D O Y O U R _ V E R Y B E S T

Я знаю, что я ничего не знаю: философских понятий, которые должны быть знакомы каждому

Теория идей Платона

Платон был первым, кто отделил «мир вещей» от «мира идей». Идея (эйдос) по Платону — это исток вещи, ее прообраз, лежащий в основе конкретного предмета. Присутствующая в нашем сознании, к примеру, «идея стола» может либо совпасть с конкретным столом в действительности, либо не совпасть, но «идея стола» и «конкретный стол» по прежнему продолжат существовать в сознании раздельно. Яркой иллюстрацией разделения мира на идейный мир и мир предметный является знаменитый платоновский миф о пещере, в которой люди видят не предметы и других людей, а только их тени на стене пещеры. Пещера для Платона является аллегорией нашего мира, где люди живут, полагая, что тени на стенах пещер — единственный способ познания реальности. Однако на деле тени — всего лишь иллюзия, но иллюзия, из–за которой человек не в состоянии отказаться из–за своей неспособности поставить критический вопрос о существовании реальности и перебороть свое «ложное сознание». Развивая платоновские идеи, философы более позднего времени дошли до концепции трансцендентного и «вещи-в-себе».

Интроспекция

Интроспекция (от лат. introspecto — смотрю внутрь) — способ самопознания, в ходе которого человек наблюдает за своей внутренней реакцией на события внешнего мира. Интроспекция — это фундаментальная потребность человека, позволяющая ему тщательно изучать самого себя, объяснять себе, почему он верит в то, во что верит, и есть ли возможность того, что его вера ошибочна. Основоположником метода считается британский педагог и философ Джон Локк, который, опираясь на идеи Рене Декарта, указал, что существует лишь два прямых источника всех знаний: объекты внешнего мира и разум человека. В связи с этим все значимые психологические факты сознания открыты для изучения только самому субъекту познания — вполне может быть, что «синий цвет» для одного человека — совсем не то же самое, что «синий цвет» для другого.

Метод интроспекции помогает отслеживать стадии мышления, расчленяя чувства на элементы и предоставляя полную картину взаимосвязи мыслей и действий. Интроспекция учит мыслить абстрактнее и шире, к примеру воспринимать «большое красное яблоко», как «ощущение красного, сменяющееся впечатлением круглого, одновременно с которым возникает легкое щекотание в языке, по-видимому, след вкусового ощущения». Но не стоит слишком углубляться в интроспекцию — чрезмерная сосредоточенность на отслеживании собственных впечатлений притупляет восприятие реальности.

Солипсизм

Солипсизм (от лат. solus — «единственный» и ipse — «сам» ;) — философская концепция, по которой человек признает в качестве единственной существующей и всегда доступной для его вмешательства реальности лишь собственный разум. «Нет бога, нет вселенной, нет жизни, нет человечества, нет рая, нет ада. Все это только сон, замысловатый дурацкий сон. Нет ничего, кроме тебя. А ты только мысль, блуждающая мысль, бесцельная мысль, бездомная мысль, потерявшаяся в вечном пространстве» — так формулирует основной посыл солипсизма Марк Твен в своем рассказе «Таинственный незнакомец». Эту же идею, в целом, иллюстрируют киноленты «Господин Никто», «Начало» и «Матрица».

Логическое обоснование солипсизма — то, что человеку доступно лишь его восприятие действительности и его мысли, тогда как весь внешний мир находится за гранью достоверности. Существование вещей для человека всегда будет лишь предметом веры, не более, так как если кто-то потребует доказательств их существования, человек не сможет их предоставить. Иначе говоря, ни один человек не может быть уверен в существовании чего-либо вне его сознания. Солипсизм — это не столько сомнение в существовании реальности, сколько признание первичности роли собственного разума. Концепт солипсизма либо необходимо усвоить таковым, какой он есть, либо принять «солипсизм наоборот», то есть дать себе рациональное объяснение относительного внешнего мира и обосновать для самого себя, почему этот внешний мир все же существует.

Теодицея

Если мир создан по какому-то высшему замыслу, почему в нем столько абсурда и страдания? Большинство верующих рано или поздно начинают задаваться этим вопросом. На помощь отчаявшимся приходит теодицея (от греч. θεός, «бог, божество» + греч. δίκη, «право, справедливость» ;) — религиозно-философская концепция, согласно которой Бог безоговорочно признается абсолютным добром, с которого снимается любая ответственность за наличие зла в мире. Это учение было создано Лейбницем для того, чтобы условно «оправдать» Бога. Главный вопрос этой концепции: «почему Бог не желает избавить мир от несчастий?» Варианты ответов свелись к четырем: либо бог хочет избавить мир от зла, но не может, либо может, но не хочет, либо не может и не хочет, либо и может, и хочет. Первые три варианта не соотносятся с представлением о Боге как Абсолюте, а последний вариант не объясняет наличие зла в мире.

Проблема теодицеи возникает в любой монотеистической религии, где ответственность за зло в мире теоретически должна была бы возлагаться на Бога. На практике же возложение ответственности на Бога не представляется возможным, так как Бог признается религиями своеобразным Идеалом, имеющим право на презумпцию невиновности. Одной из основных идей теодицеи является идея, что мир, сотворенный Богом, априори есть самый лучший из всех возможных миров, а, значит, и в нем собрано лишь самое лучшее, и наличие зла в этом мире рассматривается лишь как последствие необходимости в этическом разнообразии. Признавать теодицею или нет — личное дело каждого, но изучить эту концепцию, безусловно, стоит.

Моральный релятивизм

Жизнь была бы гораздо проще, если бы добро и зло были фиксированными, абсолютными понятиями — но часто мы сталкиваемся с тем, что то, что является добром в одной ситуации, может оказаться злом в другой. Становясь менее категоричными относительно того, что такое хорошо и что такое плохо, мы приближаемся к моральному релятивизму — этическому принципу, отрицающему дихотомическое разделение понятий «добро» и «зло» и не признающему наличие обязательных нравственных норм и категорий. Моральный релятивизм, в отличие от морального абсолютизма, не считает, что существуют абсолютные универсальные моральные стандарты и принципы. Не мораль главенствует над ситуацией, а ситуация над моралью, то есть важен не просто факт какого-то действия, а его контекст.

Философская доктрина «вседозволенности» признает за каждым индивидом право на формирование собственной системы ценностей и собственного представления о категориях добра и зла и позволяет утверждать, что мораль, в сущности, понятие относительное. Вопрос в том, до чего додумается конкретный человек, взяв на вооружение такую концепцию, — знаменитый девиз Раскольникова, «тварь я дрожащая, или право имею?» тоже вырос из идеи морального релятивизма.

Трактовать эту идею можно по-разному — «от ничего святого» до «не стоит слепо вгонять жизнь в узкие рамки». В любом случае спектр вопросов, которые ставит моральный релятивизм, — полезное упражнение для ума и хорошая проверка любых убеждений.

Категорический императив

Золотое правило этики — «поступай с другими так, как хотел бы, чтобы поступали с тобой» — звучит еще весомее, если сослаться на Иммануила Канта: это положение входит в его концепцию категорического императива. По этой этической концепции, человек должен поступать согласно той максиме, которая, по его мнению, могла бы стать всеобщим законом. Так же в рамках данной концепции Кант предлагает не рассматривать другого человека как средство, а относиться к нему как к конечной цели. Разумеется такой подход не избавит нас от ошибок, но решения становятся гораздо осознаннее, если думать, что каждый раз выбираешь не только за себя, но и за все человечество.

Детерминизм/индетерминизм

Размышляя о свободной воле, судьбе и предопределении, мы вступаем на поле детерминизма (лат. determinare — определять, ограничивать) — философского учения о предопределении, взаимосвязанности происходящего и о наличии у всего существующего единой причины. «Все предопределено. Все будет происходить по заданной схеме» — вот главный постулат детерминизма. Свободной воли, согласно этому учению, не существует, причем в разных трактовках детерминизма судьба человека зависит от различных факторов: либо она заранее определена Богом, либо обширной философски осмысляемой категорией «природа».

В рамках учения детерминизма никакие события не считаются случайными, а являются последствием заранее предрешенной, но неизвестной человеку цепочки событий. Детерминизм исключает веру в свободу воли, при которой вся ответственность за поступки ложится на самого человека, и заставляет личность целиком вверить свою судьбу причинности, закономерности и всевластию внешнего мира. Удобная, в общем-то, концепция — для тех, кто не хочет брать на себя ответственность за собственную жизнь. А тем, кому в рамках детерминизма слишком тесно, стоит изучить аргументы противоположной концепции — индетерминизма.

Cogito ergo sum

«Я мыслю, следовательно, я существую» — философский концепт рационалиста Рене Декарта и хорошая опора для сомневающихся во всем. Эта формула возникла при попытках найти первичную, бесспорную и абсолютную истину, на базе которой можно построить философскую концепцию абсолютного знания. Декарт ставил под сомнение все: внешний мир, свои чувства, Бога, общественное мнение. Единственное, что не удалось поставить под сомнение, — это собственное существование, так как сам процесс сомнения в собственном существовании, являлся доказательством этого существования. Отсюда появилась формула: «Я сомневаюсь, значит, мыслю; я мыслю, значит, существую», преобразившаяся в «Я мыслю, следовательно, я существую» — эта фраза стала метафизической основой философии Нового времени. Она провозгласила главенствующее положение Субъекта, вокруг которого и стало возможным выстроить достоверное познание.

Смерть Бога по Ницше

«Бог умер! Бог не воскреснет! И мы его убили! Как утешимся мы, убийцы из убийц! Самое святое и могущественное Существо, какое только было в мире, истекло кровью под нашими ножами — кто смоет с нас эту кровь?». Тезис «Бог мертв» Ницше провозглашал, подразумевая не смерть Бога в буквальном смысле — он имел в виду, что в традиционном обществе существование Бога было фактом, он находился в единой реальности с людьми, но в эпоху модерна он перестал быть частью внешней реальности, став скорее внутренней идеей. Это вызвало кризис системы ценностей, которая раньше базировалась на христианском мировоззрении. А значит, настало время пересмотреть эту систему — собственно, этим и занимается философия и культура постмодерна.

Экзистенциальный кризис

Экзистенциальный кризис стал следствием описанного выше крушения традиционной системы ценностей — он порожден мыслью о том, что человеческое существование не имеет ни заранее заданного предназначения, ни объективного смысла. Это противоречит нашей глубочайшей потребности верить в то, что человеческая жизнь имеет ценность. Но отсутствие исходного смысла не означает потери смысла вообще — согласно концепции экзистенциализма, ценность жизни проявляется именно в том, как человек сам себя осуществляет, в сделанных им выборах и совершенных поступках.

АПОЛЛОНИЧЕСКОЕ И ДИОНИСИЙСКОЕ

Ницше выделяет два начала бытия и художественного творчества: "аполлоническое " и "дионисийское". В греческом пантеоне боги Аполлон и Дионис – противоположные типы.

Аполлон выражает:

— порядок

— чувство меры

— мудрый покой

— гармоническую красоту

— ограничение диких порывов

— разумное познание с помощью логики, шаг за шагом

Дионис – это:

— первобытный хаос

— избыток и нарушение всякой меры

— чувственный экстаз и упоение

— свобода от ограничений

— познание при помощи интуиции, сразу, подобно пророческому видению

Аполлон воплощает принцип индивидуации, выделения человека из природы в нечто особенное и отдельное. В существо, познающее природу с помощью рацио – рассудка и логики – и организующее, упорядочивающее природу по-своему, в соответствии с понятиями красоты и пользы. Но, вместе с ощущением могущества, это существо чувствует себя скованным культурными запретами, а, кроме того, одиноким, оторванным от своего природного первоначала. Дионис символизирует возвращение к этому началу. Это одновременно ужас и восторг, охватывающий человека при нарушении принципа индивидуации. Человек сбрасывает с себя оковы цивилизации, все культурные запреты, становится вновь на время диким зверем – не столь могущественным за счёт рацио, зато соединенным, примиренным, сплоченным с остальной природой, даже единым с ней.

Если аполлоническое – это сознательное начало, то дионисийское – начало инстинктивное. Аполлоническое – разумное, рациональное, рассудочное. Дионисийское – интуитивное. Любая культура – синтез этих двух начал. Но в любой культуре они не находятся в гармоническом единстве, всегда превалирует либо одно, либо другое. Современная культура страдает, по Ницше, ослаблением дионисийского начала, человек этой культуры уже не может, отпустив поводья, ввериться своему инстинкту, он доверяет только знаниям. Опасность такого состояния двоякая.

О первом неприятном последствии такого перекоса говорил сам Ницше, и не он один. Культура, лишённая противоположностей, отданная всецело одному началу, лишается плодовитости. Она не может уже породить что-нибудь принципиально новое. А, значит, теряет и смысл – если только смысл культуры в приспособлении к изменяющейся среде. Культура, переставшая порождать новое, не может больше выполнять свою функцию. Она опасно больна и нуждается во вскрытии и выпуске наружу всего, что подавлялось и копилось внутри. Это похоже на вскрытие нарыва, операция обещает быть неприятной, однако, если её откладывать на потом, больному будет становиться только хуже.

Об этом говорил Фрейд, занимающийся проблемами нашей психики. Вторая опасность однобокого существования следующая: будучи подавленными, инстинкты никуда не исчезают. Нерастраченные силы копятся внутри и подтачивают организм, пока он их сдерживает. Но бесконечно сдерживать их он не может. Вместо того, чтобы понемногу выпускать пар безо всякой опасности для себя, мы всё увеличиваем давление внутри и доводим до «взрыва парового котла» с кровью и жертвами. Долго сдерживавшийся культурный человек неожиданно для самого себя бросается во все тяжкие, в самое разнузданное буйство, на преступление, в пучину разврата, рушит одним движением так аккуратно налаженную жизнь, вставшую ему, наконец, поперёк горла. То же можно сказать и обо всей культуре. Ницше, со своей чувствительностью, бьёт в набат, предчувствуя взрыв парового котла Европы. То же делает и Фрейд, пытаясь вывести из-под запрета одну из самых табуированных тем – половые отношения. Это попытка хоть немного ослабить внутреннее давление, служащее источником психических болезней – и избежать беды.

Мы назвали две беды, идущие от пренебрежения дионисийским началом: бесплодие культуры и опасность дионисийского взрыва, когда всё дикое, долго подавлявшееся, выходит наружу внезапно и разрушительно. Кажется мне, есть ещё и третья беда. Мы говорили, что культура – для приспособления к меняющейся среде. А приспособление – для жизни. Для чего же сама жизнь? Есть точка зрения, что жизнь – явление самодовлеющее, смысл жизни – в поддержании жизни. И всё. Видится мне, это иначе.

Раньше, размышляя на тему добра и зла, я ставила за добро, за благо вещи её бытие, существование. А за абсолютное благо в мире - собственно, бытие мира. Но это, хотя и не совсем ошибочно, также и не совсем верно. Почему?

Кажется, нет такой силы, которая могла бы прекратить бытие мира. Проще говоря, миру некуда развалиться. Если обдумать положение мира (для этого достаточно одной логики) - становится ясно, что развалиться миру некуда, это во-первых. Мир не живой (ему незачем), это во-вторых. Значит, он ничего не чувствует, это в-третьих. Значит, ему всё равно, в каком состоянии находится его содержимое - в упорядоченном или нет, это в-четвёртых. Единственные, кому не всё равно - мы, живые, это в-пятых. Живым хотелось бы жить как можно дольше и как можно лучше. (Иногда дольше и лучше противоречат друг другу, это очень интересные моменты. Но про это потом.) ЛУЧШЕ. Что такое лучше? Это, пожалуй, значит, испытывать максимум радости. Радость живых выходит абсолютной ценностью во Вселенной.

Подавление дионисийского начала в пользу аполлонического, отказ от квалиа, от ощущения мира в пользу рационального познания мира – бессмысленное варварство и зло. Добром это может быть только в той степени, в какой само рациональное знание способно добавить радости живущим. Когда рациональное познание начинает отнимать радости больше, чем привносить – оно становится злом и стоит ограничить его разбег. Мои слова – не отказ от факта, что всё познать можно. Тут вопрос: нужно ли? Некоторые вещи можно познать, но нужно – прожить. Та самая радость. Можно узнать умом, что она такое, но смысл в том, чтобы чувствовать её. Когда поднимаешься на уровень выше, то есть, замечаешь, что чувствуешь её, начинаешь смотреть на неё со стороны – и перестаёшь испытывать её.

Выход есть. Если только твоя радость от процесса познания радости превышает силу изучаемой радости – тогда такое познание имеет смысл) И если всё познание ведётся с целью увеличения радости живущих, тогда такое познание осмысленно. Но надо, чтобы к тому моменту, когда придёт время вкусить плоды познания, мы не разучились бы чувствовать вкус.

Недавно наткнулась на статью про влияние подсознания на исполнение желаний.В ней говорится, что для точного исполнения желания, его нужно записать на бумаге, где оно фигурирует в настоящем времени. Также говорится про еще несколько нюансов, но это не суть.В конце сказано, что после того как желание записано, его нужно убрать и забыть о нем, так как суета и постоянное обдумывание могут существенно повредить его исполнению.

То, о чем я пытаюсь скать: само желание подсознательно продолжает существовать на подкорке, но не думая о нем намеренно, мозг автоматически программирует приоритеты, ведущие к цели.

Также, где-то существовал факт, что вычисленна скорость мысли и что, фактически, мозг способен получать информацию на несколько миллисекунд раньше, что она доходит до сознания.

Все что ты имеешь-фикция / Ничего не будет суцествовать уже через десятилетие.Ладно, я дам все му этом 50 лет, не более.Ну а что же дальше? Говорят, у человека есть выбор, но в чем же он? Выбор какие задавать вопросы? В итоге во всем этом врятли кто-либо увидит смысл, кроме него одного.Выбор быть или не быть? Что ж, в наше время все настолько инвантильны, что чаще всего это не быть. Проживешь ты свои от силы 60 лет скучной жизни, и что дальше? Счастье есть в первых 25 годах, даже не счастье, а надежда на лучшую жизнь.Ну а потом ты просто смиряешься, что в мире действительно есть великие личности, менявшие ход событий, но тебе не удалось стать одним из них. И тут то и встает вопрос: доживать ли свою рабскую жизнь или же прекратить терроризировать окружающих? Это тот финальных вопрос: быть или не быть?

Мне кажется, приезжать в родные места людей, которых ты любишь- одна из самыха замечательных вещей, которые можно сделать для человека.

Ты впитываешь в себя горизонты, которые видели они проживая свое детство в тех местах. Они рассказывают тебе о своих воспоминаниях: что, где и как происходило.

Ты насыщаешься их миром. Миром, где тебе нужно только смотреть и слушать.

Ничего то не меняется. На письме трудно складывать мысли, ну лучше так, чем никак. Начался новый семестр в универе и с моего приезда из Вьетнама что-то вроде и изменилось, но не так капитально как хотелось бы. Так же каждый день выживаешь среди людей, они ведь выживают. Да, сегодня 10 марта. Ну и что же? Вьетнам - было действительно большое приключение за последнее время. Иногда нужно вырываться из суеты повседневной жизни, и просто брать рюкзак и ехать. Это помогает мыслить шире, и когда ты в другой стране, без денег и этого ежедневного плана дел, проблемы уже не кажуться такими уж глобальными, и люди тут не кажутся такими уж важными, потому что до тебя наконец-то доходит, что в мире миллиарды людей и все они уникальны. Новые места и ощущения- вот что дает тягу к жизни, открывает новые горизонты. И действительно, по приезду обратно ты еще не ощущаешь себя дома, встречаясь с друзьями рассказываешь о впечатлениях, делишь experience.

Но через какое то время всё становится на свои места, и тебя снова одолевают тягостные думы о своей жизни, о том что ты делаешь не так и как угораздило оказаться в той или иной ситуации. В этом есть своя прелесть, потому что как никак ты скучал по дому, но позже становится сложно избавиться от этих мыслей. И ты снова ощущаешь себя в той трясине, где путешестивие кажется даже не сном, а идеей о лучшем мире.

И эти люди вокруг. Возвращаясь, вещи остаются там где ты их оставил, ты может и меняешься, но они нет. И некоторые вещи-люди становятся неудобны. Со временем втягиваешься, но уже не то.

Я когда был поменьше, то вечно думал, что люди во многом должны до меня дорастать. До моего неповторимого понимания мира, до моих принципов, до моих взглядов на жизнь. Это приносило много разочарований, тратило много нервов и прямо таки изматывало меня нелогичностью. Пока в один прекрасный день (ну ладно, возможно это была целая череда прекрасных дней) я понял, что мне никто ничего не должен, а даже немножко наоборот. И к моему удивлению, дышаться как-то стало легче на порядок. Не знаю, виной ли этому увеличение мозгов в черепной коробке или постепенно пришедшее умение выбирать себе окружение, но внезапно я понял, что это мне нужно дорастать до людей. Мне нужно дорастать до своих друзей - дорастать до их уверенности, бескорыстности и готовности помочь; дорастать до умения понимать, когда нужно вовремя закрыть от ветра или вовремя взять трубку; дорастать до их способности отдавать, радоваться твоим победам и просто быть рядом, не привлекая внимания к своим заслугам, дорастать до умения не ставить каждое доброе слово и каждую помощь на процентный счёт. Дорастать до уверенных улыбок и простых слов; уметь тоже говорить этой неповторимой интонацией, сводящей на нет все тревоги собеседника; делиться верой в "дальше", даже когда у самого не очень выходит, и тем самым делать веру больше, сильнее, зримей. Мне нужно дорастать до своих учителей - неважно, в танцах или по жизни - их умению отдаваться любимому делу не размышляя, вершат ли они труд всей жизни или тратят время впустую; учиться их радостному стремлению к цели, энергии, умению не срываться после двух дней недосыпа и делать работу до конца; умению видеть в любом безнадежном бревне зачатки потенциала - и, что самое непостижимое, превращать потенциал в умение. Мне нужно дорастать до их умения держать баланс между талантом и прилежностью, умением не уходить в пофигизм или тупое зазубривание, учиться, как они, давать любым эмоциям выход и делать их искусством; понять, как у них получилось не опустить в какой-то момент руки и убедить себя, что не так уж они этим и горели. Мне нужно дорастать до случайных знакомых, до их ошеломляющего милосердия, великодушия и способности к самопожертвованию, понять, как они это делают; учиться не ощущать себя сраным благодетелем каждый раз, когда даешь бабушке в переходе мелочь; умения помогать и не искать в этом свою выгоду. Я хватаюсь за голову каждый раз, когда читаю сайт краснодарского приюта защиты животных, про то, что мест не хватает и раненые животные лежат прямо в коридорах - господи, какие силы нужно иметь, чтобы сделать это целью жизни, это ведь столько чужой боли, я бы струсил тысячу, миллион раз, а ведь я еще нихрена не знаю про детские приюты, дома престарелых, хосписы - я хочу дорасти хотя бы до понимания этого, чтобы когда разговаривать с таким человеком, не отводить глаза и не городить тупые шаблонные фразы вроде "ты делаешь большое дело" или "тяжело наверное бывает". Мне нужно дорастать до своей мамы, до абсолютно непостижимого для меня умения прощать, несмотря на расклад ситуации и степени чьей-то вины; мне нужно дорастать до всех мечтателей и безумных гениев, сделавших однажды из своих смешных грёз чудеса, изменившие мир; мне нужно дорастать до каждой правдивой строчки, до каждой улыбки, до каждого "я был не прав" и "я тобой восхищаюсь", до каждого счастливого воспоминания и каждой красивой татуировки, до каждого фрегата в крошечной бутылке и до хоббитского дома в натуральную величину, построенного в одиночку. Жадно, на лету, ловить каждое "прорвёмся", каждое "не бойся", каждое "это не так страшно, как кажется", каждое "это всё мелочи"; учиться у каждого раздолбая, рванувшего в страну своей мечты на последние деньги, и вернувшегося счастливым, худым и с белозубой хищной улыбкой на загорелом лице; учиться у каждого заучки и умницы, забывающего есть и спать, запирающегося в четырёх стенах, и однажды увидевшего, как его изобретение наконец-то начинает работать; учиться у каждого старика, с безмятежной улыбкой шлёпающего по лужам в салатовых галошах - словно бы и не было восьмидесяти беспокойных лет - чёёрт, в мире столько поводов куда-то стремиться и карабкаться, что когда я хочу себя пожалеть или оправдать, я просто стараюсь не вспоминать об этом - иначе очень трудно мириться со своими слабостями, совершенно невозможно. И еще я надеюсь, что когда дорасту до всех этих людей, до всех безумных поступков и нетривиальных решений, когда стану одним из них, то вдруг обнаружу, что это только начало пути, так, перевалочный пункт, с которого и вершина-то толком не видна. И даже в самых трудных, тёмных и душных ситуациях эта мысль заставляет меня делать еще один шаг. Джек-с-Фонарем

Когда мне плохо я пишу на вьюи. Пью и пишу. Потом понимаю насколько незначительны проблемы, и снова пью и пишу. Это на самом деле очень помогает. Когда-нибудь потом я это даже прочитаю и вспомню, что проблемы были. Было ужасно обидно и сатана как банально.2013- 12-19

Я ни о чем не жалею, но кто же знал что все так будет.: ‘(

нет этого не достаточно, сложно выразить, но нужно ведь. чтоб потом не вляпаться учиться на ошибках и все дела. я замечательно проводила время летом, но потом все сломалось. всегда была уверенна, что на долго это все не затянется, но вопреки всему не была готова. чертов сукин сын сломал меня, что то сука основополагающее. действительно ли это было так легко? зачем вообще

Проживая свою жизнь, каждый день мы сталкиваемся с тысячей маленьких, не влияющих на общее состояние, изменений. Начиная с того какой рукой чистить зубы и заканчивая переъодом луны из одной фазы в другую. Мы не замечаем этих изменений, не придаем им значения. Просто живя, вливаемся в них снова и снова. Внешние изменения могут влиять только на очень искренние натуры. Мы же, нигилисты 21 века, реагируем на всё продуманно и медленно. В этом разница. Мы все четко разграничиваем изменения внешние и внутренние. Ну так вот, внутренние изменения не проходят без стаданий. Они двигатель развития человека, но только по завершению, по переходу на новый этап жизни. Так что находясь между этапами чувствуешь ту потерянность, некую боязнь перед будущим. Тут главное сделать рывок.

К вопросу об окончании, один из самых тревожащих тело и дух вопросов: расставание с кем либо. И действительно, в этом случае нужно просто идти по проторенной дороге.(для тех у кого такая возможность есть) Способ забыться есть всегда, просто не думать о том, что так тревожит. Алкоголь, наркотики, фантастика, спорт, работа, может быть что угодно, поскольку глубины знаний неисчерпаемы. В общем, как бы тяжело не было в начале, заполняя жизнь новыми впечатлениями, все проходит. Теорема о том, что время все лечит.

До свидания.

Чем больше человек любит одиночество - тем больше у него приятелей, знакомых, френдов и так далее. Возможно, это - простой способ получить необходимые дозы различных общений, при этом не завися не от кого. Одинокие всегда привлекают к себе людей, потому что они любят себя. Одинокие имеют центр в себе, они знают, что никто не поможет им в депрессии или кризисе. Да, по головке погладят, утешат, скажут ласковое словечко, но глобально они одни. Они всегда одни. Внутренне одни. Из таких, наверное, получаются хорошие монахи. У Мужа есть Жена, у Жены есть Муж. У Друга есть Друг. У Ученика есть Учитель. У Одинокого есть только Он Сам. Одинокий всегда сильнее среднего человека, потому что он рассчитывает только на себя. Он уже давно рассчитывает только на себя и он уверен в себе. Он знает, что он Может. Что он НЕ может, он тоже отлично знает. Он вообще много знает и много где бывал. Кто-то скажет, что это обратная сторона его одиночества, и он просто ищет человека, который мог бы понять и полюбить его. Возможно. Но Одинокому нужно время от времени менять место. Он не дома нигде и дома везде. Дом там, где он. Как только где-то возникает слишком много обязательств, Одинокий ускользает оттуда. Новый город - новые возможности, новые грани жизни и познания себя. У него нет друзей. Зато у него есть другие Одинокие. Два Одиноких могут какое-то время быть вместе и это даже можно назвать любовью, но очень скоро они всё равно расстанутся. Они больше всего на свете ценят Свободу. Для них это как воздух. Они не могут без нее. Это уязвимое место Одинокого. Отнимите у него свободу и он быстро зачахнет. Дайте ему надежду на обретение свободы - и он свернёт горы. В остальном он практически неуязвим. У него нет привязанностей и обязанностей, он редко состоит в каких-то организациях. Художник, поэт, писатель, киллер - вот наиболее часто встречающиеся профессии Одиноких. У них много денег, много знакомых в самых неожиданных местах. Они могут быть в приятельских отношениях со звездами, политиками и преступниками. Они привлекают людей своей цельностью и самодостаточностью. Одинокий имеет очень высокий энергетический уровень. Часто это яркие, живые, харизматичные люди. В них очень легко влюбиться. Они сами часто не знают, насколько они привлекают людей, так как всё время погружены в себя. НИКОГДА не влюбляйтесь в Одинокого. Играйте с ним/ней, дружите, общайтесь, но не влюбляйтесь. Вы никогда его не удержите и никогда он не будет вашим. Малейшее прикосновение поводка, пусть даже он сделан из шелка и смазан мёдом, - и вот он уже шарахается от вас. Никто не знает, счастливы ли Одинокие. Но такова их природа и никто не в силах изменить ее.

собирать вещей не больше, чем входит к тебе в рюкзак, не заводить детей и собак". в детстве казалось: самое страшное - обрасти жирком, врасти в свой чрезмерно уютный дом, помнишь, как читал "Цитадель", как боялся, что герой так и останется капиталистом и мудаком, и как радовался, когда он сбежал, прорвался, не растворился в мире густом, утек, просочился в щель. в детстве думал: самое верное - рвать узлы, перекусывать зубами или перерезать ножом. дети все, как волчата, голодны, крепки, злы, не отягощены воспоминаниями и багажом. в детстве думал: самое страшное - город один навсегда, человек один навсегда, дом один навсегда. думал: надо менять квартиры и города, телефонные номера, пейзажи двора - именно в тот момент, когда ты понял: пора. а теперь в двадцать три тебя считают тридцатилетним, а теперь ты стоишь на камушке предпоследнем, если дальше прыгать - то в темноту, от которой болят глаза, из которой ни голосов, ни вестей. и ты стоишь, повторяя все громче и сильней: "собирать вещей не больше, чем входит к тебе в рюкзак, не заводить детей и собак