изваляйся в печали голубой. 199Х.

еще и выкинул ее за борт, как своих жертв

конечно, мне не нужны отношения. вся лабуда ни к чему.

это что? просто зависть? смотрю на парочки обнимающиеся и держащиеся за руки.

я просто завистлива: хочу то, чего у меня нет, пусть оно мне и не нужно.

… да. хватит размышлять, ибо все равно не выходит, по сему пойду-ка Декстера включу.

на парах невозможно сидеть, чую так недолго от холода заболеть

от промозглого холода голова болит

от промозглой мысли душа стынет

Мое самочувствие:

К слову, расположение духа мое не бывает, в принципе, другим.

День моих именин. Но все так же я считаю, что напрасно это имя для меня.

Мама никогда не делает мне комплименты.

Потому что мама у меня реалист.

осадок горечи от незащищищенности и всепозволительности. я неважно защищаюсь.

Olei… ielo… papi… oleeei… ieeelo…phophi…
Olei… ielo… papi… oleeei… ieeelo… kyala lala lolei…
Kya fa fara fu dei?
Kya fara fu lalalolalei?

не выразить насколько сильно мне опостылел распад гемоглобина под моей тонкой кожей вокруг глаз

пишут. часто пишут, что влюбляются в человека бессердечного.

я человек бессердечный, почему в меня никто не влюбляется?

Заебывали эти машины навстречу.

Когда нам было лет по 6 (может меньше), мы с моей лучшей подругой писали друг другу письма. Нет, мы не жили в разных городах, мы жили в соседних подъездах.

Но каждый день я спускалась к почтовому ящику или возвращаясь откуда-то подходила, чтобы забрать свежее письмо.

В них описывали какие-то бытовые вещи, происходщие с нам. Личного там не было (ибо из ящика любой мог вытащить письмо да и прочесть).

Нередко там были рисунки (вот мой портрет в полный рост), вырезки из журналов, наклейки, которыми мы обменивались: в то время она фанатела от Бритни, я же от Орейро. Забавно.

Помимо писем у нас был свой язык жестов.

Которым мы пользовались, выходя на балконы, показывая всякие закарючки руками и пальцами, мы договаривались о встречи, о том, кто когда может выйти на улицу, во сколько?

любимое время, любимые воспоминания.