Помню, свою собственную, маленькую и вдали от всех зимнюю квартиру; момент, когда он вот-вот уедет, а я останусь, черт возьми, одна и за окном, по ощущениям, крайний север, кафе рядом даже нет, и сериалы не спасают и вообще не нужны сейчас. и одиноко и скверно, не потому что без него я ноль, а потому что я ноль без своих людей, а они все далеко. относительно далеко.
помню, как спасал шопинг и мысль, что кто-то приедет в гости. тогда появлялся смысл идти с утра или поздним вечером в местный магазин, чтобы приготовить что-нибудь. появлялся смысл готовить, да, и вытирать пыль и убирать одежду со стола. иногда даже появлялся смысл разобрать один или два шкафчика с посудой и другим хламом. а потом смысл, как вы поняли, пропадал и я оставалась с пустотой, которой не было причины. у меня было всё и все — просто далеко.
помню, как чувствовала холод и он поглощал, и я думала, что это просто уже я схожу с ума, и я вдали от своих людей, но они меня любят. и не променяют. как вы поняли, я не сходила с ума, и холод сложно перепутать с плохим настроением. если холод часть тебя или то, что испытывают к тебе — ты это непременно чувствуешь и непременно отрицаешь.
помню, как не хотелось приезжать в гости к нему, а потом уезжать. везде было плохо, неочевидно и ненужно.
а если еще раньше?
помню, теплое освещение. я в цвету, в веселье, в алкоголе, в разговорах об учебе, в комплиментах и флирте. помню, как не думаю о будущем, даже о том, что будет через месяц, ибо кажется, что всегда будет так: люди, разговоры, тепло и сериалы. сериалы кажутся интересными и на учебу не хочется, и так сладко спится на общажной подушке и матрасе с торчащими пружинами.
помню, как тошнило от первой съемной квартиры. я тогда ощутила как мне вдруг сложно и бессильно. и ничего не хотелось, кроме того, чтобы выбраться из всего дерьма. помню тоску и осознание, что я дитя, что я не готова, не могу, и сейчас всё разрушится. и он непременно захочет больше не быть со мной, потому что я разочарована в профессии и в себе.
помню, как переехала к подруге и стало лучше. теплый свет, разговоры и смех. помню, как жила на 300 рублей в день и не жалела ни о чем. было просто лучше.
блять, помню, свою собственную, маленькую и вдали от всех зимнюю квартиру. я со временем сделала со своей жизнью многое, чтобы в итоге возвращаясь домой ощущать ностальгию хотя бы по весне, по солнечному балкону и, черт возьми, в ней же всё родное и всё мое. просто период был отстой.
просто сейчас — хорошо, но я помню и боюсь, что снова буду ощущать всё это и приходится себе обещать, что такого точно не будет.
Мы на красной акуле несёмся сквозь миллениум, Ускользая по бесконечному хайвею.
А там, на горизонте, закатятся поколения -
Но меня, как всегда никто не позвал с собой.
Внезапно оказалось, что я из тех людей, которые «в шутку» впутываются в какую-то хрень, а потом разгребают последствия этого дерьма. Разгребают и страдают. Ты когда-то успокоишься или нет?
Есть такой общеизвестный парадокс бывших — все бывшие твари, кроме нас самих.
Если бывшая — ты, то это он тварь и глупец, который не уберёг вашу любовь.
И когда я писала свой предыдущий личный пост, я на минуту снова задумалась о своих многострадальных отношениях с W и о том, что я всегда считала себя главной женщиной его жизни.
Да, у него есть жена, а мы расстались много лет назад.
Да, мы не видимся все эти годы и очень редко общаемся на вежливые темы без романтизма.
Но я никак не могла отделаться от чувства, что я главнее. Я всегда осуждала женщин, уводящих мужчин из семьи, да и вообще любовниц (хотя и могу их понять — мне скорее жаль, что им пришлось влюбиться в женатого). Но мне казалось, что сама я при желании имею право вторгнуться в личную жизнь W, и меня вообще не должна волновать его жена — потому что она занимает моё место, потому что она самозванка, потому что она… должна мне?
Это полный бред. Они вместе уже больше, чем были мы. И это, наверное, отрезвит меня и вытравит подобные мысли.
Никаких прав у меня нет, и так и должно быть. И хотя я не собиралась ими пользоваться, я чувствовала себя увереннее в этих иллюзиях.
Вот такая я бывшая. Тварь.
У Исаака Бродского есть одна потрясающая картина про осень.
Вообще Исаак Бродский — удивительный художник: с одной стороны, штамповал Лениных, за что огреб в воспоминаниях от Чуковского, с другой — мог написать такую тонкую осень. Но сейчас не об этом.
На этой картине Бродский поймал одну повадку осени, почти кошачью повадку — проникать всюду. Здесь у него листья переползают через порог с крыльца в дом (дверь нараспашку).
Увидев такое однажды в детстве, я заплакал. Дверь нашего дачного домика оставили открытой (мы уезжали, закрывали сезон, взрослые сновали взад-вперёд, носили вещи), и через порог натаскали листья, и они лежали в коридоре. И я смотрел на свою старенькую бабушку, и на эти осенние листья в доме…
И понимал, что ни один порог, ни одна дверь не смогут остановить осень.
© Олег Бaтлук | картина Исаака Израилевича Бродского «Опавшие листья»
Tyger! Tyger! burning bright
In the forests of the night,
What immortal hand or eye
Could frame thy fearful symmetry?
In what distant deeps or skies
Burnt the fire of thine eyes?
On what wings dare he aspire?
What the hand dare seize the Fire?
And what shoulder, and what art,
Could twist the sinews of thy heart?
And when thy heart began to beat,
What dread hand? and what dread feet?
What the hammer? what the chain?
In what furnace was thy brain?
What the anvil? what dread grasp
Dare its deadly terrors clasp?
When the stars threw down their spears,
And water’d heaven with their tears,
Did he smile his work to see?
Did he who made the Lamb make thee?
Tyger! Tyger! burning bright
In the forests of the night,
What immortal hand or eye,
Dare frame thy fearful symmetry?