И когда я хотел к ней вернуться, представляешь, она ушла.

Объясни мне папа, как мужчина,
Почему я до сих пор одна?
Может быть, во мне самой причина?
Может быть, в том есть моя вина.

Я веду себя довольно скромно,
Не бросаюсь к первым же ногам,
Кто-то смотрит дерзко, курит томно.
Видно разным молимся богам.

Я из тех, кто угощает чаем,
И стыдится откровенных фраз,
Я из тех, кто пишет, что скучает,
И при этом честно, каждый раз!

Объясни мне папа, что им надо?
Как себя мужчине преподать?
Может ярко-красная помада,
И колготки сеткой в минус пять?

Неужели нужно быть фривольной?
Ты меня иначе воспитал.
Знаешь, пап, мне правда очень больно,
Мир каким-то непонятным стал.

Ничего мне папа не ответил,
И не смог ни капельки помочь,
Для него я – лучшая на свете!
И, как прежде, маленькая дочь.

Мы уходили, чтобы больше не встречаться,
Мы расставались, чтобы больше не любить,
Мы начали с другими обниматься,
Но продолжали все о том же говорить.

Мы говорили всем, кто нас касался,
О страсти, о любви, о красоте,
Мы целовались с каждым, кто обнялся,
Но знали в глубине - они не те.

Мы обмануть себя, судьбу и жизнь хотели,
И причиняли боль чужим сердцам,
Своих сердец мы тоже не жалели,
Водя рукой по чьим-то волосам.

Мы расставались, плакали, влюблялись,
И снова расставались - чтоб понять,
Что всё не теми каждый раз пленялись,
Что всё не с теми каждый раз ложились спать.

Он какой-то безумно-странный, мам.
На других ничуть не похожий.
Свои проблемы решает сам,
У меня от него муражки по коже.

Он безумно красивый, мам.
Для меня он особенный очень.
Я ему не пишу телеграмм,
Не поймёт он моих многоточий…

Я такая глупая, мам,
Твоя дочка наивная просто.
Поделила всю жизнь пополам
Как жила «до» него и «после».

И ничего не остается, кроме как пройти безразлично мимо
Пряча расширенные зрачки и дико дрожащие руки.
И внушать себе «девочка, ты не тряпка, ты самая сильная…»
А внутри что-то рвется, будто тушат о сердце окурки.

Казалось, еще недавно, я спешила к тебе в объятия,
Ты говорил, как скучаешь, и что рядом со мной теплее,
А теперь прячем взгляды, и поливаем друг друга молчанием,
Знаешь, я с каждым днем понимаю, что не найду никого роднее.

Ты можешь быть у неё не первым, не последним и не единственным. Она любила перед тем, как полюбила снова. но если она любит тебя сейчас, что ещё не так? Она не идеальна, но ведь ты тоже, и вы оба никогда не будете идеальными вместе. Но если она заставляет тебя смеяться, тем более подумай дважды, если она даёт тебе возможность быть человеком, делать ошибки, держаться за неё и давать ей всё, что ты можешь. Она может думать о тебе не каждую секунду в день, но она может отдать тебе часть себя, потому что она знает — ты можешь разбить её сердце. Так не рань её, не меняй её, не анализируй и не ожидай от неё того, что выше её возможностей. Улыбайся, когда она делает тебя счастливым, скучай по ней, когда её нет рядом.

Боб Марли.

Ты дал мне обещание, и я знаю, ты его сдержишь, но я хочу, чтобы ты пообещал мне еще кое-что: пока мы не вместе, Джон, рассказывай мне все-все, что с тобой происходит. Записывай от руки или на компьютере и отправляй по электронной почте, как угодно, лишь бы я знала о тебе все. Так мы всегда будем рядом, какое бы расстояние нас не разделяло, и тогда я, как прежде, смогу сказать тебе: «До скорой встречи!».

"Один день — три осени "— китайский фразеологизм, означающий то чувство, когда ты настолько скучаешь по человеку, что один день тянется, как три года.

Нет ничего несправедливей, чем скучать по кому-то без взаимности.

Сколько любви в сердце, когда скучаешь за кем-то.

Хорошо бы, чтобы каждый день, пробуждаясь и отходя ко сну, барышня повторяла эту фразу вслух: чётко, громко, членораздельно. И возможно, только тогда до сознания большинства прекрасных дам дойдёт одна простая истина:если мужчина заинтересован в вашем обществе, если вы для него значите чуть больше, чем остальные разумные существа этого мира, то он обязательно позвонит, предупредит и не забудет, найдёт время и деньги, чтобы сообщить о своих планах или их внезапных переменах, срочных дежурствах и командировках на край света; он срочно купит новый телефон взамен сломанного, падёт на колени пред случайным прохожим, чтобы вымолить право на один звонок, пришлёт почтового голубя, соседа, друга или случайного знакомого с вестью; он встанет со смертного одра, приползет, приедет и прибежит в ночи, чтобы вы ни в коем случае не подумали, будто вас забыли хоть на мгновение; не остановят его ни снег, ни ветер, ни метель, ни злобный недруг, ни пуля, ни стрела. Но если он говорил, что забыл, потерял телефон и никоим образом не смог дать о себе вестей, можете ни на что не рассчитывать, смело вычёркивать такого кавалера из списка и не тратьте свои нервы попусту. И не звоните сами, не навязывайтесь, не напоминайте о себе ежеминутно.

Не сделаешь ты, сделает кто-то другой. Не напишешь ты, напишет кто-то другой. Не будешь рядом ты, будет кто-то другой. Не возьмешь все в свои руки, возьмет кто-то другой. Всегда будет кто-то другой.

пройдет время и все снова вернется
все также в обнимку по зеленым аллеям
ведь самое лучшее внутри остается
все самое лучшее внутри тебя греет.

Я ведь не думал, что ты меня сильно любила…
Вот и уехал, тебе позабыв написать.
Что ж, ты, наверно, давно уже сердцем остыла,
Стала смелей и уж точно не будешь страдать!

Я же не верил, когда о любви говорили.
Хохотом громким скрывал всю тоску и печаль!
В дружбе отказывал, хоть её редко просили.
Да, мне действительно стало безудержно жаль.

Я ведь считал, что ты просто ко мне приходила.
Может, от скуки, чтоб время со мной скоротать.
Где ты взяла эти чувства, дающие силу?
Сколько могла ты смотреть мне в глаза и молчать?

Кто мне теперь на вопросы такие ответит?
Я ведь уехал и даже забыл написать.
Я и не знал, что одна ты на всём белом свете
Можешь меня так отчаянно, преданно ждать.

Он долгих двадцать восемь лет,
И двадцать восемь зим к тому ж,
Хранил в себе один секрет
И был в семье примерный муж.

Всё было, вроде, как всегда:
Жена готовила обед…
Но приключилась вдруг беда:
Он взял и вспомнил про секрет.

Под шум и кислый запах щей,
Ворчанье Суженой с утра,
Он вспомнил всё до мелочей,
Как будто было то вчера.

Она сидела у окна,
И мягкий чудный лунный свет
Окрасил в бледные тона
Её прекрасный силуэт.

Струились пряди по плечам,
Скользили змейками на грудь.
И он подумал сгоряча:
Женюсь на ней когда – нибудь!

Он вспомнил всё до мелочей:
Изгибы линий, мягкость губ,
И жар её простых речей,
И за окном огромный дуб.

Сплетенье рук, слиянье тел,
Каскад каштановых волос,
И то, как он её хотел
До исступления, до слёз.

Признаний трепетных поток,
(Как он на ушко их шептал!)
Смешной над ухом завиток,
Что от дыханья трепетал.

Она смотрела на него
Глазами влажными, как ночь.
Слова пьянили, как вино:
-Люблю тебя. Роди мне дочь.

С утра он потерял покой:
То суетился, то скучал.
Потом, закрыв лицо рукой,
Сидел на стуле и молчал.

Жена ворчала, как всегда.
Ругала убежавший суп.
И он отметил, что года
Ей, постаревшей, не к лицу.

Как не идёт ей белый цвет
И пряди крашеных волос…
И целых двадцать восемь лет
Всё как — то было не всерьёз.

Вдруг он вскочил, схватил пальто,
Забыл про шапку и носки.
Все двадцать восемь лет – не то.
Все двадцать восемь зим – тоски.

Нашёл тот дом. У дома – дуб.
Взбежал по лестнице стрелой.
Унять бы дрожь с холодных губ,
И трусость гадкую – долой.

…Наверное она сейчас
Пьет чай и кутается в шаль.
И из её прекрасных глаз
Струится тихая печаль.

А, может, принялась вязать?
А может кружево плести?
Так много надо ей сказать,
А главное сказать – прости.

Открыла дверь. В глазах – вопрос.
Ей было снова двадцать лет.
Каскад каштановых волос…
Знакомый сердцу силуэт.

Над ухом – лёгкий завиток-
Как много лет назад – точь в точь…
- Вы не ошиблись?
- Нет, не мог. Вы Аня?
- Вера. Её дочь.

- А Аня?
- Мамы больше нет. Кто Вы?
Он повернулся вспять:
-Я шёл к ней двадцать восемь лет.
- Она ждала Вас…двадцать пять.

Как закружилась голова!
Как сердце ухнуло в груди!
И вспомнил он её слова
С мольбою: «Ты не уходи!»

Он сгорбился. Поплёлся прочь…
…Сплетенье рук…Слиянье тел…
…Люблю тебя… Роди мне дочь…
А он ведь вправду дочь хотел.

Как странно. Ани больше нет.
Заплакал. Бросил в тишину:
- Я буду много – много лет
Любить тебя. Тебя одну.