ПОЖИЛАЯ ЖЕНЩИНА. Ты должен ее отпустить. Тебе нужно отпустить ее. Я знаю, тебе это не просто, но это нужно сделать. Открой свое сердце, дай ей возможность улететь по своим делам. Она уже все равно не с тобой. Она уже не та. Ее больше уже нет той, которую ты знал.
АНДРЕЙ. Она умерла.
ПОЖИЛАЯ ЖЕНЩИНА. Я поняла, да.
АНДРЕЙ. Я виноват во всем.
ПОЖИЛАЯ ЖЕНЩИНА. Пора уже прекратить искать виноватого. Пора уже стать взрослым. Нам всем пора повзрослеть. Нам всем пора прекратить искать виноватого. Это первый признак взросление – прекратить искать того, кто виноват.
АНДРЕЙ. А Освенцим?
ПОЖИЛАЯ ЖЕНЩИНА. Какой еще Освенцим?
АНДРЕЙ. Там где из еврейских детей делали мыло?
ПОЖИЛАЯ ЖЕНЩИНА. А при чем тут еврейские дети и мыло?
АНДРЕЙ. Ну, я просто привел в пример, первое, что пришло мне на ум.
ПОЖИЛАЯ ЖЕНЩИНА. Интересно, почему же Освенцим – это первое что пришло тебе на ум? У тебя там погиб кто-нибудь из родственников?
АНДРЕЙ. Нет. Но, кто-то же виноват в том, что там случилось? Кто виноват? Я хочу знать, есть ли в мире виноватые или нет? Вот главный вопрос? Есть ли в мире виноватые?
ПОЖИЛАЯ ЖЕНЩИНА. Нужно отпустить, Андрей. Понимаешь, просто набраться смелости и отпустить. Это и есть здравый смысл. Это и есть освобождение. Она ведь уже не принадлежит тебе. Ее той, которую ты знал, ее уже больше нет. Она умерла. Отпусти ее и всем станет легче. И тебе, и ей, и еврейским детям.
АНДРЕЙ. Скажи мне, я виноват в ее смерти?
ПОЖИЛАЯ ЖЕНЩИНА. Нужно просто перестать быть ребенком. Нужно повзрослеть. Помнишь с чего начинается ее танец? Вначале адская боль, нестерпимая боль испытываемая за всех страдающих на этой земле. Эта боль подобна тому, как будто кусок раскаленного железа прижали к ее груди. А потом длинный фрагмент принятия. Всеобщего принятия и боли, и ужаса, и трагедии. А потом главная часть танца - красота. Все что принято, вся наша вина становится красотой. Наша вина – превращается в божественный узор. И потом финальная часть. Господи, какая же она все-таки гениальная баба, что смогла создать такой неповторимый по красоте и смыслу танец.
АНДРЕЙ. Я могу это чувствовать только, когда вижу, как она танцует. Только рядом с ней мне не хочется задавать этого вопроса «кто виноват?». А когда ее нет, я снова начинаю сомневаться во всем. И в моей голове возникает этот проклятый Освенцим.
ПОЖИЛАЯ ЖЕНЩИНА. Ее больше нет. Отпусти ее Андрей. У тебя своя жизнь, у нее своя. Она сделала свой выбор, сама. Никто в этом не виноват. Некого винить. Отпусти ее. Представь, что ты подписываешь документы своим сотрудникам на дополнительный отпуск. Каждая твоя роспись внизу документа - это отпуск для твоего сотрудника. Подпиши ей отпуск. Отпусти ее, еврейских детей, и куски раскаленного железа, пусть все это отправляется в отпуск. Пусть все это летит. Пускай все летит.