конфайнмент

Когда кто-то несет скучную, неинтересную чушь, мне становится стыдно и неловко. Я опускаю глаза, рассматриваю пол и наверно краснею. Объяснить это таинственное явление не могу. Смотреть более пяти минут передачу "Пусть говорят" вообще невозможно, потому что основной контингент участников – плачущие и/или орущие тетеньки, не понимаю, как можно на это смотреть, они такие жалкие, и моя душевная организация опять обзаводится поводами дать о себе знать. Это как будто бы я святая, и чужие грехи… Нет! Вот когда откровенную чушь несу я, то злюсь и продолжаю этим заниматься как будто бы назло (кому - непонятно), чтобы им всем пусто было. Как батька Карамазов. Быть шутом, так до конца, ведь на самом деле я не шут, просто вы все сволочи ущербные снобы так вам и надо. Но это все лишь глубинные порывы сердечные. Я редко увлекаюсь чем-то, я даже спорить не умею. Например, я скажу ему, что он – дурак, он мне ответит, что это я – дура. А у меня уже весь пыл сошел на нет. Так и остаюсь в дураках.

Как же раздражают вечные критиканы, разносящие в пух и прах очевидную дрянь. Сидишь, а вокруг тебя одни юмористы: ой, Билан гомик; ой, Коэльо псевдофилософия ужас; ой, ситуация в стране ненадлежащая. Как таких только Земля носит! Так и хочется возразить, дескать, нет, Билан не такой, нельзя судить о людях по обложке. Они что, в интернете не бывают? Так даже не модно уже говорить! Модно быть немодным - настоящие круги ада, только успевай склеивать разорванные шаблоны. Я вот в детстве думала, что я безумно сообразительная, приписывая на стульях второй парты первого ряда частицу «не» между Полина и лох. Но потом столкнулась вот с чем. Однажды 6-классники написали на гараже, что 7 класс (мы) придурки (если не быть совсем точным), а потом еще 3 года переделывали циферку. Ну, вы понимаете, нельзя быть ни в чем уверенным. Смотришь, сначала вон дурак идет, вон, вон, а потом и эти тоже, и это, и в зеркале, и все. Колесо мировоззрения.

На столе лежат две конфеты: с орехом и без. Вчера, когда мы о них разговаривали, мама сказала, что ей нравятся с орехами, а я сказала, что мне тоже. Сегодня она съела другую, оставив мне ту, что с орехами. Орехи-мама, это, конечно, мило, но, допустим что это все абстрактное. В данном случае мама - благодетель, которая поступается собственными интересами ради счастья Полины. При том, если бы она этого не сделала, то мучилась еще хуже, чем оставшись без ореха. Ладно, она меня любит, ей простительно. Но если этот жертвенник - какой-нибудь Антуан, то он уж точно любит себя больше, чем меня, и, отдавая орех, он больше заботится о себе, чем обо мне. Во-первых, он думает, что он герой. Во-вторых, если мы вдруг будем спорить, например, о правильности теории Дарвина, то он может напомнить об орехе и сказать, что я неблагодарная свинья. А если не напомнит, то он опять герой, а я вздорная девчонка, ведь он для меня все, а я. Соня Мармеладова, а еще больше Дуня, меня раздражали невообразимо, ведь Раскольникову было бы намного легче, если бы его сестра не была такой эгоисткой и наконец перестала идти на всякие подвиги "ради него". Возможно, я сужу по себе, но это все - прекрасная возможность сказать самому себе о себе что-то хорошее. И этот, который сознался в убийстве старухи (не помню как называется), тоже. "Очищение через страдание" наверняка имеет еще и такой смысл. Пусть он говорит не о том, что он самый хороший, а о том, что он самый плохой, или такой же как и все, все равно мне везде слышится крик отчаяния: "ну почему, почему я лучше всех?". Возможно, этопофрейду.

Очередной раз не пошла на общественные школьные работы. Теперь каждую минуту ожидаю глухого стука в дверь. Хотя, говорят, она обычно приходит чуть ли не ночью, эта расплата по имени Татьяна Петровна. А еще говорят, что при коммунизме за тунеядство сажали в тюрьму. Это же ужас что такое, хотя я и не тунеядец, просто, знаете ли, иду на принцип. Эта коммуняка завтра спросит: ну тебе не стыдно разве, Полина? А я потуплю голову и скажу: стыдно, мой любимый классрук Татьяна Петровна, сил моих больше нет, как стыдно. Но скорее всего она просто свернет шею, не церемонясь. Я еще в школе думала, говорить ей, что я не приду, или нет. Потом думала позвонить ей, сказать и бросить трубку. Но это ведь ребячество, поэтому не стала.

— У меня был товарищ, который тоже спрашивал меня о смысле жизни, — сказал Виталий, — перед тем как застрелиться. Это был мой очень близкий товарищ, очень хороший товарищ, — сказал, часто повторяя слово «товарищ» и как бы находя какое-то призрачное утешение в том, что это слово теперь, много лет спустя, звучало так же, как раньше, и раздавалось в неподвижном воздухе пустынного парка. — Он был тогда студентом, а я был юнкером. Он все спрашивал: зачем нужна такая ужасная бессмысленность существования, это сознание того, что если я умру стариком и, умирая, буду отвратителен всем, то это хорошо, — к чему это? Зачем до этого доживать? Ведь от смерти мы не уйдем, Виталий, ты понимаешь? Спасения нет. — Нет! — закричал Виталий. — Зачем, — продолжал он, — становиться инженером, или адвокатом, или писателем, или офицером, зачем такие унижения, такой стыд, такая подлость и трусость? — Я говорил ему тогда, что есть возможность существования вне таких вопросов: живи, ешь бифштексы, целуй любовниц, грусти об изменах женщин и будь счастлив. И пусть Бог хранит тебя от мысли о том, зачем ты все это делаешь. Но он не поверил мне, он застрелился. Теперь ты спрашиваешь меня о смысле жизни. Я ничего не могу тебе ответить. Я не знаю.

Я (ты) говорю (ишь): Ах, я раньше была такой глупой, такой наивной, в блоге писала всякую чушь, стыдоба.

Я (ты) подразумеваю (ешь): Как я могла не задумываться о том, что двойные скобочки после каждого предложения выглядят как минимум не стильно, а?

Сейчас я пойду к добрым людям и поплачусь им о том, что у меня нет способностей. Они, конечно же, скажут, что способности у меня есть, просто я ленивый придурок, а так я огого, моими силами да мосты жечь. Я вернусь домой, сяду на стул и со спокойной душой продолжу быть ленивым придурком, ведь я на самом деле-то огого, да еще начну снисходительно относиться к окружающим. Отвратительно!

Какие-то совершенно незнакомые люди пишут/реже звонят, наверное, думая, что я классная. Но моим ответом все заканчивается, иллюзиям приходит конец, видимо. Я уже начинаю расстраиваться (тут опция еще недоработана). Товарищи! Забудьте про меня, дайте бедной девочке побыть еще индюком, так правда легче живется! А вы что делаете. Вас, очевидно, подослали. Еще недавно я была одинока, но у меня была возможность думать, что просто никто не знает, какая я классная. А сейчас что. Я одинока, потому что все, наконец, узнали, какая я классная. Сейчас еще гулять звать начнете, я приду, а вы уйдете, потому что у меня на голове уродство одно, да и под головой тоже, и, наконец, рухнет последняя надежда, и я впаду в мистицизм.

Блин, как же не хочется быть обыкновенным бесталланным уебком! Прям до слез.

Решила на летних каникулах переехать жить на дачу окончательно и бесповоротно, без всяких там, но мама будет против, не потому что треш-содомия-оргии, а потому, что запорю династию королевских морковок в 9 поколении и тому подобное. Ух! Спать на террасе, питаться редиской и вишней, медитировать на фильмы с Джеком Николсоном по ночам и все такое. У меня нервная болезнь (возможно, от безделья, но британские ученые говорят&hellip ;), мне все это необходимо. Вот я с субботы на природе, и мне сегодня приснилось, что я Страдивари, а не что меня пожирает гигантский розовый паук.

Полина-дурачок однажды проснулась в холодном поту и обнаружила, что одно ее ребро выпирает больше, чем другое. Этой ночью она так и не смогла заснуть.

В последнее время я похожа на индюка, но внутренне ощущаю себя почти что Конфуцием. Да, зеркало и передачи о черных дырах вернули то, что год назад безжалостно отобрали, а именно - ЧСВ. Даже не совсем оно, а ощущение бессмысленности, сейчас уже не только себя, но и всех. Но следствие всего этого - пустота и тоска (боже, я говорю, как мудак, черт, да я и есть мудак).

Мама узнала, что я на прошлой неделе пропустила пару уроков в школе и РАССТРОИЛАСЬ. Потом спросила: что это у меня на губе, похожее на результат развратных действий (неправда). Эх, мама, а я считала, что ты крутой перец. Одни разочарования в последнее время. А сегодня так вообще. Должна была быть литература и еще что-то. Учитель задержался в учительской, мы стоим ждем на первом этаже, мечтаем о домашнем уюте. Тут слышим властный голос Т.П., нашей классной: У ВАС УРОКИ ЗАКОНЧИЛИСЬ ЧТОЛЬ? Пацаны такие: НУ ДА и побежали к выходу. Ну, я тоже побежала. Видимо, я не так растолковала очевидное, но побежала домой только я, остальные придурки потом, как оказалось, вернулись на урок.

Типичное утро с мамой:

— Ой, какая-то ты худая прям в этой куртке.

— Ма, я не буду есть блины, я не люблю блины, я не люблю есть утром, я не люблю утро!.. Где моя шапка, о господи, что же делать все потеряно где моя шапка мамочка помогиии

С папой:

— Правительство дерьмо, работа дерьмо, радиохэд вообще ужас, о господи, где мои носки что же делать мы пропалиии

С одноклассниками:

— Мы тут новый закон о сиськах придумали собрали подписи короче вот

С подругой:

— (-…Ты не мой лапушок я не твой андрейкааа лалала, меня Н. бесит идиотка, ела вчера такие штучки ммм крем там ммм, ывалтиыралаиыпвн (поет неразборчиво на английском) видела в бассейне такую отрицательно ослепляющую задницу, в общем, я еще ничего, в форме, ток это упорядоченное движение заряженных частиц, зацени я тут песню написала это реальный рыбный реп только про то, какой кошмар эта ваша математика… ;-) Nраз.

С ребятами:

— хахахахаха

— хихихихихи

Среди вечных самоуничижений есть все-таки одна моя особенность, за которую я могу сказать себе, что ты, Полина, не пропащая. Это то, что я никогда не умничаю. А если да, то нарочно. Терпеть не могу умников. Может, нельзя не сдерживать себя, когда их столько вокруг, и ты видишь, как глупо они выглядят, но я все равно молодец. А вы знаете как это иногда трудно! Ну, не воображать. Представьте, что вы в компании не вполне очевидных, но очаровательно прилизанных мымр, а у вас прыщ на лбу и носок дырявый, но вам как-то приходилось читать Кафку. Ну как тут не подумать, что у них, мол, хоть носки целые да ногти не обкусанные, но Кафку-то они уж точно не читали, дурачье! Вот я так никогда не делаю. И даже то, что у меня вечная хуйня на голове и то, что дети показывают на меня пальцем, не (поколебливает, колебит, черт) колеблет уверенность, что ничего из этого не имеет значения.