In my viens

Моя мама всегда вкусно готовила. Но однажды вечером она поставила перед отцом тарелку с горелым пирогом. Не просто подгорелым, а черным, как уголёк. Я сидел и ждал, что папа скажет об этом, но он просто съел свой пирог и спросил, как прошёл мой день. Потом я услышал как мама извинялась перед папой за неудачный ужин. И я никогда не забуду его ответ: милая, мне понравился твой пирог. Позже я спросил его, правду ли он тогда сказал. Он положил мне руку на плечо и ответил: у твоей мамы выдался тяжёлый день на работе, она очень устала. Мне не повредил подгорелый пирог. А резкие слова могли ранить её. Мы все совершаем ошибки. И надо не подчеркивать их, а поддерживать того, кого любишь.

Каждый раз, когда мы прощаемся и он уходит, я становлюсь похожа на маленького ребенка, готового расплакаться, потому что у него отобрали его любимую игрушку.

Мисс Малфой

я ведь здесь не за тем, чтобы с тобою спорить, чтобы тебя менять, я не умею ни переучивать, ни исправлять, я и не буду, я ведь тебе не мать, чтоб ходить за тобой следом. но зато я умею трогать и обнимать, я могу тебя слушать и понимать, как никто при этом.

я же тебе не к тому, чтобы отдавать, а потом сказать «ты должен», просто ты сидишь уже у меня под кожей, улыбаешься между строк и становишься все дороже, я к тому, что ты говорил «ну что же, что же это такое, ты в меня прорастаешь как-то слишком уж глубоко, и не хочется ошибаться»

я же здесь с тобой, потому что ты настоящий, потому что мне знаком твой смешной, ну почти родной, этот взгляд горящий, потому что несравнимо с тобой хорошо, нестерпимо с тобой легко,

я же с тобой чтобы всегда вот так тебе улыбаться.

Бесит,
когда ты меняешь меня на своих никчемных друзей.
бесит,
когда я люблю тебя, и все лезут: "что это с ней? "
знаешь,
зачем те штуки летают всё время в моем животе?

Я
теряю
себя
в тебе.

Скоро
все уши узнают о том, что мы на одной волне.
скоро
все взгляды заметят то, что я не иду к тебе.
Просто
люби меня, как Маяковский, без замороченных слов.
Или
вырви
свою
любовь.

Взглядом стреляла в чужие спины:
«Где же ты есть?!»… это, правда, жутко…

И от прохожих, в такой же куртке,
жутко хотелось рыдать в переулке.

Ее ненависть к тебе скользит по тугим кудрям длинных рыжих волос. Локоны укрывают спину, спускаясь на поясницы. Отвращение рассыпается пудрой по влажным щекам. Перекрестья дорожек слез отчаяния, подчиняясь притяжению, падают на колени, укрытые шелком рваных иллюзий. Юношеские веснушки скрываются под уточненным алебастром. Черная подводка острой кистью рисует резкие стрелки, взмывающие к разлету бровей. Раскаленная до красна помада приподнимает скорбно опущенные уголки губ. Тени от ресниц ложатся слоями туши/равнодушия. Ей не нужны румяна. Скулы горят огнем унижения от твоих словесных пощечин.

Она слизывает языком острую горечь боли с красных губ - пропитана ядом. Новый вкус рождается во рту, струится по волосам, проступает на коже, наполняет глаза слезами, которые не прольются. Она смешивает свои ощущения. Ее боль, как новый аромат парфюмера: пьянящий и смертельный. Она больна, но жива только этой палитрой любви и ненависти, обращенными к тебе.

Я дожидаюсь завершения преображения, конца трансформации любви в ненависть и забираю ее под свое крыло.

Я знаю, что она чувствует.

Я была на ее месте.

(с) Скороходова Марина

Я думаю о тебе все время. Думаю о тебе утром, идя по холодку. Нарочно шагаю помедленнее, чтобы думать о тебе подольше. Думаю о тебе вечером, когда мне одиноко без тебя на вечеринках, где я напиваюсь, чтобы думать о чем-нибудь другом, но добиваюсь обратного эффекта. Я думаю о тебе, когда тебя вижу, и когда не вижу, думаю тоже. Мне так хотелось бы найти другое занятие, но я не могу. Если ты знаешь, как можно исхитриться тебя забыть, научи меня.<…>

Никогда и ни по кому я так не скучал. Без тебя моя жизнь — зал ожидания.

Фредерик Бегбедер, "Любовь живёт три года"

Хочу лежать в объятиях своего любимого мужика и мурчать, мурчать, мурчать, а не вот это вот все.

Мне плохо. Это не та болезнь, которую может вылечить врач, она внутри, у меня в груди. Там все пусто, как будто мне вырвали сердце.

Дэниел Киз "Цветы для Элджернона".

Когда я люблю человека, беру его с собой всюду, не расстаюсь с ним в себе, усваиваю, постепенно превращаю его в воздух, которым дышу и в котором дышу, — всюду и в нигде. Любить — усиленно присутствовать, до крайности воплощаться здесь.

Марина Цветаева.

Эти руки- мой лёд теперь.
От озноба б совсем не спиться.
Ты еще одна единица
В списке самых больных потерь.

Мне бы только смотреть на тебя,
Видеть глаз злато-карий омут…

В твоих жилах течет студеная вода; а в моих все кипит.

Эмили Бронте «Грозовой перевал»

Стоя у двери, он окинул взглядом пустоту - такую же он ощущал внутри, будто у него вырвали сердце.