AMOR

"Если часто и классно трахаться, то можно и не заметить отсутствия общих интересов, несхожесть характеров, разницу в возрасте и все что угодно.”

отдать себя на самом деле так легко. трудней найти того, кому всё это нужно

У вас болезнь, которая, к сожалению, теперь в моде и которую ежедневно встречаешь у интеллигентных людей. Врачи, конечно, ничего об этом не знают. Она сродни moral insanity, ее можно назвать также индивидуализмом или воображаемым одиночеством. Современные книги полны этим. В вас вселилась фантазия, будто вы одиноки, ни один человек вами не интересуется, ни один человек вас не понимает. Тому, в ком уже сидит эта болезнь, достаточно нескольких разочарований, чтобы он поверил, будто между ним и другими людьми не существует вообще никаких отношений, разве что недоразумения, и что каждый человек, в сущности, шагает по жизни в абсолютном одиночестве, что ему никогда не стать по-настоящему понятным для других, нечего с ними делить и невозможно иметь что-либо общее. Бывает даже, что такие больные становятся высокомерными и считают всех прочих, здоровых людей, которые способны еще понимать или любить друг друга, за стадных животных. Если бы эта болезнь стала всеобщей, человечество неминуемо вымерло. Будте человечнее.

Герман Гессе

Последнее время я живу только на транквилизаторах, вот так и выживаем

счастливые люди не думают матом. закутавшись в пледе, бессильно измятом. не лечатся виски, не спят с телефоном. не тянуться к риску. не курят с балкона. не дышат устало чужим никотином. не спят с кем попало, не пьют аспирина. не льют мимо чашки, чтоб выпить таблеток. не ходят в рубашке в измятую клетку. не рвут фотографий, не ищут патрона. не плачут ночами до хрипа и стона. не пишут «ответь мне», не верят, как дети. счастливые люди– их нет в Интернете.

вывеска магазина, случайная фраза из книги, или слова, услышанные в лирическом фильме. натыкаться на твое имя, руки мои привыкли. это жестоко, и это доводит меня до бессилия.

Роднее твоих поцелуев ничего нет, но я не хочу по напрасно тешить себя иллюзиями до февраля.

Давай целоваться, по-хищному грубо, Безумно, как два потерпевших крушенье Целуют зовущие мягкие губы До маленьких ранок, до умалишенья. Я буду впиваться в твою безграничность, Я буду то жгучей, то мягкой, то ватной, Местами покорной, местами циничной. Я буду тебе отдавать многократно Все то, что во мне накопилось за годы, Все то, что хранила в себе под замками. Давай целоваться. С седьмого захода Я стану как шелк под твоими руками, И даже тогда, под тобой умирая, В последнем за ночь эту дикую танце, На самом пороге (наверное, рая) Скажу тебе тихо: давай целоваться.

Разве это не ужасно, когда совершенно незнакомый человек подходит к тебе на очень близкое расстояние? С какой стати? По мне, нужно каждый сантиметр близости завоевывать годами.

Земфира

Я с изумлением слушала, как он говорил, что измена — это тогда, когда "хочется немедленно рассказать, что-то важное вместо жены другой женщине", и "чтобы изменить, не надо вообще выходить из дому, потому что для этого достаточно иметь телефон или выходить в Интернет".

Нам нельзя… Распахнулось пальто, словно не было пуговиц. Ну скажи, разве так обнимают друзья? Вот дыхание наше с тобой перепуталось… Нет! Прости, мой хороший… Не надо. Нельзя. Мы не виделись — верно. Соскучились — правильно. Губы близко совсем… Поцелуем грозят… Перепутались волосы, сбилось дыхание… Отпусти, мой хороший! Не надо. Нельзя. Ты готов запустить в меня фразой отточенной. Отстранился чуть-чуть, нежно взглядом скользя. Нет! Молчи! Если скажешь — всё будет испорчено. Мы друзья, мой хороший. Не надо. Нельзя. Друг-мужчина, друг-женщина — зыбки понятия. Тут нельзя отступить на три слова назад. Как опасны бывают такие объятия… Мы друзья, мой хороший… Нам правда нельзя… Елена Ломакина

Мне бы не знать, черт возьми, с кем ты спишь. Но я знаю. Видела с кем ты сгораешь ежеминутно, Но не желаю вам счастья. Вот с ней не желаю. Просто она мне не нравится. Абсолютно. Это не зависть. Другое. Но точно не зависть. Ненависть. Знаю — жестоко. Плевать, что осудишь. Я не могу себе этого даже представить: Как можно жить с человеком, кого ты не любишь? Да, можно пить, после спать, иногда — просыпаться. Периодически так и со мной происходит. Но засыпать, одеялом одним укрываться, Если не любишь, ну как! До меня не доходит. Мне бы не думать, что ты без меня, блядь, и счастлив! Мне б перестать к тебе мысленно в ночь возвращаться. Мне бы разбить эту тупую нежность на части Ту, что осталась к тебе… только ты не остался. Мне бы увидеть тебя, чтоб в глаза сказать: "Здравствуй. Как поживаешь? И как жизнь молодая? Нет ощущенья, что жизнь под откос, всё напрасно? Сладкие сны снятся, если под боком чужая?!

Раньше, когда человеку не хватало эмоций или понимания, он убегал в придуманный, иллюзорный мир. Сбегал от реальности в фантазии. Теперь же, чувствуется общая заебанность всех людей. Передоз информации, мир бежит безумными темпами, работа, учеба, нужно быть хорошим другом, заботливой матерью-дочерью, самостоятельной девушкой, иметь хобби, ходить на фитнесс, развиваться духовно…стандарты и требования все больше растут и у человека осталось всего одно желание - съебаться под одеялко. Убежать от всего в теплый, пододеялковый дурман-полусон, выключенный телефон и большая чашка с горячим чаем. Мы все очень устали, от проблем-вопросов-моды-творчества-драмм-слов-друзей-родных-самих себя. Самый большой спрос на рынке товаров и услуг - покой. вот. а ты не понимаешь

Если однажды ты не захочешь никого слышать, позвони мне — я обещаю молчать. Габриэль Гарсиа Маркес

настал тот момент когда я ничего ни от кого не хочу больше слышать, а помолчать со мной то и не кому

Истина в том, что никогда не бывает полной готовности или времени, когда действительно пора. Как и при любом спуске в бессознательное, приходит время, когда просто надеешься на лучшее, набираешь побольше воздуха и прыгаешь в бездну. А нужно просто нырнуть и вынырнуть, не зная, что будет дальше.