всё моё. я во всём

Многие мужчины отчего думают, что доминирование начинается и заканчивается в постели. Мол, потаскал девушку за волосы, похлестал ее ремнем, надавал пощечин и все, долг выполнен.

Отнюдь. Нижние ищут не только того, кто будет Хозяином их тела, но и Хозяином их души. Ведь это такое счастье, быть рядом с тем, кто умнее, сильнее, с тем, кто точно знает, как сделать правильно. Счастье понимать, что можно, наконец, перестать беспокоится о правильности принятого решения, вечно думать о последствиях и мучительно просчитывать все плюсы и минусы своих поступков.

Сила не только в возможности причинить боль. Сила в возможности помочь осознать то, что эта боль идет во благо.

Будь же моим космосом,
Моим спокойствием.
Разума голосом.
Оргазмами
И разряженным воздухом.
Радостным возгласом.
Разницей:
Бездельем,
Праздником.
Понедельником,
Пятницей.
Хозяином
Пленником…
Будь для меня вызовом.
Ясным.
Таким близким.
Красками осени,
Виноградными гроздьями,
Закатом.
Загаром.
Бледностью…
Арктики холодом
И Африки жаром.
Нежностью…
Криком и шепотом.
Моим личным раем,
Приличным и негодяем,
Тактичным
И откровенным.
Растекайся по венам
Лекарством и ядом…
Искривляя моё пространство,
Просто будь рядом…

Мне не нужен мужчина, который просто хочет играть в игры, которые нравятся взрослым девочкам. Я не для таких. Мне нужен Мужчина, который будет держать меня за руку, выслушает и будет учить меня. Я хочу чувствовать, что принадлежу Ему. Я хочу быть его маленькой девочкой, и я хочу, чувствовать, как Он заботится о своем котенке. Чтобы Он был суров со мной, но я чувствовала любовь. Учил меня, но не прибегал к насилию, чтобы контролировать меня.
Накажи меня, когда это необходимо, но не прибегай к насилию лишь потому, что это в твоей власти.

Уйти можно от многих мужчин, от Хозяина-никогда

А он такой, от которого мурашки по всему телу.
От которого тараканы в голове устраивают салют.
Он такой, с которым до других нет никакого дела.
Которому не страшно сказать "люблю".
С ним до хрипоты, до коликов в животе
Улыбаться, жить, не бояться умирать.
С ним рядом понимаешь - те, что были, - уже не те.
В него, как в омут с головой. По новой. Опять и опять….

Если бы я могла тебе дать что-то одно в этой жизни, то я бы дала тебе возможность увидеть себя моими глазами.
Только так ты смог бы понять, что ты значишь для меня…

Нет желания сломать, наоборот… Представь себе, что в твоих руках тонкая хрустальная паутина, которая может рассыпаться от одного неосторожного вздоха. Вот так и тут с нежностью и трепетом относишься к Ней, видишь Её в тобой же созданной неволе и постоянно переживаешь: как она, как себя чувствует, как дышит… Кайф обладать ей, оберегать её, делать из неё совершенство. Быть для неё наставником, учителем, повелителем, господином… получать от неё преданность, заботу..

Ломкая, хрупкая, тонкая. Почти прозрачная.
От кончиков век, дрожащих, порхающих,
До хрипа гортанного, зыбкого –
Нужная. Безнадежно важная.
И также бессмысленно беззащитная.
Хоть танцующая, хоть тихонько спящая.
До судорог, до зубовного скрипа –
Нужная. Безнадежно важная.
Легкая и слегка беспечная.
Тихий вскрик наготове носящая.
И замирающая от крика.
Нужная. Безнадежно важная.

я думаю о Вас так много, что мне даже странно, откуда берётся время на всё остальное. это потому, что всё остальное тоже Вы

как важно знать, что в мире есть мужчина,
который любит, хочет, знает лишь тебя.
и что в нем - смысл, в нем суть, и в нем причина,
отдать всю-всю, до капельки себя.

как важно знать, что все его молитвы - о том,
чтоб ты жила счастливей, лучше всех.
что он прощает все твои обиды,
и радуется он за твой успех.

как нужен он, когда тебе не спится,
когда болит внутри тебя душа.
он терпит все, хотя, бывает, злится.
но все равно к тебе одной спеша.

как важно знать, что он тебя лелеет,
что все твои проблемы разрешит.
и так, как он, никто не пожалеет.
и сердцем он к твоей душе спешит

Несмотря на всю хваленую независимость, каждой Женщине становится так тепло, когда Мужчина берет ее под свое покровительство. Нет, это не когда хочется свернуться калачиком у него под боком. Скорее это вдохновляющее ощущение, когда внутри тебя просыпается Женщина. Щекочет. А мы ведь привыкли полагаться на себя, вне зависимости от состояния личной жизни.

Женщина становится рабыней не потому, что хочет секса, любви или замужества (это важно, но лишь как способ достижения главного), а потому, что понимает: мужчина стал Хозяином ее души.
Тогда самым заветным желанием рабыни становится служение, но не ради собственного удовольствия, а для обретения прекрасного чувства потери себя в другом человеке – Господине, который становится Хозяином, Любимым Мужчиной, Богом…

Рабыня получает в этом случае не примитивное сексуальное удовольствие от БД, ДС или СМ, а счастье быть ничем у ног абсолютной сущности.
Тогда ее тело – самое малое, чем она с действительным наслаждением платит за это.
И такой женщине-рабыне принадлежит ее Господин.
Он гордится ею, заботится о ее достоинстве: она – лишь ЕГО рабыня, но Госпожа всего остального мира.
Достигая этого, ощущает себя достойным своей рабыни, поскольку сотворил женщину, потерявшую себя в мужчине.

Строгий, жестокий, жёсткий Властелин изобретателен и ласков.
Принуждает, наказывает и физически, и психологически, но любит, заботится, ласкает..

Я как зверь зализываю раны…
И как кофе растворяю горе…
Пахну счастьем, солнцем и кальяном…
Приезжай! Скучаю!

(подпись) МОРЕ.

сегодняшним вечером небо распустилось такими странными облаками, похожими на пушистые хвосты снежных лисиц. на безлюдной лестнице, ведущей к морю цикады перекрикивают друг друга и первые звезды опадают прямо на кроны белоснежных акаций и при малейшем движении воздуха ссыпаются почти бесшумно нам на плечи и под ноги. сумерки растекаются вязкой крахмальной субстанцией и подбираются к парадным дверям наших домов, растекаются по деревянному паркету, затопив соседей снизу черничной темнотой.

Приблизительно еще три-четыре дня, прошедших с отъезда, подушки пахнут тобой. Я бормочу под нос это «тобой» - по буквам, по двум до ужаса коротким слогам, как пресловутый наборщик бормочет имя Лолита до конца страницы, и дальше; меняя постельное белье, втягивая в ноздри запах, сильно, рывками, до одури, наслаждаясь им до последней минуты работы.

-—

Как это – пахнут, не понимаешь ты. Как это – мной. Они могут пахнуть шампунем, гелем для душа, пыльцой от sachet, лосьонами, ароматическими свечками – воск-плэй наше все, но…мной?

Очень просто, улыбаюсь я. Они пахнут всем вышеперечисленным плюс солнцем и ветром. Домом и теплом. Полынью и розами. Темным прибрежно-океанским вечером, когда устало валишься на кровать, в мгновенно настигающий тебя сон. И снами они тоже пахнут – тревожными, сладкими, манящими, жаркими, волшебными, тягучими, бесконечными. И утром, с его белым светом, партизаньи крадущимся под плотными шторами, тяжелыми дурманящими объятиями, горячей, чуть липкой кожей, кровью, которая пахнет кровью, и ничем больше, из царапин (крепки лисьи коготки) на твоей спине. И тобой.

Хм, задумчиво тянешь ты в ответ. Никогда не задумывался. Ох и чувствителен же этот маленький носик….

«Носик» гладят самыми кончиками пальцев, я блаженно жмурюсь. Может быть, мгновение остановится, может и нет. Сейчас ласка, затем удар. Сейчас ты мурлыкнешь: бархатные щечки, а затем дашь пощечину, от которой кружится голова и подгибаются колени. Сейчас-сейчас, неведение прекрасно!

Не угадала. «Всего лишь» собираешь мои волосы в хвост и тянешь вверх. Я поднимаюсь на носки. Руки за спину, машинальным, ставшим бессознательным движением. Локти положены друг на друга, и…в общем, когда пальцами вцепляешься в себя, легче переносить все остальное.

Жестом фокусника достаешь короткую кожаную многохвостку. Закрываю глаза. Не страшно.

Хлоп – короткий удар по бедрам. Расставить их шире, правильно понимаю?
Еще один. И еще. И еще. Я стараюсь тебе не мешать криками. Я стараюсь не мешать – себе.
Я же, черт возьми, беллетрист хренов. От меня же все ждут максимально приближенные к реальности и достоверности детали. И побольше, побольше…
Ну, что там…в 1878 году, я окончил Лондонский университет, получив звание врача, …ой, не то.

Короче, пусть и легкой плетью, но по бедрам – это больно. Это «мамочки», визги, писки, алеющие полосы, закушенные губы, горячие, сухие глаза – словно обидную горсть песка кинули, не выплачешь. Это отшвырнутый в сторону дивайс и стремительные поцелуи – от коленей и выше, оставляющие следы, нет, уже не на коже, но в сердце. Незаживающие следы, незаросшие терновником.

Подушки пахнут тобой, когда я зарываюсь в них горящим лицом, все шире раздвигая ноги, подставлясь под твои пальцы и ладони. Ход часов и рваных выдохов оглушает. А мои маленькие часы останавливаются. Я все равно не перестаю чувствовать.
Они пахнут добычей и охотником. Жертвой и мучителем. Болью и страхом. Саванной. Песком. Шерстью. Катающимися, сплетенными в борьбе телами. Вспышкой последнего закатного луча.
Тишиной.
Умиротворением.

—-

Запах смазки почти неслышим. Он тем и похож на молоко. Или желатин. Слегка противный, ноздри не трепещут при вдохе, а лишь чуть дергаются. Он пахнет резиной и чем-то якобы водоотталкивающим. Даже от натянутых на твои руки перчаток – белизной угрожающих поспорить с цветом моей кожи, пахнет лучше и спокойнее, что-ли.

- Ножки притяни к животику.

Всем привет, грязные извращенцы. А мы тут…ммм… пробками балуемся. Исключительно из спортивного интереса, у тебя проверить, подойдет ли мне свежекупленный настоящий лисий хвост, у меня оценить запас прочности твоего нежного отношения. Как впоследствии выянилось, ты и есть сама Нежность, которой до тебя как Сусанину до Австралии. Хвост тоже на высоте. Я покачиваю бедрами, и он обвивается вокруг них – резко контрастирующая чернобурка с умилительным светлым кончиком, словно в краску обмакнутым.

Я не хочу с ним расставаться.

Ты предлагаешь проделать в джинсы дырки, чтобы уж точно не.

И осторожно кладешь животом на колени. Хвост в буквальном смысле задирается, и…

Потом твои пальцы пропитаны запахом моих духов и соков. Я слизываю влагу с каждого твоего пальца, каплю за каплей, и мысленно посылаю Феррагамо совет: поверьте, от добавления ноты возбуждения, Ваши ароматы только выиграют.

-—

А постель все равно пахнет тобой. Запах-то впитался намертво, не собираясь отпускать.

- Во что ты влюбился, когда мы познакомились?
- Сложно объяснить. Во все. Тело, лицо, движения, слова, тепло, свет…все.
- А я старалась остатки вечера дома не дышать. Плохо получалось. Мы обнимались тогда, а на мне тонкая рубашка…
- И кофточка такая, синяя, была. Помню, мне еще крышу сорвало, такой образцовой послушной показалась…
- …и я эту рубашку снять не могла, отпустить не могла. Сумасшедшая. Нюхала и нюхала.
-…и?
- А потом согласилась за тебя замуж выйти. На следующий день.

Не сплю ночами, звеню ключами,
шагая призраком по деревне.
Сопят дома, вокруг лишь я, лунатики и коты.
А город пахнет бензином, жизнью, асфальтом мокрым…
Но не плечами (слегка облезли)
Куда ж деваться от этой мерзкой,
Безмерной запахо-пустоты?

—-

Приблизительно еще три-четыре дня, прошедших с отъезда, я жду поворота ключа в двери.
И твоего устало, любящего движения - поцелуя в подбородок, шею, куда придется.
И моей незавершенной, недопетой до конца страницы песни из двух слогов.
И вернувшейся в шлейф ноты. Ноты надежды.