Не алё
У тебя сил даже не хватит меня ненавидеть
У тебя сил даже не хватит меня ненавидеть
Вера Полозкова -
Снова не мы
ладно, ладно, давай не о смысле жизни, больше вообще ни о чем таком
лучше вот о том, как в подвальном баре со стробоскопом под потолком пахнет липкой самбукой и табаком
в пятницу народу всегда битком
и красивые, пьяные и не мы выбегают курить, он в ботинках, она на цыпочках, босиком
у нее в руке босоножка со сломанным каблуком
он хохочет так, что едва не давится кадыком
черт с ним, с мироустройством, все это бессилие и гнилье
расскажи мне о том, как красивые и не мы приезжают на юг, снимают себе жилье,
как старухи передают ему миски с фруктами для нее
и какое таксисты бессовестное жулье
и как тетка снимает у них во дворе с веревки свое негнущееся белье,
деревянное от крахмала
как немного им нужно, счастье мое
как мало
расскажи мне о том, как постигший важное – одинок
как у загорелых улыбки белые, как чеснок,
и про то, как первая сигарета сбивает с ног,
если ее выкурить натощак
говори со мной о простых вещах
как пропитывают влюбленных густым мерцающим веществом
и как старики хотят продышать себе пятачок в одиночестве,
как в заиндевевшем стекле автобуса,
протереть его рукавом,
говоря о мертвом как о живом
как красивые и не мы в первый раз целуют друг друга в мочки, несмелы, робки
как они подпевают радио, стоя в пробке
как несут хоронить кота в обувной коробке
как холодную куклу, в тряпке
как на юге у них звонит, а они не снимают трубки,
чтобы не говорить, тяжело дыша, «мама, все в порядке»;
как они называют будущих сыновей всякими идиотскими именами
слишком чудесные и простые,
чтоб оказаться нами
расскажи мне, мой свет, как она забирается прямо в туфлях к нему в кровать
и читает «терезу батисту, уставшую воевать»
и закатывает глаза, чтоб не зареветь
и как люди любят себя по-всякому убивать,
чтобы не мертветь
расскажи мне о том, как он носит очки без диоптрий, чтобы казаться старше,
чтобы нравиться билетёрше,
вахтёрше,
папиной секретарше,
но когда садится обедать с друзьями и предается сплетням,
он снимает их, становясь почти семнадцатилетним
расскажи мне о том, как летние фейерверки над морем вспыхивают, потрескивая
почему та одна фотография, где вы вместе, всегда нерезкая
как одна смс делается эпиграфом
долгих лет унижения; как от злости челюсти стискиваются так, словно ты алмазы в мелкую пыль дробишь ими
почему мы всегда чудовищно переигрываем,
когда нужно казаться всем остальным счастливыми,
разлюбившими
почему у всех, кто указывает нам место, пальцы вечно в слюне и сале
почему с нами говорят на любые темы,
кроме самых насущных тем
почему никакая боль все равно не оправдывается тем,
как мы точно о ней когда-нибудь написали
расскажи мне, как те, кому нечего сообщить, любят вечеринки, где много прессы
все эти актрисы
метрессы
праздные мудотрясы
жаловаться на стрессы,
решать вопросы,
наблюдать за тем, как твои кумиры обращаются в человеческую труху
расскажи мне как на духу
почему к красивым когда-то нам приросла презрительная гримаса
почему мы куски бессонного злого мяса
или лучше о тех, у мыса
вот они сидят у самого моря в обнимку,
ладони у них в песке,
и они решают, кому идти руки мыть и спускаться вниз
просить ножик у рыбаков, чтоб порезать дыню и ананас
даже пахнут они – гвоздика или анис –
совершенно не нами
значительно лучше насБез году неделя, мой свет, двадцать две смс назад мы еще не спали,
сорок - даже не думали, а итог - вот оно и палево, мы в опале, и слепой не видит, как мы попали и какой в груди у нас кипяток.
Губы болят, потому что ты весь колючий;
больше нет ни моих друзей, ни твоей жены;
всякий скажет, насколько это тяжелый случай и как сильно ткани поражены.
Израильтянин и палестинец, и соль и перец, слюна горька; август-гардеробщик зажал в горсти нас, в ладони влажной, два номерка;
Время шальных бессонниц, дрянных гостиниц, заговорщицкого жаргона и юморка; два щенка, что, колечком свернувшись, спят на изумрудной траве, сомлев от жары уже;
все, что ДО - сплошные слепые пятна, я потом отрежу при монтаже.
Этим всем, коль будет Господня воля, я себя на старости развлеку:
вот мы не берем с собой алкоголя, чтобы все случилось по трезвяку;
между джинсами и футболкой полоска кожи, мир кренится все больше, будто под ним домкрат;
мы с тобой отчаянно Непохожи, и от этого все Забавней во много крат;
Волосы жестким ворсом, в постели как Мцыри с барсом, в голове бурлящий густой сироп;
Думай Сердцем - сдохнешь счастливым старцем, будет что рассказать сыновьям за дартсом, прежде чем начнешь собираться в гроб.
Мальчик-билеты-в-последний-ряд, мальчик-что-за-роскошный-вид.
Мне Плевать, что там о нас говорят и кто Бога из нас гневит.
Я планирую пить с тобой ром и колдрекс, строить жизнь как комикс, готовить тебе бифштекс;
что до тех, для кого важнее Моральный кодекс - пусть имеют вечный оральный секс.
Вот же он Ты - стоишь в простыне, как в тоге и дурачишься, и куда я теперь уйду?!
Катапульта в райские гребаные чертоги - специально для тех, кто будет гореть в аду
Без году неделя, мой свет, двадцать две смс назад мы еще не спали,
сорок - даже не думали, а итог - вот оно и палево, мы в опале, и слепой не видит, как мы попали и какой в груди у нас кипяток.
Губы болят, потому что ты весь колючий;
больше нет ни моих друзей, ни твоей жены;
всякий скажет, насколько это тяжелый случай и как сильно ткани поражены.
Израильтянин и палестинец, и соль и перец, слюна горька; август-гардеробщик зажал в горсти нас, в ладони влажной, два номерка;
Время шальных бессонниц, дрянных гостиниц, заговорщицкого жаргона и юморка; два щенка, что, колечком свернувшись, спят на изумрудной траве, сомлев от жары уже;
все, что ДО - сплошные слепые пятна, я потом отрежу при монтаже.
Этим всем, коль будет Господня воля, я себя на старости развлеку:
вот мы не берем с собой алкоголя, чтобы все случилось по трезвяку;
между джинсами и футболкой полоска кожи, мир кренится все больше, будто под ним домкрат;
мы с тобой отчаянно Непохожи, и от этого все Забавней во много крат;
Волосы жестким ворсом, в постели как Мцыри с барсом, в голове бурлящий густой сироп;
Думай Сердцем - сдохнешь счастливым старцем, будет что рассказать сыновьям за дартсом, прежде чем начнешь собираться в гроб.
Мальчик-билеты-в-последний-ряд, мальчик-что-за-роскошный-вид.
Мне Плевать, что там о нас говорят и кто Бога из нас гневит.
Я планирую пить с тобой ром и колдрекс, строить жизнь как комикс, готовить тебе бифштекс;
что до тех, для кого важнее Моральный кодекс - пусть имеют вечный оральный секс.
Вот же он Ты - стоишь в простыне, как в тоге и дурачишься, и куда я теперь уйду?!
Катапульта в райские гребаные чертоги - специально для тех, кто будет гореть в аду
Что происходит при первом объятии предполагаемых возлюбленных? Правильно: и он, и она слышат запах друг друга — запах дыхания, запах тела. После объятия они перестают говорить на человеческом языке и начинают говорить на языке физиологии — феромонов или чего угодно, но только язык этот не человеческий.
Уважение мужчины к женщине – это принятие ответственности за нее и забота. Необходимо признать, что жена – самое хрупкое, нежное и важное существо во Вселенной – и в таком настроении с ней общаться.
Запомните одну простую истину и никогда ее не забывайте: все, что должно произойти, обязательно произойдет, как бы вы ни старались этого избежать; все, что не должно случиться, не случится, как бы вам этого ни хотелось. Поэтому, в любой ситуации, оставайтесь спокойными
Нет шутки более жестокой, чем приласкать не любя
Пока ты другим там варишь соленый кофе, куришь или стесняешься снять футболку, Я тут упрямо рисую знакомый профиль, узкие губы, лоб под короткой челкой. В ванной дышу на кафель, пишу записки, мол отболело, спряталось, пробежало, Мы подпустили прошлое слишком близко, чтоб оно эдак молча теперь лежало. Пока ты с другими там примеряешь планы, на Ниццу, Ницше, на "да-да, вот здесь и ниже", Я по стеклу в душевой утекаю плавно, я оседаю на пол, и кафель лижет меня повсюду, до куда только достанет. И день утекает, словно сквозь пальцы жидкость, И я забываю когда уже солнце встанет, что я еще собственно даже и не ложилась. Пока ты чинишь машину, и пишешь хокку, заказываешь пиво себе в спорт-баре, Я пробираюсь по горной тропинке в воздух, и улыбаюсь, мать твою, улыбаюсь, Я научаюсь жить в безвоздушном мире, я открываюсь каждому, кто попросит, Я перемыла все что нашлось в квартире, и не разбила, хотя подмывало бросить. Пока ты там злишься, ревнуешь, врешь мне, а так же глупо веришь в чужие сказки, Я написала прозы тебе две простыни, я наварила груды вареньев разных. Я одолела боль свою, оседлала, я отняла у нее по-тихому все ее силы. Я поняла, что я все могу и надо же. Даже вернуться, видишь, не попросила.
хочешь, я расскажу, как меня продырявило этим июлем —
пасмурным, пьяным, душным, скупым и снулым —
метким дротиком с пёрышком на конце, разрывной пулей;
как меня забыли, предали, обманули,
оставили умирать.
хочешь, я расскажу, как за десять дней настигает старость,
как сначала кровь сатанеет, как накрывает ярость,
скручивает боль, одолевает жалость,
а потом просыпаешься: ни черта не осталось,
только усталость, бессилие, пустота.
хочешь, я расскажу, как однажды становится всё равно,
только появляются запретные темы, невыносимая музыка и кино,
всё, что отмечено совместными вечерами — зачумлено;
подскажи: как мне дальше одной?
не отводи глаза.
помнишь, я звонила тебе и сбросила? дурацкий, конечно, звонок.
просто я не знала, как тебе всё это рассказать
"Восемнадцать лет - самая удачная для страданий пора. Есть необходимые силы, и никаких защитных приспособлений."
Если б знал, что тебя не увижу,
я бы крепче тебя держал,
не пустил бы гулять по Парижу
и тем более — на вокзал.
Не купил бы тебе билеты,
не пустил бы тебя за порог,
если б знал, что вот это лето —
окончание, эпилог.
Целовал бы всё ниже и ниже,
не хранил бы в себе мечты,
если б знал, что тебя не увижу,
я бы чаще дарил цветы,
я бы чаще тобой восхищался,
я бы верил в нашу любовь…
А на деле — с тобою прощался,
был уверен, что встретимся вновь
когда он спросит тебя: "ну как ты?" оставь подружкам эмоций ворох.
пусть будут только сухие факты в случайных ваших с ним разговорах.
молчи, делиться с ним - много чести. молчи, что стёрла две трети песен
из плейлиста, что писали вместе. столкнулись в центре. да, город тесен.
молчи, что книг не найти на полках не о любви, не о чувствах/браке.
расскажешь - много ли в этом толку? на нём срослось всё как на собаке
большой, бойцовской такой породы, а ты скулишь всё, забившись в угол.
для вас есть темы валют, погоды, полезных свойств кресс-салата / руккол.
когда он спросит тебя: "по кофе?", скажи, что поздно, что ты в цейтноте.
начнётся ломка [он чёртов морфий], и ты увязнешь в его болоте,
в своей горячечной эйфории, из чашки сладкий гляссе глотая.
оставь Марине его, Марии, Матильде [твой крем-брюле растаял].
откинься лучше на спинку кресла, читай меню, изучай картинки.
тебе должно быть неинтересно. вы разошлись на пустой развилке.
вы разошлись. допивай быстрее. вставай. прощайся. плати по счёту.
[в]скрывайся в ветре зимы - борее, сбегай в Канзас или Миннесоту.
когда он спросит тебя: "поедем?" скажи, что дома сестра/подруга.
скажи, что дома ремонт. будь леди. в твоём сознании центрифуга
вращает логику и мурашки. когда вы всё же в твоей квартире,
держи на теле пиджак/рубашки, держи дистанцию дольше, шире.
он будет врать, что скучал до жути. не верь. не смей говорить: "я тоже".
ты через вдох постигаешь суть и | неловко пробуешь быть чуть строже.
бракуй с ним ночь провести идеи. стели на кухне, раз так сложилось.
иди в постель. утро мудренее, когда проснёшься, поймёшь - приснилось.
я покорил для тебя Эверест, состоящий из бутылок рязанского пива.
А сейчас я собираюсь сделать возмутительное, резкое и безапелляционное заявление, касающееся отношений между мужчиной и женщиной: слово «занят» — это полная чушь, его обычно употребляют ослы. Слово «занят» одним залпом может разрушить любые отношения. Чрезвычайная «занятость» может показаться убедительным оправданием, но на деле за этим понятием всегда скрывается мужчина, который не был заинтересован в том, чтобы вам позвонить. Помните: у мужчин всегда найдется время, чтобы добиться того, чего они хотят.
Самые популярные посты