тепло

У современного человека свои фобии. Я боюсь пустоты. Меня страшит неизвестность следующего дня, которого может не случится. Ничего может не случиться. Того хуже, если это каснется близких тебе людей. Желание отгородить и защитить человека, больше чем себя. Вот что значит настоящая любовь.

В телефонную трубку дыхание, у кого из нас двоих, по кому мания? Затянувшееся молчание, ты начни, я продолжу. Скажу что как воздух был нужен, а сейчас, кислородное голодание. И не одного встречающего на перроне. Уносили тебя полупустые вагоны, старые занавески прятали от меня, забирали. У тебя тепло, за тридцать выше ноля, а меня не спасет ничего до ближайшего января. Я купила нарядное платье, буду смешливой школьницей. Пачку карандашей. И бенгальских огней. Мне другие ребята приносят пирожные и пишут - спокойной ночи, кроха. А тебя вниманием будут еще с пол месяца баловать дешевые, стремные шлюхи. Если я признаюсь, что больше тебя не жду? У тебя может быть опустятся руки. Ты повесишь трубку. Я представлю как ты в телефонной будке, бьешься лбом о стекло, злишься, ругаешь суку.

Я ведь не знаю как же тебя зовут. Завтракаешь ли ты. Чай или кофе пьешь чаще. Хочется ли тебе улыбаться от моих сообщений, признаться что нет меня никого важнее и слаще. Год с небольшим, а я все равно не знаю как же тебя зовут. Ты для меня и друг, и брат, и любимый мальчик. Ты для меня, поцелуй, я книжным листком порезала пальчик. Кит, без имени, без левого плавника, говоришь мне вещи от которых трепещет все, переворачивается. Мою жизнь под острым углом, ставишь, вопросы ребром. Смеешься, самоуверенностью слепит глаза. Как же я могу не бывать с тобой так нежна?

Я бросал полеты, людей, на ветер слова, ветер бросал не боясь идти против. В недоумении пару раз оставлял тебя и остывший чай на столе. Ты ведь всегда выступала за "возвращайся к зиме, я подожду", и я оставлял тебя совершенно одну. Знаешь, я даже жалею сейчас, где-то минуты три, а потом снова: любимая, дверь закрой, я ухожу. Мне ли не знать, не чувствовать как рассыпалась твоя душа? Нет мне прощения, как бы ноша моя не тянула ко дну, стоило позаботиться о тебе, прежде всего, научить закрывать глаза, на мое отсутствие, письма написанные не тебе, письма отправленные никому. Что тебе все эти "не сидится на месте, нечем дышать, стены сжимают грудь". Каждую ночь ты засыпала одна, молясь что бы я проснулся с тобой, обнял бережно рукой, укрыл от тоски и страха. Мне ли не знать твои "нет, я не умею плакать", а потом тянулась рукой к стакану виски. Мне бы тебе привезти как в детстве, пакет ирисок, старых заслушанных нами дисков. И убедить, что вот он я, рядом и знаешь, так будет всегда. Сказать что мой эгоизм пройдет. Соврать. Сорвать все обязательства. Будет сделано. Не чувств, не тревог, не страхов. Дал бы мне в наказание Бог, слышать твой голос срывающийся, возглас немой. Молчание. Не слышать мне голоса мира. Время платить сполна.

Упрекай меня в высокомерии. Говори громко и четко, так чтобы слышали все. Что я ну совсем не воспитанная, не ценю никого/ничего и останусь в конце одна. (А не думаешь ли, что я этого и ждала?) Тыкай пальцем, кричи, разрывайся от ненависти и злобы. Девочка, ну куда мне до тебя, это ты у нас высшей пробы. Я же так, не подделка, не драгоценный металл. Наскрести бы мелочи на трамвай. Уверяй, что прощала меня не раз, что ж тогда возвращалась, коль вера моя не по тебе, шла бы, прыгала бы с моста. Нет, сидишь на приколе, все ждешь моего звонка. Девочка, ну чего же так падка на улыбку не своего лица, на бледную кожу, на правильные слова. Девочка, ну дружи ты с себе подобными, не истязай меня.

Кит внутри: *устало посмотрела на тебя* Если меня не станет, через сколько ты обо мне забудешь? Через день/через пару часов/через месяц. Страницы перестанут обновляться. Твиттер затихнет, люди отпишутся. Удалят мой номер телефона, уберут галочку в голове рядом с моим именем. Вещи выкинут. Многие не узнают. Ты может подумаешь, что я просто решила снова сбежать, печатаю и слова кажутся такими скучными и неподходящими, но в итоге мы не знаем сколько у нас времени и все равно даже после этого, каждый пытается сделать больно задеть/обидеть/растоптать.

Кит внутри: Ты понимаешь о чем я? хотя я и не хочу что бы понимал просто когда-нибудь будет поздно просить прощения, понимаешь? Я больше всего на свете этого боюсь. Мне хочется говорить добрые слова, обнимать людей, любить их и уважать, а мне говорят "когда ты держишься на расстоянии - лучше, хочу тебя больше" да я могу ведь их увеличить…

вообще исчезнуть.

– Где ты научилась так ездить?

– У меня был парень. Гонщик. Дал мне несколько уроков, – не поворачивая головы ответила она.

– Тот, который считал, что заниматься с тобой любовью – все равно, что заниматься онанизмом?

– Нет. Другой. Гонщик вообще, кажется, не знал, что с девушками можно трахаться. Он трахался со своими машинами.

Мы с подругой на несколько пессимистичной волне, поэтому разговариваем довольно часто на тему "хреново быть мной". Почему-то, обсуждая свои недостатки и неудачи в жизни, добавляя в разговоры долю самоиронии, неплохо получается поднять себе настроение и посмеяться.

Итак, хреново быть мной: потому как я зверская лентяйка, и если продолжу вести себя так и дальше, о банально просплю свою жизнь, не увидев ничего светлого и хорошего; потому что я не умею общаться с людьми, постоянно ляпаю что-нибудь не к месту, да и еще и обидное, плюс, у меня есть привычка неосознанно копировать манеру разговора моего собеседника, если человек заикается или говорит с акцентом, я начинаю делать тоже самое, поэтому на меня постоянно обижаются; потому что я себе, да и многим, совершенно не нравлюсь, периодически получаю очень сомнительные комплименты, из серии "у тебя красивые глаза, точно лучше, чем у безглазой девушки", это цитата, кстати, а еще могу 2 часа рыдать около зеркала; потому что я бесхребетная, не могу высказать людям, если мне что-то не нравится, если меня обижают, не могу за себя постоять, а потом всю ночь придумываю "достойные ответы"; потому что мне постоянно снятся кошмары, или же по ночам не вижу ничего, нормальных и интересных снов не бывает; потому что у меня нет друзей, только одна близкая подруга, но мы видимся раз в несколько месяцев, т.к. живем на большом расстоянии друг от друга; потому что я не определилась с тем, кем хочу стать, когда вырасту, проблема в том, что я уже выросла. В общем, хреново быть мной. А вы как думаете, хорошо или плохо быть вами? - tovenars

На Гавайях его называли Israel Kamakawiwo Ole - нежный гигант. Группа его называлась The Gentle Giant. Он и был гигантом при своем росте 190 см и весе в 343 килограмма, но голос у него был высокий, вкрадчивый и нежный. Он умер 26 июня 1997г. В день похорон национального героя на всей территории Гавайских островов были приспущены флаги – он был третьим человеком, удостоившимся такой почести. А десять тысяч человек пришли на пляж Макуа, чтобы выполнить последнюю волю музыканта – развеять его прах над его любимым Тихим океаном!

«Есть люди, которые привыкают к человеку. Есть такие, кто привыкает к образу жизни. Вообще, есть сотни вещей, к которым можно привыкнуть. Я же привязываюсь к домам. Мне проще расстаться с человеком, чем, например, с квартирой. Наверное, потому, что я эгоист».

Хочу быть твоей волшебной зимой, понедельниками, скучными вторниками без завтрака и долгими воскресеньями в постели до обеда, без ужина, без сладкого, без переживаний и любых сожалений. Верить во что-то большее, чем приличный костюм и хорошо сваренный кофе, ожидающая воплощения мечта. Сколько можно так легко говорить? Если у слов самая маленькая цена.

«Мы боимся сидеть без дела. Боимся чего-то не успеть. Как будто можно успеть все. Как будто то, что мы успеем кому-нибудь нужно. Суета – смысл нашей жизни». с.

Что там нынче по ящику крутят?

Экшен моей жизни начинается без начала, и заканчивается на середине, так словно меня похитили или просто я забыл о своей роли в мире. Если она вообще есть. Мое уютное кресло, горячий чай и сигареты, которые одиноко ждут человека, который их все-таки выкурит. У вас одно новое сообщение, перейдите по ссылке, ответьте, или оставьте без внимания. Вам решать, или не вам. Сделайте хоть что-нибудь. А отвечать не хочется, никаких больше ссылок, думаешь, первые пять минут, следом отвлекаешься и уже заканчиваешь сто сорок четыре строки о том, что ты это вовсе не ты.

Каждый день что-то особенное, очередная непередаваемая эмоция. Склоняемся к положительному, ветром подгоняемы. Все хорошо Господи, только пусть станет чуточку теплее. От этого непривычного холода становишься вдвое меньше, тоньше листа исписанного мелким ровным почерком. Личные дневники как люди, всегда возвращаются. Особенно когда не ждешь.

«Время растягивается, это опаснее черных дыр, время засасывает тебя и выплевывает старым, морально усталым, и ничего кроме прямого, неуклончивого взгляда, да меланхолии по вечерам не выдает».

Делай, пока не очнулся на краю изношенным, словно не ношенный сиреневый пиджак на моем стуле. В голове он все еще существует. Мятый, с дырявым правым карманом. Время не щадит никого. Обидно будет, если не успеешь.

Иногда мне становится страшно, что я все забуду. Все, что было важным. И не потому что потеряло смысл, а просто, проснусь и не вспомню. Ни имени мамы, ни того что меня ждут другие города. Ни рук, что подавали, когда я оступалась. Накатывает волнами, накрывает. Хочется закрыться в коробке, посидеть в тишине. Перечитать все старые письма, бережно переложить памятные вещицы. Повторить про себя пароли и пару раз вздрогнуть, упуская как будто что-то незаменимое. Выучить стихотворение, и читать его наизусть закрытым окнам, задернутым шторам. Так что бы стало легче, от того что еще можешь управлять собой.

- Даже если в окнах не будет света, приходи, если я сплю, просто ложись рядом.

И вся наша важность остается в заметках, в письмах бумажных или электронных. Без разницы. Главное что редко эту важность признает кто-то, о ком наши мысли перед сном или утром. Кого мы видим раз в год, или каждый день, сталкиваемся ли в подъезде, выводя пса на прогулку или возвращаясь с работы. Или еще варианты, расписанные в несколько десятков страниц.

Мы не эпицентр вселенной, мы ее клетка, ее метка, яд или панацея. Мы это мы. И у нас есть ограниченное количество времени само реализоваться, проявиться, засветиться на долю секунды по меркам вселенной в чьей-нибудь такой же неприметной жизни и исчезнуть, оставив голос/прикосновение. Воспоминание, которое тоже в скором времени исчезнет.

Два человека спасаются от одиночества осенним вечером.

Два человека спасаются от одиночества летним вечером.

Два человека спасаются от одиночества зимним вечером.

Два человека спасаются от одиночества весенним вечером.

Вот и все.

И все обиды, потери – пыль, составная часть нашего пути. Улыбайся, тоскуй, плачь, протягивай руку. А мне будет тепло от твоего существования, просто потому что ты здесь и сейчас, со мной в одном времени, ближе, чем можешь быть, но дальше чем мне хотелось бы. Я тоскую по всем тем, кого не довелось обнять. Поддержать, успокоить. Мне нравится говорить «Все будет хорошо». Ведь все хорошо, другого не существует. Вся это относительность, пусть будем источником моей жизненной энергии.