"я причиню тебе счастье. я нанесу тебе радость."

есть такие вещи, которых на самом деле нет.

ты прочитаешь моих добрую сотню книг.
какие-то - о тебе, какие-то - просто о нас,
как взять тебя хотел и разработал блицкриг,
но ураган утащил тебя обратно в Канзас,
как я к тебе летал на крыльях из мишуры,
как посвятил тебе свой самый известный бренд,
как нам свистели вслед раки не с той горы,
как я любил до - Наташ, а после - Марин и Лен,
что представлял себе, куря без сна по ночам
и написав при том добрую сотню книг.
возможно, тебе потом тоже придётся к врачам -

я посвятил тебе немерено всякой хуйни…

© Copyright: Дорофеев Дима, 2012

"Главное, самому себе не лгите. Лгущий самому себе и собственною ложь свою слушающий до того доходит, что уж никакой правды ни в себе, ни кругом не различает, а стало быть, входит в неуважение и к себе и к другим. Не уважая же никого, перестает любить, а чтобы, не имея любви, занять себя и развлечь, страстям и грубым сладостям и доходит совсем до скотства в пороках своих, а всё от беспрерывной лжи и людям и себе самому. Лгущий себе самому прежде всех и обидеться может. Ведь обидеться иногда очень приятно, не так ли? И ведь знает человек, что никто не обидел его, а что он сам себе обиду навыдумал и налгал для красоты, сам преувеличил, чтобы картину создать, к слову привязался и из горошинки сделал гору, - знает сам это, а все-таки самый первый обижается, обижается до приятности, до ощущения большого удовольствия, а тем самым доходит и до вражды истинной… "

Ф.М. Достоевский "Братья Карамазовы"

Как беспечный найти приют
для своих бесконечных мук,
как свою раскалённую грудь
полоснуть осколком стекла -

так любовь расцветает с ростка.

И случившийся шрам - не забыть.
Потому что любить - это плыть
через Стикс, по течению вниз
в царство вечного сна.

Путь незримо далёк и глубок.
Ты, причалив у черных ворот,
оступившись всего лишь на шаг,
упадешь на живот в тёмный грот.

Там ты крепко уснёшь на века.

И в тиши вековой пустоты
сквозь тебя прорастут цветы
неземной, не людской красоты,
свои стебли воткнув в небеса.

© Copyright: Ксюша Шум, 2012

пора уже наконец понять тебе, что меня больше нет в твоей жизни. в моем доме больше нет и не может быть твоих вещей, твоих мыслей и твоего тела. меня нет. не будет и не было никогда. не было ни новогоднего бала, ни любви с первого взгляда, ни гигабайтов фотографий, ни первого занятия любовью, ни самой любви. меня нет в твоем мире. нет моих длинных ног, обхватывающих твое тело, нет мои нежных пальцев, скользящих по твоей спине, нет моих слов, нет моих мыслей, нет моей терпкой кожи, такой бархатисной и немного шершавой на ощупь. нет моих глаз, на тебя смотрящих. нет ничего общего, нет ничего нашего, нет нас самих в нас. никогда не было завтраков по воскресеньям, мелких ссор, страстного секса, никогда не было моих ледяных безумно красивых ступней, укутанных в шерстяные носки. не было фантазий о будущем, не было будущих дочек, по имени Ада и Рая. не будет никогда нашего сына. у моих детей никогда не будет твоего отчества, твоей фамилии и твоих черт. мы никогда не обвенчаемся на испанском побережье и никогда не сотрем из памяти Англию, потому что всего этого тоже не было. мы никогда не срастались ни ребрами, ни сердцами, ни разумом, ни пальцами. для тебя нет моего космоса, для тебя нет моих стихов и моих рисунков. я никогда не потеряю себя в тебе. я никогда не стану жить твоей жинью, потому что это чужая, незнакомая мне жизнь. я живу своей жизнью, я такая, в которую влюбляются с первого взгляда и на всю жизнь. но твоего взгляда я никогда не увижу. я никогда не готовила и не приготовлю для тебя свою вкусную еду, никогда не сошью для тебя самую лучшую в мире рубашку, никогда не скажу тебе " Я Люблю Тебя". всё это я отдам тому, кто будет слушать мои слова, кто будет верить моим движениям, кто будет принимать меня такой какая я есть без остатка, без маленьких черных клеточек. а нас нет, не будет и не было никогда. мы никогда не будем вместе гулять, держась за руки. мы никогда не поцелуемся. мы никогда не увидим друг друга ночью раздетыми на мятых, влажных простынях. мы никогда не будем мечтать вместе. никогда не будем смотреть беззаботно сериал. я никогда не буду стирать твои вещи. ты никогда не будешь приносить мне цветы и подарки. ты никогда не будешь делать, что-либо для меня. я никогда тебя не обрадую. ты никогда не будешь трогать мой беременный живот. я никогда не буду кричать от удовольствия, потому что ты мне его никогда не доставишь. ты никогда не бежал ко мне сломя голову, бросив все дела. ты никогда не шептал мне: я люблю тебя. ты никогда не говорил мне: моя единственная. ты никогда не хотел от меня ребенка. ты никогда не мечтал ко мне прикаснуться, когда это было так невозможно. ты никогда не любил. ты никогда не страдал. у нас никогда не будет совместного хобби. мы никогда не будем смотреть кино с друзьями на проекторе. ты никогда не сделаешь мне предложение. ты никогда меня не поймешь. ты никогда не любил меня. не знал меня. и не помнил никогда. ничего не было. а был лишь глубокий паралитический сон. и вот ты проснулся. и вот ты ничего не помнишь. просто туман в твоей голове и какое-то эхо, но совсем не разобрать слов и не разглядеть лиц. мы никогда не познакомимся: ни в прошлом, ни в настоящем, ни в будущем.

просто отпустить

ПОЖИЛАЯ ЖЕНЩИНА. Ты должен ее отпустить. Тебе нужно отпустить ее. Я знаю, тебе это не просто, но это нужно сделать. Открой свое сердце, дай ей возможность улететь по своим делам. Она уже все равно не с тобой. Она уже не та. Ее больше уже нет той, которую ты знал.

АНДРЕЙ. Она умерла.

ПОЖИЛАЯ ЖЕНЩИНА. Я поняла, да.

АНДРЕЙ. Я виноват во всем.

ПОЖИЛАЯ ЖЕНЩИНА. Пора уже прекратить искать виноватого. Пора уже стать взрослым. Нам всем пора повзрослеть. Нам всем пора прекратить искать виноватого. Это первый признак взросление – прекратить искать того, кто виноват.

АНДРЕЙ. А Освенцим?

ПОЖИЛАЯ ЖЕНЩИНА. Какой еще Освенцим?

АНДРЕЙ. Там где из еврейских детей делали мыло?

ПОЖИЛАЯ ЖЕНЩИНА. А при чем тут еврейские дети и мыло?

АНДРЕЙ. Ну, я просто привел в пример, первое, что пришло мне на ум.

ПОЖИЛАЯ ЖЕНЩИНА. Интересно, почему же Освенцим – это первое что пришло тебе на ум? У тебя там погиб кто-нибудь из родственников?

АНДРЕЙ. Нет. Но, кто-то же виноват в том, что там случилось? Кто виноват? Я хочу знать, есть ли в мире виноватые или нет? Вот главный вопрос? Есть ли в мире виноватые?

ПОЖИЛАЯ ЖЕНЩИНА. Нужно отпустить, Андрей. Понимаешь, просто набраться смелости и отпустить. Это и есть здравый смысл. Это и есть освобождение. Она ведь уже не принадлежит тебе. Ее той, которую ты знал, ее уже больше нет. Она умерла. Отпусти ее и всем станет легче. И тебе, и ей, и еврейским детям.

АНДРЕЙ. Скажи мне, я виноват в ее смерти?

ПОЖИЛАЯ ЖЕНЩИНА. Нужно просто перестать быть ребенком. Нужно повзрослеть. Помнишь с чего начинается ее танец? Вначале адская боль, нестерпимая боль испытываемая за всех страдающих на этой земле. Эта боль подобна тому, как будто кусок раскаленного железа прижали к ее груди. А потом длинный фрагмент принятия. Всеобщего принятия и боли, и ужаса, и трагедии. А потом главная часть танца - красота. Все что принято, вся наша вина становится красотой. Наша вина – превращается в божественный узор. И потом финальная часть. Господи, какая же она все-таки гениальная баба, что смогла создать такой неповторимый по красоте и смыслу танец.

АНДРЕЙ. Я могу это чувствовать только, когда вижу, как она танцует. Только рядом с ней мне не хочется задавать этого вопроса «кто виноват?». А когда ее нет, я снова начинаю сомневаться во всем. И в моей голове возникает этот проклятый Освенцим.

ПОЖИЛАЯ ЖЕНЩИНА. Ее больше нет. Отпусти ее Андрей. У тебя своя жизнь, у нее своя. Она сделала свой выбор, сама. Никто в этом не виноват. Некого винить. Отпусти ее. Представь, что ты подписываешь документы своим сотрудникам на дополнительный отпуск. Каждая твоя роспись внизу документа - это отпуск для твоего сотрудника. Подпиши ей отпуск. Отпусти ее, еврейских детей, и куски раскаленного железа, пусть все это отправляется в отпуск. Пусть все это летит. Пускай все летит.

приснись-ка мне для разнообразия. тебе понравится.

хочу белый-белый сон и в нём: хорошие деревянные полы, старые дверные косяки, выкрашенные на сто слоев белой краской, стены цвета бумаги, на которой так приятно рисовать. и мы там смотрим с тобой какую-то комедию или слушаем какую-то музыку на моём проигрывателе для винила. пахнет прошлой зимой и за окном январски темно. мы смеёмся. нам хорошо. мне хорошо.

хочется какой-то определённости, что ли.

и не то, чтобы я никогда не слышала об идее "поворота не туда". просто не задумывалась, наверное, всерьёз, что именно в конце жизни может оказаться таким поворотом. и был ли он уже или еще только будет ? что и когда пошло не туда ? и можно ли еще всё исправить ? я не то чтобы ищу, где ошиблась, просто хочется какой-то определенности. знать, всё ли я делаю правильно, тем ли принципам следую, те ли мечты вожделею и с теми ли людьми нахожусь рядом. хочется лишь ответов на эти простые вопросы. или знаков. ну хоть чего-нибудь.

надоело молчание.

Ты меня без меня не вспоминай,
в суете не разбавляй вино разлуки,
по глотку не пей, к столу не подавай,
не хмелей от одиночества и скуки.

Ты меня без меня не вспоминай,
нашу память не сжигай в тоскливой муке,
по частям меня другим не раздавай,
сохрани прикосновенья, жесты, руки…

Ты меня без меня не вспоминай-
как нелепо, незатейливо и просто
кто-то вывел неумело, через край
на плите травой заросшего погоста*.



© Copyright: Сергей Сердюк, 2010

*погост - сельское кладбище.

Вокруг все верят в апокалИпсис,
в дурное время, и я - туда же:
меня тревожат прохожих лица
и их сутулость. Рванет из скважин
сердечной мышцы про берег Нила,
про шепот листьев в толпе ботинок;
про то, как в спешке, согнувши спину
вся жизнь сольется в поток картинок.

…А между нами такая пропасть
волокардинов и валерьянок.
Вся жизнь проходит как-будто повесть
среди хайвеев, мостов, стоянок.
И, между делом, любовь и вечность
на смерть похожи. Иди на ощупь,
на терпкий запах во тьме кромешной
слепого царства. И там, быть может,

дойдешь до двери давно влекущей.
За дверью - детство и мама с папой;
и ты - ребенок в песочной куче;
и всё так просто легко и складно.
И всё так долго: зима и школа,
что ты захочешь обратно к мраку,
где всё знакомо: бокал, приборы
и ежедневный безмолвный завтрак.

© Copyright: Ксюша Шум, 2012

буквы сливались в черты лица,

в звуки хрипящих в ночи колонок.

здравствуй, знакомая пустота,

не разуваясь входи сюда,

в битой души обломок.

фильтруй свою жизнь

колени согнув и голову сжав руками,
так здорово тихо лежать и мечтать, и, скажем,
шептать, что я - камень, я - просто холодный камень…
я - галька, песок на прекрасном бразильском пляже.

в меня запускают пальцы, сметают с сумок;
меня омывают волны солёной пеной;
и даже, случалось, бросали в меня окурок…
мне всё безразлично: прогнозы, миры вселенной…

меня не волнуют ни бури, ни перестройки,
ни деньги, ни время, ни горькая боль разлуки.
я вечный холодный камень - простой и стойкий;
и мне всё равно - в чьи меня загребают руки.

© Copyright: Ксюша Шум, 2012

Когда теряет равновесие
твоё сознание усталое,
когда ступеньки этой лестницы
уходят из под ног,
как палуба,
когда плюёт на человечество
твоё ночное одиночество, -
ты можешь
размышлять о вечности
и сомневаться в непорочности
идей, гипотез, восприятия
произведения искусства,
и - кстати - самого зачатия
Мадонной сына Иисуса.
Но лучше поклоняться данности
с глубокими её могилами,
которые потом,
за давностью,
покажутся такими милыми.

Да.
Лучше поклоняться данности
с короткими её дорогами,
которые потом
до странности
покажутся тебе
широкими,
покажутся большими,
пыльными,
усеянными компромиссами,
покажутся большими крыльями,
покажутся большими птицами.

Да. Лучше поклонятся данности
с убогими её мерилами,
которые потом до крайности,
послужат для тебя перилами
(хотя и не особо чистыми),
удерживающими в равновесии
твои хромающие истины
на этой выщербленной лестнице.

Иосиф Бродский
" Одиночество"