Six weeks of silence

Кофеиновый мальчик с бумажной короной на голове указывает пройти дальше по забитому стульями коридору. С его руки свисает ужасающего вида игрушка — заляпанная бордовыми пятнами, синие вкрапления, две посторонние лапы, внедрённые в плюшевый организм не самым аккуратным способом. Скорбь ребёнка — не самый любопытный объект, она отражает вопрос, поставленный ребром, без примесей и фальши. Следуя в указанном принцем направлении, ловлю в самом конце коридора струящийся свет, к которому бесспорно примкнул погибший — свежевыкрашенную голубую раму обходят стороной, боясь дышать в сторону мерного, нескончаемого сияния. Тяжёлые душные шторы с отпечатками лет в складках объёмной грудой находятся на ковре, раскинувшись чуть ли не до порога гостиной, в которую мне предстояло войти. Анализ присутствующих начался сразу же, как только их оценивающий взгляд коснулся меня. Двадцать восемь человек, десять из которых дружно пробегают одну и ту же дистанцию от моих глаз до тщательно подобранной одежды. Мне предстояло пасть духом в четверть второго, а пока назначенный срок медленно взбирался по разворочённому хламом крыльцу, я бегло представляюсь присутствующим, являя собой полное внешнее соответствие ситуации. Несколько десятков глаз неотступно следовали за мной, желая впиться ещё сильнее, как только придёт время расколоться на несколько частей вместо собравшихся вместе лицемеров. Чёрный цвет с лихвой отхватил часть моего гардероба, а находящиеся здесь женщины, подруги и родственницы, едва ли привыкли менять лёгкие цветные платьица на нечто тяжеловесное и мрачное — надо же, воочию, синицы, штурмующие ворону, ты видел когда-нибудь что-то подобное, милый? Я улыбаюсь журнальным столикам, бесчисленному их множеству, но сразу же сминаю улыбку, как только чей-то пропитанный недовольством голос оповестил о точке обратного отсчёта. Смазанный нагнетанием на себя промежуток времени, мокрая от дождя трава, в которой утопали непривыкшие, бросающие удивлённые взгляды в сторону моей лёгкой походки. Могильные камни, далёкие группы деревьев, запах земли и света. Как парадоксально, что единственный по-настоящему живой здесь лишён дыхания. Серость его волос всасывается неугомонным ветром, наливающим пряди насыщенной чернью. Карие глаза с мутной радужкой преобразуются в насыщенный голубой. Кожа стягивается, лишаясь морщин — она сияет. Незнакомец обретает твои черты в привычной манере, во мгновение ока. Сигнал в виде лёгкого толчка локтём по спине. Всхлипывая, я прорезаю тишину потоком слёз, одновременно касаясь горла каждого присутствующего. Они не понимают, почему вместо настоящего имени, которому следует быть на губах, я кричу твоё.

моя тёмная королева
минуты без тебя тлеют во мраке. я не слышу лёгкого шума твоего платья, не различаю твою поступь среди вороньего гомона, не дышу чаще от звука твоего винного голоса. на запястьях твой терпкий аромат, заполняющий лёгкие, укутывающий всё вокруг в густой туман
когда королева появляется и протягивает ко мне свои прозрачные руки, её пальцы - магниты, лицо скрыто за пеленой, моя мечта ждёт меня, но я привыкла, я не верю своему счастью и отступаю на пару шагов с мучительной улыбкой, а через пару минут мчусь по коридорам в виноградные подвалы.

Я не умею думать стихами — мне не видится, где здесь логика,
Зачем вязнуть в жестокой паутине романтики пропавшего вторника,
Нет, паутина, это что-то другое — это от врага, сердце палящего,
Жгущего, обугливающего, мучающего, глодающего, испепеляющего —
Нет, все пустое, эпитеты, морфии; нельзя выжечь то, что напрочь отсутствует;
Быть может, было одно (сердце, конечно), но вне тела уже ничего не чувствует;
Никто не сбегает от смерти, никто не сбегает от долга — и сдержаны обещания;
Крыша, полет — нет, падение — разоблачение, лужа крови, прощание —
Что же я делаю, все пустое, все глупости, Молли, ударь, возврати к реальности —
Снова падение — нет, полет — убийство, Мэри, разоблачение, сентиментальности;
Я произнес главное слово, почти запретное — это что, просьба? — позор — человечность;
Мы одни, "против всего мира, вдвоем" — но у нас всего две минуты — короткая бесконечность;
Кажется, снова ЭТО слово — имя, вернувшее биение сердцу, которого нет;
Я называю тебя по имени — сладко/горько — исполнен последний обет,
Я должен, обязан, вынужден, хочу (?) сказать самое главное — откровение повесы;
" И я полагаю, это мой последний шанс сказать тебе" — ах нет, это из другой пьесы;
Я говорю: "Ты храбрейший, мудрейший, добрейший..", нет, это было, чертов бред,
Я удалил то, что обязан был сказать — и заполнил пространство дымом от сигарет,
Ах, вот оно, отыскалось среди хлама прочего: береги Мэри, девочку, не лезь на рожон,
Ну и меньшее, просто постскриптум: я люблю тебя, Джон.

Открой страницу.

Удача никогда не бывает на нашей стороне.

Leave

То, над чем я корпела долгими вечерами, подошло к концу. Мне остаётся лишь вздохнуть с небывалым облегчением и отдаться в руки вдохновения, музыки и книг. Но стоит ли говорить, что я скучаю по той неотъемлемой части. Я билась в панике в те минуты, когда до часа Х оставалось всего несколько дней, упивалась наслаждением, когда очередная ответственность была сброшена. Меня не отпускали, грозили, и мне оставалось держаться на плаву только благодаря манящему «скоро», за которое цеплялись десятки людей, таких же пленников, как и я. Но вот, теперь двери действительно открыты. Мы все замерли у порога, не решаясь ступить на землю и принять свободу. Мы оборачивались к тем четверым, что вытягивали нас все эти годы, и попытались найти опору в их прямом взгляде. Но теперь мы были свободны, а их ожидают ещё одни, подающие надежды и, возможно, они-то и оправдают их. Я буду надеяться.

Всё когда-нибудь кончается.
/ Чёрт, скоро в школу. [2]

Под конец каникул мой репетитор по английскому решил, что я не должна «вливаться в новую волну» тогда, когда начнётся новая четверть и поэтому поставила занятие на завтрашнее 13.00. Энтузиазма идти туда нет никакого, но, с другой стороны, это поможет мне привыкнуть. Как раз по пути забегу посмотреть расписание уроков в Художественную Школу и саму школу.
Что касается каникул. Если бы не Н. – я бы умирала со скуки, прожигая свободные дни за компьютером. Он же заставил меня качать тонны фильмов. Честно говоря, я за две недели больше фильмов посмотрела, чем посмотрела бы за месяц-два. К тому же Н. медленно, но верно прививает мне любовь к фильмам ужасов, а именно к псевдодокументалистике. Стоило бы сказать, что я многое поняла за это время, но это будет неточно. Мне трудно разобраться в своих мыслях. Итог можно будет вынести только тогда, когда начнётся четверть.
И, под конец. Я из дома ни разу не вышла за всё это время. Хотя звали. Почему-то стыдно.

Планы на новую четверть:

1) Заняться, наконец-таки, учёбой.
2) Разобраться в себе. Дальше и глубже.
3) Дочитать ту самую книгу, которая лежит у меня перед носом вторую неделю.
Дальше разберёмся.

29.12.12 – 13.01.13

What you'll need:

· A coin
· Clear glue
· A cheesy fanfic extract
· A pendant ring (from crafts sotres)

1. Take a paragraph from your favorite fanfic or book and print it or photocopy it. Make sure your printer is not in “Draft” mode.

2. Clean the coin completely and place it just where you want it to be, over what you want to have in the pendant.

3. Cut roughly around that specific spot. Cover the coin with glue and paste it behind the text, using the light against it to guide you.
*If your paper isn’t thick enough, you may want to paste a blank piece of paper underneath your text as a base.

4. Cut out the surplus.

5. Put just a little bit glue over the text, spread it outwars and let it dry.

6. Add a thick, thick layer of glue. This will act as the acrylic that will protect your pendant once it’s completely dry. I suggest you to let it dry overnight.
If you want to, you can add a second layer once the first one is dry. This will make it look more… real.

Finally, paste the pendant ring on the back of the coin.

Warnings:

· Try avoiding smut.
· If anyone asks about it, try not to panic and hide it underneath your shirt.
· Be prepared for fangirling outbrusts. Just thinking that you have your OTP in your necklace may give you feels.