Это просто Вьюи блог

хочется греть тебя. руками, буквами, молоком,
выцеловывать нежное, выговаривать ласковым шепотком,
не стыдиться имен дурацких, поцелуев губами в темя,
рук отведенных с моими этими "нет, не время, еще не время",
фоток друга друга в классическом утреннем неглиже,
в подушках, в пледиках, и в наконец уже
пробившихся солнца лучах сквозь мое окно…
в зеркале, в отражении в "слышишь, но",
ни в каком ракурсе, ни при каком раскладе
не стесняться и не предавать.
хочется греть тебя. нежить тебя и гладить,
губами запястья тонкие целовать,
а вместо этого я пишу тебе в смсках всякие пустяки,
говорю, мол, береги себя, детка…

и ты, правда, пожалуйста, береги.

Марта Яковлева.

она не любит тебя, больше тебя не любит.

самое странное, что мир не заканчивается вслед за этим
вы по-прежнему даже можете жить поблизости,
говорить: приходи, отметим?
звонить и греть их —
чуть замерзшие пальцы как-будто с налетом извести.

самое странное, что она не становится злее, хуже —
даже часто становится лучше: стройнее, глаже
думаешь: что она делает с этим мужем?
думаешь: как мы устроились в этой луже?
плюешь, выпиваешь крепкого или даже…

самое странное, что ни кокс, ни трава не лечат,
становится только острее внутри и резче
думаешь: вот убить ее, искалечить,
нежно губами в волосырукиплечи,
господи, ну она лучшая ведь из женщин,

пусть же и ей достанется самый лучший.

Марта Яковлева.

нелепо и смешно. ты просто есть. вот как простуда, деньги или вторник,
неважно, что сегодня ты не здесь, и что тебя опять в дороге кормят
роскошным небом над чужой страной. я так светло и счастливо скучаю,
хотя ты даже близко не со мной. но темными ночами,
или когда как мятый лист восток, а облака свинцом к домам стекают,
я думаю, что ты - глухой восторг
и нежность кая.

(а может каина?) нелепо и смешно. я это я. хотя сменила имя,
моя любовь она всегда со мной - и тем доступней, чем необходимей,
но кормят пустота и тишина, возможность раствориться в чьих-то мыслях,
и радует, что все же не одна, и даже влюблена в каком-то смысле…
а все-таки ищу тебя с утра, потрогав всех на улице глазами,
ты - след на коже, вязь из нежных ран,
души экзамен.

я? просыпаюсь в сизой тишине,
сквозь облако шагами город мечу -
нелепо и смешно, что ты во мне,
куда б ни ехал, но

вернешься - встречу.

Марта Яковлева.

Если рассматривать человеческое состояние, опираясь на отсутствие или присутсвие счастья, то можно выделить три:

— счастливое;

— не_счастливое;

— несчастное.

Между вторым и последним очень большая разница.

Столько просьб у любимых всегда,

У разлюбленных просьб не бывает.

"I love Tina.

I always love Tina.

I've always been in love with her."

два года на циферблате.

It's a new dawn,
It's a new day,
It's a new life
For me.

And I'm feeling good.

"Когда ты юн и неопытен, ты цепляешься за каждого человека, пришедшего в твою жизнь, мёртвой хваткой. Ты превозносишь его, делаешь центром своей вселенной, считая, что с его уходом померкнут все звезды - глупо и опрометчиво.
Мы готовы на различные пытки, вплоть до вскрытия грудной клетки, но только бы нас не оставляли объекты нашего притяжения. И мало кто задумывается, что в этой ситуации человек является рабом. Ведь его настроение и жизнь зависят от другого. Его оставляют и на какое-то время он абстрагируется от всего мира. Увядает. В пустую тратит время на свою боль, свои переживания, которыми, кстати, сам забил свою голову.
Из-за каждого ушедшего (и не важно кем нам приходился) мир не становится меньше или тусклее. Он такой, каким и был раньше. Все изменения в нем придумывает наша голова.
Да, человек не может существовать вне социума, но это и не говорит о том, что стоит зависеть от кого-либо. Зависимость, словно болезнь, притупляет разум. Мы восхищаемся человеком, а он в это время заряжает ружьё для нашей спины.
Хотя чего уж там, многие из нас на своей шкуре испытали это своеобразное рабство. Но лишь единицы предпочли сделать шаг навстречу свободе, не преувеличивая существование в своей жизни какого-либо человека и не имея страха перед его уходом. Ведь верные нам всегда остаются рядом.
Я не призываю существовать вне социума или же избегать тесного контакта с людьми.
Я призываю к свободе своего разума от людей."

Gwalchgwyn.

_

важнее всего, собственно, понять, что мы чаще сами себе придумываем трагедии, драматизируем и забиваем себе голову лишним и отрицательным.

хватит уже.

и думать, кстати, вообще поменьше надо.

Воротишься на родину. Ну что ж.
Гляди вокруг, кому еще ты нужен,
кому теперь в друзья ты попадешь?
Воротишься, купи себе на ужин

какого-нибудь сладкого вина,
смотри в окно и думай понемногу:
во всем твоя одна, твоя вина,
и хорошо. Спасибо. Слава Богу.

Как хорошо, что некого винить,
как хорошо, что ты никем не связан,
как хорошо, что до смерти любить
тебя никто на свете не обязан.

Как хорошо, что никогда во тьму
ничья рука тебя не провожала,
как хорошо на свете одному
идти пешком с шумящего вокзала.

Как хорошо, на родину спеша,
поймать себя в словах неоткровенных
и вдруг понять, как медленно душа
заботится о новых переменах.

Бродский.

"В конце концов, я бы тоже не общался с тобой, если бы не хотел. Невозможно заставить людей быть вместе по обязанности".

Хочешь знать обо мне – спроси.
На прямые вопросы охотно тебе отвечу;
перестала быть скрытной, сомнительный мой дар речи
распоясывается совсем.

Я всё так же люблю танцевать, чтоб упасть без сил,
так же отовсюду сбегаю, как шишел-мышел.
Место моей звенящей, дырявой крыше –
там, на взлётно-посадочной полосе.

Хочешь знать обо мне? Так вот.
Вот тебе и я – вся как есть, на блюде.
Мой смешной мирок, как и раньше, держится лишь на людях,
из-под книг – не видать стола.

Как и раньше – тогда, – называю родным того,
кто всех дальше,
зато знаком или с нотами, или со светотенью.
Кто так точно бьёт меня в солнечное сплетенье,
а потом говорит –
«вставай».

Карелиан.

«Что должно остаться – останется; что уйдет – то уйдет».

«Приходит время - и то, чему суждено исчезнуть, исчезает. А пока это время не пришло, остается с нами».

«Туман уйдет, истина останется».

умиротворяюще-верные слова в районе двух часов ночи.

Приезжай, пожалуйста, приезжай, ключ к свободе – четыре часа пути.

Ты одна умеешь меня держать, часовой механизм запускать в груди.

Говорить с тобой, проникать в слова, начинать дышать под твоей рукой. Приезжай смеяться и целовать, приезжай стремительно и легко.

Не сестра, не мать, не жена, не боль – ни одна из тех, кто не спит в ночи.

Приезжай, мой голубоглазый бог, это сердце не так без тебя стучит.

Я иду по городу – август тих, звезды льются в ладони фонарных чаш.

Ждать рассвета, переплетать пути. И встречать.

Кот Басё.