- а ты не разговаривай, я просто смотрю

из Лондона с любовью спешат ко мне мои часы

дэжавю

восхитительный восход.

– Послушай, тебе никогда не хотелось меня убить?

– Тебя?..

– Да.

– Зачем ты спрашиваешь?

Не вынимая изо рта сигареты, она закрыла глаза и кончиками пальцев потерла веки.

– Так… Ни за чем.

– Ну и незачем! – сказал я.

– Правда?

– Правда. За каким чертом мне тебя убивать?!

– Да, действительно… – кивнула она с усилием над собой. – Просто я вдруг подумала… Может, было бы вовсе неплохо, если бы кто‑то меня убил. Так вот – во сне…

– Кто угодно, только не я. Я не смог бы убить человека.

– В самом деле?

– Ну, насколько я себя знаю…

Рассмеявшись, она вдавила окурок в пепельницу, одним глотком допила оставшийся чай и закурила новую сигарету.

– Поживу до двадцати пяти, – сказала она. – А там и умру.

Умерла она в двадцать шесть в июле 78‑го.

я бы хотела фотографировать свои сны, а по утрам, с кружкой кофе, ближе к 11 утра, сбрасывать снимки на ПК.

через 2 часа самолёт, кофе пить пойду и ждать

… ты на полотнах странных картин,

воздух тяжёлый, как формалин.

когда ты уснёшь — уйдёшь от тоски,

он прочитает твои дневники.

никаких грязных мыслей, несколько снимков,

чтоб навеки тебя удержать.

никаких грубых слов, только любовь —

не пытайся от этой любви убежать!

блядское похмелье

снег пошёл и значит что-то поменялось

и утро

с правым полушарием головного мозга какая-то беда.

такое странное ощущение, что я сгорела, всмысле моя кожа, красная и немного побаливает.