восстань и жги

ты был мне дорог, ты есть мне важен,
я до сих пор охраняю твои крестражи,
тех, кто их трогает, я проклинаю даже,

пули пускаю в предплечья им и в живот.

Be a child again. Flirt. Giggle. Dip your cookies in your milk. Take a nap. Say you are sorry if you hurt someone. Chase a butterfly. Be a child again.

Я влюблена в него. Но я остаюсь с ним не по привычке, как будто больше никого подходящего для меня нет. Мы вместе, потому что это мой выбор, каждый день, когда я просыпаюсь, каждый день, что мы воюем, или лжем друг другу, или разочаровываем друг друга.
Я выбираю его снова и снова, а он выбирает меня.

Знаете, однажды я спросила у мужчины, не волнует ли его, что я люблю выпить? И я никогда не забуду его ответ: "Все в порядке, пока ты пьёшь не из-за депрессии, не из-за того, что тебя кто-то бросил и ты пытаешься запить горе, потому что это ни к чему не приведёт. Пей, потому что ты этого хочешь, потому что тебе весело, и тогда все будет хорошо". Для меня это был лучший ответ.

Знаешь, Мэри,
в моей голове
звери.
Они бы тебя
съели,
если бы я разрешил.

Но я их гоню из прерий,
на ключ закрываю двери.
Сидят на цепях звери,
на ржавых цепях души.

А звери мои
ночью,
рвут кожу и плоть
в клочья.
И каждый их клык заточен.
Играют на струнах жил.

Но
все-таки,
между прочим,
/пусть я и
обес
точен/,
ты вся,
до ресниц и точек -
причина того, что я жив.

Беги от меня, Мэри,
/прижмись же ко мне теснее/.
Спасайся скорей, Мэри,
/ничто тебя не спасет/.

Коснувшись тебя, Мэри,
попробовав раз,
звери,
живущие в моем теле,
хотят еще и еще.

Ты знаешь, Мэри,
есть истина в вине и теле,
религии и постели.
Но я отыскал в тебе.

И пусть сегодня
другой одеяло грею,
но спят мои злые звери,
тебя видя в каждом сне.

Поверь,
я больше не буду зрителем,
скрываясь в своей обители,
до самых последних дней.
Я прилечу с Юпитера,
в квартиру твою в Питере.

Мэри,
стань укротительницей
моих
диких
зверей.