Failure is not an option

Вы, шлюхи от выбора. Словно бляди старой Англии осознанно сердца и души выставляете на паперти, оскверненное бесчестием. Моральные путаны, смешавшие кровь с образом принцесс и принцев.

Там держите запасной вариант на случай, если Тут “просто друг\подруга”, с коим мокнут ваши трусики\кровь ударяет в пах, не выйдет из рамок дружеских ценностей. Где-то с кем-то мило воркуете лишь затем, чтобы тешить самолюбие, принимая в уши сладостную полироль из комплиментов. А вечерами, уткнувшись в подушку, из камер памяти достаете запах кого-то одного, и вот уж друзья говорят: «Да не парься, вы будете вместе, вы созданы друг для друга». И якобы любите конкретную личность, но питаясь толи страхами, толи неуверенностью в себе, держите в “багажнике” запаску (развлекаться то все хотят). И вот душа уж дешевой куртизанкой заплутала меж десятка огней. Панацею от чего вы ищите?

А любимый человек он должен быть и он есть Один. Всего один единственный. Лишь его одного нужно брать без остатка и отдаваться ему полностью. Чтобы мысль о других не имела ни малейшего шанса, не то что на существование, на зарождение. У слов «люблю» и «любимый» высочайшая ценность, о которую вы вытираете ноги. Беспечно бросаете на воздух признания, в то время как жмотите кубик жвачки. И нет вам доверия. Не сердце у вас, а клозет.

Моногамия уже не в моде, а может просто инволюционировала в обществе с неограниченной ответственностью? И осталась ли вообще в этом обществе ответственность? Ответственность хотя бы за слова, за действия и за того, кого со всеми ключами впустил в свою жизнь.

Мерзко. До тошноты и дрожи в руках мерзко находиться вокруг вас. Вы как пауки окутываете у кого-то оставшиеся ценности своими сетями из безвольности и порочной игры.
Выблевать все из себя. Ее, тебя, тебя, его, их и снова ее, и вон тех недолюдей. Выплакать потоками всю горечь сожаления о своих провалах, об обманах. Сберечь остатки светлого для того, кто оценит, кто рядом останется, без лжи, использования, насмешки и пустословия. Замками запереть всю себя, которой неподвластны махинации с чувствами. Запретить входить в свое пространство простым спекулянтам. Не желаю ничего нового. Уберите руки от моей грудной клетки.

Приходи на меня посмотреть.

Приходи. Я живая. Мне больно.

Этих рук никому не согреть,

Эти губы сказали: "Довольно!"

Каждый вечер подносят к окну

Мое кресло. Я вижу дороги.

О, тебя ли, тебя ль упрекну

За последнюю горечь тревоги!

Не боюсь на земле ничего,

В задыханьях тяжелых бледнея.

Только ночи страшны оттого,

Что глаза твои вижу во сне я.

<< Родилась я в конце прошлого века, когда в моде еще были обмороки. Мне очень нравилось падать в обморок, к тому же я никогда не расшибалась, стараясь падать грациозно.
С годами увлечение это прошло.
Но один из обмороков принес мне счастье, большое и долгое. В тот день я шла по Столешникову переулку, разглядывая витрины, и рядом с собой услышала голос человека, в которого была влюблена до одурения. Собирала его фотографии, писала ему письма, никогда их не отправляя. Поджидала у ворот его дома..
Услышав его голос, упала в обморок. Неудачно. Сильно расшиблась. Меня приволокли в кондитерскую рядом. Она и теперь существует на том же месте. А тогда принадлежала французу с француженкой. Сердобольные супруги влили мне в рот крепчайший ром, от которого я сразу пришла в себя и тут же снова упала в обморок, так как этот голос прозвучал вновь, справляясь, не очень ли я расшиблась.
Прошло несколько лет. я уже стала начинающей актрисой, работала в провинции и по окончании сезона приезжала в Москву. Видела длинные очереди за билетами в Художественный. Расхрабрилась и написала письмо: «Пишет Вам та, которая в Столешниковом переулке однажды, услышав Ваш голос, упала в обморок. Я уже начинающая актриса. Приехала в Москву с единственной целью – попасть в театр, когда Вы будете играть. Другой цели в жизни у меня теперь нет. И не будет».
Письмо помню наизусть. Сочиняла его несколько дней и ночей. Ответ пришел очень скоро. «Дорогая Фаина, пожалуйста, обратитесь к администратору, у которого на Ваше имя 2 билета. Ваш В. Качалов».
С этого вечера и до конца жизни изумительного актера и неповторимой прелести человека длилась наша дружба. Которой очень горжусь.>>

«Вчера была Лиля Брик, принесла "Избранное" Маяковского и его любительскую фотографию. Она еще благоухает довоенным Парижем. На груди носит цепочку с обручальным кольцом Маяковского, на пальцах бриллианты. Говорила о своей любви к покойному…Брику. И сказала, что отказалась бы от всего, что было в ее жизни, только бы не потерять Осю.

Я спросила: "Отказалась бы от Маяковского?"

Она, не задумываясь, ответила: "Да, отказалась бы и от Маяковского.Мне надо было быть только с Осей".

Бедный, она не очень его любила…

Пришла С.С. и тоже много рассказывала о Маяковском.Он был первый в ее жизни.рассказала о том, какую нехорошую роль играл в ее отношенийх с Маяковским Чуковский, который тоже был в нее влюблен.

Когда они обе ушли, мне хотелось плакать от жалости к Маяковскому. И даже физически болело сердце.»

<< Сочетание "88-С" по коду радистов означает "целую"

Понимаешь, трудно говорить мне с тобой: в целом городе у вас — ни снежинки.
В белых фартучках школьницы идут гурьбой, и цветы продаются на Дзержинке.
Там у вас — деревья в листве…
А у нас, — за версту, наверное, слышно, — будто кожа новая, поскрипывает наст, а в субботу будет кросс лыжный…
Письма очень долго идут. Не сердись. Почту обвинять не годится… Рассказали мне: жил один влюбленный радист до войны на острове Диксон.
Рассказали мне: был он не слишком смел и любви привык сторониться. А когда пришла она, никак не умел с девушкой-радисткой объясниться…
Но однажды в вихре приказов и смет, график передачи ломая, выбил он: "ЦЕЛУЮ! "
И принял в ответ: "Что передаешь? Не понимаю… "
Предпоследним словом себя обозвав, парень объясненья не бросил. Поцелуй восьмерками зашифровав, он отстукал "ВОСЕМЬДЕСЯТ ВОСЕМЬ! "
Разговор дальнейший был полон огня: "Милая, пойми человека! ("Восемьдесят восемь!") Как слышно меня? ("Восемьдесят восемь!") Проверка".
Он выстукивал восьмерки упорно и зло. Днем и ночью. В зиму и в осень.
Он выстукивал, пока в ответ не пришло: "Понимаю, восемьдесят восемь!.. "
Я не знаю, может, все было не так. Может — более обыденно, пресно… Только верю твердо: жил такой чудак! Мне в другое верить неинтересно…
Вот и я молчание не в силах терпеть!
И в холодную небесную просинь сердцем выстукиваю тебе: "Милая! Восемьдесят восемь!.." Слышишь?
Эту цифру я молнией шлю. Мчать ей через горы и реки…

Восемьдесят восемь! Очень люблю. Восемьдесят восемь! Навеки. >>

Вот она — еще одна моя бесконечность.

Не называй меня кисой. Не называй меня принцессой. От всего этого на мили разит капризами, непостоянством, истерикой.

Вы когда-нибудь видели преданную кошку, сердцем отданную хозяину, не уходящую когда ей вздумается? От понятия "принцесса" нынче не осталось должного благородства, кое присуще образу средневековья. Кошка всегда гуляет сама по себе. Принцесса всегда считает, что она выше простой челяди. Кошка выгибает спину, когда вы одариваете ее лаской, и всегда ссыт, когда вы ее обидели. Принцесса всегда бережет свои нежные ручки, брезгуя обыденностью. Если кошка не хочет — она не подойдет. Если принцесса сказала "хочу" — небеса должны рухнуть для ее услады. Нет, я никогда не любила кошек и никогда не читала сказок.

Душа человека подобна тому, с кем вы его равняете. Ища дерьмо, вы обязательно в него вляпаетесь. Ища света, вы обязательно будете им ослеплены. И пока вы мыслите, что каждая женщина кошка — вы будете ходить с расцарапанным сердцем. Пока вы пресмыкаетесь пред каждым ее капризом, вы каждый день будете терять голову на плахе.

А я бесконечно люблю собак, и называют меня гордо — Женщиной.

Врачи говорят, что при ампутации конечностей пациент еще некоторое время испытывает фантомные боли. Чувство сроднённости с рукой/ногой велико настолько, что при всём ее отсутствии, она всё ещё посылает в мозг сигналы от уже несуществующих рецепторов. Согласно медицинскому справочнику под моей рукой, такие боли не поддаются лечению извне. Избавиться от них можно лишь осознав и приняв информацию о своей инвалидности.

Опираясь на это, можно ли проводить параллели между конечностями и людьми? Можно ли сказать, что люди друг для друга становятся частями тела: допускаются настолько близко, чтобы без смущения сказать «ты — часть меня»? Можно ли этой теорией фантомов оправдать психологический и физический упадок организма человека, переживающего расставание? Критичность болезней и стрессов можно рассматривать как следствие сильного сращения двух людей? Например, есть мнение, что боли в горле есть отголосок невысказанности какого-либо количества слов, имеющих некую весомую ценность, а боли в ногах — последствие запрета двигаться в сторону объекта и разрешения проблемы. Действительно ли существуют между людьми связи: неосознанные, но наглядные? Доказано ли кем-то, что помимо близнецов и матерей, особую чувственную связь меж друг другом могут иметь и не родные по крови люди? Или стоит передать вину в руки неустойчивой психики и других психофизиологических факторов? А может ли это быть некой формой наркомании — зависимость от эндорфина и окситоцина, огромной массой выделяемых рядом с объектом своего чувственно-эмоционального взрыва?

Есть наглядный факт, как один для другого был поглощающим звеном, питаясь энергией второго, приводя к сбою всё функционирование физиологической систем начиная от сна и заканчивая менструальным циклом. Значит ли это, что сие взаимодействие двух не является специфической придумкой чьего-то ранимого восприятия?

Акцентируя внимание на таких вопросах, имею ли я право задать еще один вопрос: показателем чего является такое взаимодействие двух? Простой некровной схожести или (о, боже!) намеком на вторую половинку? Существуют ли ответы на все эти вопросы? И, если они существуют, какую оценку всему этому они дадут: эмпирическую или рациональную?

(посвящается А.А.)

Встань с кровати. Отложи книгу, телефон, ноутбук. Ударь себя по щекам. Тряхни головой и оглянись. Это не роман в обложке. Это не кино. Все они реальны. Ты – реальность. И жизнь твоя не красочный сценарий с хэппи эндом. Сюжеты твоих любимых фильмов никто не сделает былью, разве что ты. Но ты другой герой. Герой для которого, а не который. Выкини из головы диалоги, которым не суждено быть проговоренными. Не представляй себе вздохов, улыбок, добродушных подмигиваний. Этого не будет. Вылези из кресла ожидающего режиссера. Ты не подойдешь, и тебя не обнимут так, как ты себе нарисовал. Тебе не скажут того, что ты прописал курсивом в своем сердце. Их руки не лягут тебе на плечи, и пальцы не оставят красных пятен на ключицах. Все будет сухо и холодно. Не жди тропических ветров. Единственное, что ты можешь получить – пресное «Как дела?» Тебе не стать героем любимого романа. Да, ты можешь говорить словами мистера N, но они не знают, что там, в книге, было ответом. Не найдется никакого второстепенного героя, который бы сказал им, почему ты молчишь. Они не узнают, сколько фармацевтики ты сожрал в нервной трясучке. Новость о твоей апатии не покажется им экстренной или хотя бы интересной. И можешь не надеяться, что они найдут твои послания на первой странице их блокнота. В их сознании не будет всплывать твой портрет из сотен твоих улыбок. У них нет песни, носящей твое имя и достающей из памяти твой голос. Не надейся услышать оповещение автоответчика. Тебя никто не будет искать через третьих лиц. Ты будешь сотни раз выходить откуда-то и не увидишь своего Хатико. Они, как ты, не просыпаются ночами, рвано поднимаясь с подушки и жадно глотая воздух – так бывает только в кино, в которое ты наивно веришь. И перестань надеяться, что когда-нибудь телефон будет звонить особенно рьяно. Твои электронные слова уходят в пустоту. Они не имеют силы ни для кого, а ты просто выговорился. Легче? Нет, ведь на них нет их реакции. Оставь компьютер и свой тщательный почерк. Нет. Так не бывает.

А если и бывает или должно быть, то главный режиссер\сценарист\герой здесь ты. Тебе решать, что должно произойти в следующей сцене. Хочешь – сделай. Но нужно ли это кому-то? Есть ли актеры, готовые тебя поддержать? Нам бы только знать, что это приветствуется там и твоим перфомансам рады или хотя бы не сочтут за дешевый фарс с подвальных подмосток. Либо продолжай верить в свое кино и снимай, либо выйди на улицу и пойми наконец, что это не пленка и ты — не кадр.

Стоп. Снято.

Весна опаздывает, насмешливо плюя на правила. Наивные человечьи души ждут тепла. Ждут, проклиная их-себя- время.

Почему время решает так много и одновременно ничего? Кто решает, что «это подходящий момент» или «не сейчас».Почему чего-то, зачастую хорошего, приходится ждать изнурительно долго, не зная сроков и дня Х? И почему что-то иное, зачастую плохое, происходит по щелчку пальцев, мгновенной вспышкой? Кто взял на себя право определять «да, именно сейчас это нужно»? Кто разрешил отказывать себе в чем-то только потому, что «не то время»? Откуда взялось это «лучше поздно, чем никогда»? И понимая всю неправильность огромного значения времени, мы все равно продолжаем жить по его велению, по его разрешению, по его правилам игры.

Это все как-то по-детски глупо и противит всему заданному выше, но как рождается это понимание нужного момента? Почему мы так часто говорим «ты появился в подходящее/неподходящее время». И логично ли, отказав кому-то за несвоевременность, таить обиду за равноценный отказ тебе? А ведь говорят, что все лучшее случается неожиданно — то бишь оно не требует определенного подходящего момента? То, что случилось неожиданно, является правильным или, согласно законам перфекционизма, не имеет ценности? Тогда, в случае не имения ценности, почему нам так свойственно благодарить нечто всевышнее за «подарок судьбы»? И почему свойственно ругать, когда при полной готовности в томительном ожидании, мы не получаем оного «подарка»?

Где эта утерянная инструкция с условиями эксплуатации времени? Или вообще «Да ну его нахуй и Счастливые часов не наблюдают»?

Пообещай, что встретимся с тобой в конце апреля.
Как будто бы случайно, не надеясь, что придёт тот час,
Когда ни в счастье, ни в добро уже не веря,
Безликий город приведёт друг к другу нас.

Таня Красильникова

— Да, забыл вам сказать!
— Говорите
— Вы не представляете, как я хочу заняться с вами любовью. Я никому этого не скажу, тем более вам, сказал бы только под пыткой.
— Что сказали бы?
— Что хочу заниматься с вами любовью не один раз, а снова и снова, но я никогда этого не скажу. Я не сумасшедший, я не скажу, что хочу любить вас прямо здесь перед вашим домом всю оставшуюся жизнь.

Знаешь, я не смогу вот так просто молчать и не спрашивать как у Тебя дела, даже если спросить будет неправильным действием. Да, мне есть и будет больно узнавать о счастье, которым Ты переполнен благодаря ей и не был переполнен благодаря мне. Но с этим необходимо смириться, ведь любимым нужно желать лишь хорошего. Хоть «Муму» и научила нас обратному - не отдавать любимое никому. Над человеком другой человек не властен, и никто не может удержать того, кто хочет уйти – Ты сам мне это не единожды говорил, а я, глупая, слушала и улыбалась, не принимая все на свой счет.

Ты просто знай, что Ты стал частью меня. Большой массивной частью Ты ворвался ко мне и заставил жить заново, Ты начал новый том моей истории. С Тобой найдены новые знакомства, появились новые связи и поглощающие меня дела. Тебе было посвящено все свободное время, в котором я не видела никого, кто был и до Тебя. Твои друзья, Твоя семья, Твой дом, Твоя жизнь - все это стало одной объемной частью меня. И этого не выкинуть, не вычеркнуть, не сжечь и не уничтожить. Даже если я и смогу топить и закрывать все свои чувства к Тебе, они все же будут еще на продолжительное время просто схоронены во мне. Просто уснут, словно вулкан, готовый проснуться при толчках земли.

Если Ты сейчас действительно счастлив и это действительно то, что Ты искал, я искренне рада за Тебя. Ты достоин этих чувств и эмоций. Ты только знай, что я всегда отвечу на Твой звонок и на Твое письмо, всегда выслушаю Тебя, если это будет нужно. Даже, если Ты не попросишь, я все равно помогу Тебе.

Даже сейчас спустя пару недель я неистово скучаю по Тебе и по времени рядом с Тобой. Безумно хочу видеть Тебя и прикоснуться. Но сейчас это будет больно. Невыносимо больно, ведь душа Твоя будет там с ней, отвлеченная от меня и моих бессмысленных рассказиков. Здесь, на расстоянии, я продолжаю чувствовать Тебя и видеть во сне. Продолжаю видеть внутри себя картинки, будто смотрю на Тебя со стороны именно в этот момент. Порой хватаюсь за голову, закрывая глаза, ведь картинки могут и ранить. Абсурд, правда? Чувствовать человека на расстоянии? Казалось бы, действительно нечто бредовое. Но это так. Я и сама боялась этого с самого нашего начала. Пугалась этой своей причуды, а оказалось, что так и правда бывает. Не хотелось бы, чтобы это оказалось какой-то девичьей чепухой, которую можно свалить на возраст или нехватку опыта. Я же не раз говорила тебе, как ты меня взорвал. И в этом нет никакой подоплеки типа твоего старшенства, моей неопытности, нашего безумного секса и прочего. Тебе и самому знакомо это чувство взрыва, произведенного другим человеком в твоем сознании. Взрыв, благодаря которому не видишь ничего и дышишь лишь этим человеком, потому что он лучший. Взрыв, благодаря которому хочешь мчаться куда-то, самореализовываться, постоянно делать что-то ради улыбок на лице любимого. Взрыв, благодаря которому Живешь рядом с «взрывателем». С Р. не было ровным счетом ничего, что кипит во мне рядом с Тобой. И, сколько бы меня ни спрашивали, я не могу ответить «за что?» и «почему?» такие эмоции из-за Тебя. Досадно, что все так не получилось. Досадно, что это игра в одни ворота.

https://www.formspring.me/bileckaya

Часто получаю вопросы или просто мнения о моем письме. Думаю, у многих из Вас они есть. Вот Вам ссылка на мою "Книгу жалоб и предложений".

*ну и не только о письме.

Это как те слова из фильма "Когда ты уходишь, у тебя жизнь продолжается, а у меня заканчивается".

Так же и я. Максимально быстро отдаю свою жизнь в руки человека, который таскает ее в кармане с ключами и желтой мелочью. Предательское свойство характера — отдавать всю себя без остатка тому делу, которым увлечена. Постоянное желание добиться золотых медалей и стать перворазрядников губит своим неисполнением. Наивные планы на высокие горы в осколки бьются о подножья этих же гор. По-детски живя надеждой, прокручивать в голове диалоги и снимать сюжеты из будущего, которым никогда не стать настоящим. Отрывать от себя куски и словно пластилином, пытаться заклеить дыры и трещины в чужой судьбе. В этом, смиренно сложив руки на груди, умерло мое Я.

Я вновь появляюсь в жизни человека в один из темных дней его биографии. Послом доброй воли, дробя в кровь свою душу, тащу его на поверхность. Пытаюсь верить в существование отдачи. Знаете, вся эта ерунда из серии "Бог все видит" и "все нам возвращается" - полное дерьмо для набожных праведников с книжками-сказками под матрасиками. Ко мне не возвращается ничего хорошего, ровно как к ним не возвращается моя боль. Верить в существование судьбы/справедливости/чести/любви и прочих духовных отбросов — как минимум ошибка. Все это не имеет полного физического воплощения, чтобы можно было видеть и трогать. Ебля — все, что сейчас актуально. По крайней мере, она видна. Вот член, вот вагина, вот гормоны, стояк и влажность. Именно по этой теории и практиковались мои отношения. Разве что односторонне. Я же бездумно верила в то самое дерьмо для набожных праведников. Верила и получала выстрел в легкое от человека, которого, без дрожи в гортани при выпуске звука, люблю. И этого у меня не отобрать. Не отобрать чувств и самоуважения. Не отобрать этой нематериальной хуйни, которую я так ищу, оставаясь верным псом, не меняющим хозяина.

Наёбывать первым — пора взять себе за правило такой способ самозащиты, пока ты не стал куском разодранного пулями мяса. Не кидаться в омут с головой и перестать верить. Играть по своим правилам. Быть ведущим и забыть роль ведомого. Досадно, что такие выводы делаются лишь спустя, а не вбиваются огромным гвоздем в голову в школьные годы вместо уроков бесполезной географии.

Неизвестно, что мне сейчас нужно и необходимо. Возвращение, забытье, новая жизнь, новые люди, сумашедший график? Что бы новое ни ворвалось в мое будущее, оно не сотрет прошлое. Было бы разумным удалить свои профайлы из социальных сетей, забыв там, конечно же, Его и начав жить иначе. Но по какой-то глупой именно бабской (не девичьей и женской, а «бабской» ;) наивности, верится, что, оставшись в живых, эти страницы будут мучать Его любопытством и заставлять пересматривать, что-то перечитывать, дергая какие-либо ниточки.

Я знаю, что пишу сейчас этот абсурд, с некой обидой на языке, о которой пожалею позже. Знаю, что именно в эту минуту между миндалинами под ребрами нет омерзительного ощущения пробитой дыры, сквозь которую сквозняком гонимые проносятся тяжелые камни. Знаю, что с наступлением вечера я уткнусь в подушку и буду рыдать, убиваясь неизвестно чем. Знаю, что через неделю-две-месяц я по прежнему буду волком выть на любую мелочь, ассоциирующуюся с Ним и реминисцирующуюся во мне. Он обещал спасти меня, хотел вытащить из лужи, в которой я тонула до него. Но не смог, в очередной раз доказав миру, что бесполезно обещать спасти, если заранее знаешь, что сам отрежешь трос, позволив упасть и разбиться. Но сейчас же важно не дать себе самой разодрать себя в клочья. Не дать себе вновь тонуть в таких страшных медицинских диагнозах.

Думаю о когда-либо сказанных мне словах.Словах, которые нанесли самый больной удар. И такие, к сожалению, есть.
" Ты замечательная, не по годам умная и очень мудрая уже женщина.Ты потрясающая девушка.Но я люблю Ее и хочу быть с Ней. "
" Ее и с Ней" - о которой говорил *глупая*, *истеричная*, *недоросшая*.
Зачем мне тогда принимать пожелания счастья и узнавать о своей идеальности, если я не идеальна для того и не имею счастья с тем, кого люблю?