этой весной мы все найдем свое совершенство

Наступают определенные моменты в моей жизни, когда я все сознательно разрушаю. Рублю концы, проще говоря. Я говорю Ксюше "нет", причиняя боль. Говорю о правде больше, чем обычно - это верный способ, заставить ненавидить, в чем я убедилась за прошедшие два года. Я закрываюсь и ухожу, куда? Неведо даже мне. Знаю только, что никакая любовь и радость, мне не приносить ощущения жизни. Все мимолетно, лишь отголоски прошлых эмоции. можно ли сильней погрязнуть в собственном унижении и ненависти?
Versa – We Are Not What We Say We Are

я знаю точно, что никуда не уйду из-за родных. Я знаю, что даже размышлять об этом, когда жизнь в очередной раз забирает самое дорогое - опасно. Как бы мне не хотелось, чтобы ему осталось навсегда семнадцать, а мне восемнадцать - этого не будет. Мне нужно учиться любить жизнь и перестать мечтать

" Если бы можно в сердце поглубже вклеить портреты.
И я на память оставлю свои сигареты. "

после некоторых аккордов ты превращаешься в пластилин.

не зря меня оставили купаться в грязи в одиночку. Руки замирают над клавиатурой, каждый раз и все оттого, что не умею писать. Ах, как должно быть хорошо художникам, певцам и прочим творцам. Выплеснуть часть себя и забыться на пару дней, а дальше снова гонка. Я могу лишь собирать установки мелко дрожащими руками и бегать, пока легкие не загорятся, требуя внимания, остановки, воды, кислорода.. Мы не заметили с Ксюшей, с каких пор, мы больше не можем разговаривать. Спим по разные стороны, сонно и глупо шутя насчет прожитого дня. В голове полная неразбериха и пытаться выудить что - то оттуда тщетная попытка. Одно стало ясно, это я ставлю стены и никаких оправданий выдумывать больше нет смысла. Я просто останусь там где обнимают все так же на ощупь, все так же намертво. Мне нужна помощь потому, что каждый раз я вспоминаю Наоко.

К. думает, что мне лучше. Синяки под одеждой, а следовательно их нет.
Она думает, что это улучшение. Я смеюсь, рассказываю на ночь сказки о любви нейтрона и атомного ядра и ей это нравится(это отдельная история).
Весна.. Она видит в этом возрождение, а я только всплывшую грязь и стыд.
И мне безразлично, что я лгу.Это единственное лекарство от безумия и отчаяния.

Скажи мне, брат, что у нас осталось? не на вырост, не впрок,
не на черный день - а такого, чтоб сердцу казалось мало,
чтоб оно просило еще?
Зачем мы всё ходим по кругу, рождая сплетни, анекдоты и присказки о себе?
Оттого ли, что врём без конца друг другу, нам так тесно в пошитой для нас судьбе?..
Мы теряли друг друга - всегда по капле, просыпались песком из дырявых будней, не умея ни вымолвить, ни заплакать, лишь упрямо веруя - будем.
Будем - оставаться вместе, когда не рядом, не прощая, ладонями гладить плечи. Кровь - страшнее любого яда, от нее ничто и никто не лечит. Я привык вот так - умер, будто вышел. Ненадолго - вернуться достанет сил, но не ради дела, и не из чувства долга, - а потому, что ты так просил. А потом ты остался на поле боя, мне прислали тело, сказали - Дин. Я пытался понять - если было двое, разве может выжить из двух - один?.. Я сломался, решая эту задачу, бесполезное сердце скормил собаке. Сила духа вобще нихрена не значит, если нету сил для хорошей драки. Вроде жил. Ходил. Только все, что помню - как во сне кричал и просил "Вернись…" Как когда-то сказал мне профессор Ольден: жизнедеятельность - еще не жизнь.…и я не знаю, как ты сумел услышать, и я не знаю, что стало с тобою - там, но ты стал злее, а я стал тише - никак не совпасть по былым пазам. Никак не совпасть, разговор не клеится, скрипим, ломаемся в тишине… Не дом, а бункер - стальные двери, и - косая трещина в твоей стене. За ней - ты нещадно фальшивишь Ганзов, готовишь ужин,
ложишься спать. И я вспоминаю, пускай не сразу, что воздухом можно еще дышать.
Молчу, глотая вопросы с кровью, вскипевшей ржавчиной на губах -
ты не любишь вопросов, я знаю точно. И чужой тебя называет – брат.. .
(Чужой тебя называет братом, глядит на тебя - так, как я когда-то, и только хмыкает -
" Не совсем", когда, откликаясь, ты стонешь - "Сэ-эм"… ;)
…так скажи мне, брат, что у нас осталось?
не на вырост, не впрок, не на черный день
- а такого, чтоб сердцу казалось мало, чтоб оно просило еще?
Зачем?!.. Мне уже почти ничего не надо,
я почти забыл, что чего-то стою…
Но ты приходишь ночью,
ложишься рядом, чтобы утром мы снова проснулись

— двое.

Никакие прости не помогут - это лишь условности. Я отвергла твою веру.
" — Отныне ты ничего не чувствуешь" - я смотрю на него и мысленно соглашаюсь.

бродить, спать.

я снова просыпаюсь от приступа удушья.. легкие или отголоски чужих рук? а Ксюша делает мне сюрпризы каждый день до дня рождения. И как мне попросить ее съездить со мной в центр заболеваний?

лучше всего просто лечь спать. И вы же не приняли на свой счет те слова? правильно, это не вам

Дохуя все какие политики. кажется здесь забыли, что viewy не лента новостей!

КАТИТЕСЬ К ЧЕРТУ, ЖАЛКИЕ ЛИЦЕМЕРЫ. ВСЕ ЭТО СПЛОШНОЙ ФАРС. ЖАЛКИЙ, НАГЛЫЙ, ДО КОРКИ АМОРАЛЬНЫЙ. СКАЖИТЕ, МНЕ ЕЩЕ ЧТО ЭТИМ ЛЮДЯМ НЕ НАПЛЕВАТЬ НА ЧУВСТВА СИДЯЩИХ ЗДЕСЬ! ВСЕ УЖЕ ЗАХЛЕБЫВАЮТСЯ ЭТОЙ ЖЕЛЧЬЮ!

я не желаю более находиться здесь.

но зная себя, я и буду виновницей во всем.

страх накрывает меня с головой, как тогда пять лет назад. Согласовать эти четыре слова у себя в голове уже невозможно. Как написать? черт возьми, это не может быть правдой, этот ублюдок не мог так поступить. На данный момент, я знаю точно, что в случае чего мой организм не выдержит.

от детального разбора "Господин из Сан-Франциско" становится только все более отвратительней.

..была изящная влюбленная пара, за которой все с любопытством следили и которая
не скрывала своего счастья: он танцевал только с ней, и все выходило
у них так тонко, очаровательно, что только один командир знал,
что эта пара нанята Ллойдом играть в любовь за хорошие деньги
и уже давно плавает то на одном, то на другом корабле.. .. И опять мучительно извивалось и порою судорожно сталкивалась среди этой толпы, среди блеска огней, шелков,
бриллиантов и обнаженных женских плеч, тонкая и гибкая пара
нанятых влюбленных: грешно скромная, хорошенькая девушка
с опущенными ресницами, с невинной прической и рослый молодой человек с черными, как бы приклеенными волосами,
бледный от пудры, в изящнейшей лакированной обуви, в узком,
с длинными фалдами, фраке - красавец, похожий на огромную пиявку.
И никто не знал ни того, что уже давно наскучило этой паре притворно мучиться
своей блаженной мукой под бесстыдно-грустную музыку,
ни того, что стоит гроб глубоко, глубоко под ними,
на дне темного трюма, в соседстве с мрачными
и знойными недрами корабля, тяжко одолевающего мрак, океан, вьюгу…