TRISTIA

Глава 21. Новое, давно забытое старое.
-Андреас! Собирайся быстрее! Мы опаздываем. Здесь тоже всегда пробки!
-Иду! Я почти готов.
Несколько штрихов и я уже стоял в прихожей перед Тило. Сегодня мы идем в студию, хотя после вчерашнего полета, мне до сих пор хотелось спать. Мне не терпелось зайти в студию. Ехать надо далеко - на другой конец города.
Сидя в машине, Тило напряженно смотрел в окно и молчал. Я тоже начал волноваться, глядя на него. Я, вообще-то, никогда не напрягаюсь перед записью или прослушиваньем. Но напряженность Вольффа передавалась мне чисто машинально.
-Там очень серьезные люди, - начал Тило также серьезно, - Будут рассматривать тебя во все глаза, будут придираться к малейшему непопаданию в ноты. Но главное – не бойся. Больше нужно волноваться мне, - протянул он и продолжил со вздохом, - Они сделают из тебя конфетку.
-А кто они?
-Одни мои знакомые. Когда-то мы записывали там что-то с Анне.
Я только еще больше напрягся. Тило часто закрывал глаза, когда я «давал петуха», а здесь никто глаз не закроет. Я начинал в себе сомневаться…
-Ну а если я сфальшивлю, что тогда?
-Убью! – с улыбкой на лице сказал продюсер.
Я тоже улыбнулся. Тило жил все свободное время в Берне, хотя родился в Германии. Он любил эту страну и этот город. Для этого были свои причины. Он о них никогда не упоминал.
Долго мы ехали. Как Тило и обещал, мы попали в пробку. Но вот мы доехали до студии и вышли на улицу. У меня задрожали поджилки. Кошмар, ужас охватили меня тогда. Вольфф положил мне на плечо свою теплую дружескую руку и шепнул:
-Не бойся. Ты всех порвешь.
Я понадеялся.
Как только мы зашли в студию, сразу же на встречу вышли люди, те самые знакомые Тило.
-Тило! Рады видеть тебя. А этот тот паренек? Симпатичный, - и девушка, говорившая это, заулыбалась, - Я – Ева. Ты Андреас?
-Да, это я, - проговорил я и принялся рассматривать Еву.
Она была хорошо сложена, не большого роста, глаза ее были темно серые, но какие-то бездушные, странные. Губы были пухлыми, ярко-розовыми, скулы четко выпирали на ее лице, нос был аккуратно вздернут, темные волосы были убраны в хвост, и она все время улыбалась.
Из маленькой комнаты послышались детские крики, и вскоре выбежала маленькая девочка. Как я позже узнал, ее звали Анжеликой. Маленькая девчушка смотрела на нас и хлопала своими большими васильковыми глазами с черными как уголь ресницами. Волосы на ее головке вились в беспорядке и отливали золотым блеском. Приоткрыв свой рот, она хотела что-то сказать, но тут же засмущалась и убежала обратно.
-Это моя дочка, Анжелика. Ну, пойдемте за мной.
Мы прошли по темноватому коридору и зашли в комнату самой звукозаписи. О, этот запах! Ностальгия пробирала меня до дрожи. На меня уставились еще две пары глаз. Ева что-то шепнула парням, сидевшим за аппаратурой, они одобрительно кивнули, шепнули ей что-то в ответ, перекинули взгляд на Тило, потом снова на меня и, в конце концов, один из сидящих сказал:
-Я вспомнил!
Потом этот парень начал объяснять что-то своему товарищу, бурно жестикулируя руками. Молодой человек кивнул в ответ и посмотрел на меня, сказав:
-Ну, здравствуйте. Я Тим.
-Меня зовут Давид. Привет, Тило. Рад снова тебя здесь видеть. А это кто?
-Это мой, так сказать, подопечный Андреас.
Давид начал первым:
-Ну что ж… проходи Андреас, будем тебя слушать.
Если честно, то я забоялся жутко. Из-за этой боязни я не запомнил ни как выглядел Тим, ни как выглядел Давид. Когда я повернулся, чтобы пойти к микрофону, Вольфф шепнул мне едва слышно:
-Пой то, от чего рвется душа.
Безусловно, я сразу понял, от чего у меня еще в группе рвалась душа – от “my obsession”. Все слова я тут же забыл и не думал, как их вспомнить. Я и так знал, что звук пойдет сам по себе.
И вот я вдохнул воздух и отпустил крик души из своего горла. По моему телу бегали миллионы мурашек, при этом я дрожал и голос дергался от волнения. Казалось, я врал в каждой ноте и не старался что-то исправить. Люди, сидящие за стеклом, возможно, были разочарованны моим пением, в первую очередь Тило. Хоть я пел с открытыми глазами – я ничего не помню. Как будто пелена повисла передо мной.

Неожиданно, на середине второго куплета, меня что-то толкнуло в спину, и из меня пошел невообразимый звук – что-то чистое и неповторимое, очаровательное и воздушное. По рукам прошлась дрожь, и голос разорвался на миллионы нот. Под сердцем что-то кольнуло, и я громче затянул свою балладу любви. Смотря через стекло, мне показалось, что Тило убрал от своего лица руки, Давид слегка улыбался, а Тима я не увидел. Тогда в голове пронеслось: ты всех порвал. Переливы моего голоса разносились по студии, заполняя собой пустое пространство. Едва закончив песню, кровь, будто под большим давлением, полилась по моим венам, будто на время песни она остановилась. Выйдя к ребятам, Тило, стоявший позади всех, показывал мне знаками, что все было отлично. Ева, скрестив руки на груди, стояла и улыбалась мне; в тот миг она была очаровательна, как и ее дочь. Давид не выражал никаких особых эмоций, а только сказал:
-Мне понравилось. Тило, я с тобой еще поговорю. Ева, сходите с Анди и выпейте чего-нибудь.
Она взяла меня за руку и повела в помещение, откуда тянуло кофе.
Отворив дверь, я увидел хорошо обставленную комнату, светлую и легкую. У стены стояло два дивана, я упал на один из них и едва слышно спросил:
-Я нормально спел?
Девушка промолчала с минуту, делая вид, что не услышала вопроса. Ева повернулась ко мне, принесла кофе и сказала:
-Как по мне, так это было чудесно. Правда, Тиму не понравилось с первых нот, и он ушел. Тим считает себя очень разборчивым в музыке. Это действительно так: он видит талант издалека. Но мне понравилось.
Ева присела рядом со мной и заглянула в мои глаза. Господи, как она была прекрасна тогда! Я, зачарованный цветом этих серых глаз, хотя сначала они показались мне пустыми, потянулся к ее губам, и мы соприкоснулись лбами. Ее щеки пылали розами, а дрожащие руки касались моих. Через мгновение я обвил своими руками ее талию, а девушка страстно дышала мне в грудь. Что на нас тогда нашло? Мы понимали в тот день только одно, что созданы друг для друга. Руки Евы захвалили мою шею, и наши губы сцепились, как бешеные. Сильнее и сильнее мы зажимали друг друга, чаще дыша и реже чувствуя свой пульс. Хватка ее слега спала, и девушка внезапно оттолкнула меня, закрывая свое лицо, стараясь не показывать своего смущения. Она, было, хотела уйти, но я успел схватить ее за руку. Ева ринулась ко мне на колени и шептала одно:
-Что мы делаем? Что мы делаем?
Она целовала мои губы, глаза, шумно дышала и рыдала мне на плечи. Не испытывал я еще на себе женских слез.
-Мы целуемся…
-Тим! Тим! Он мой… так сказать муж… гражданский. Анжелика его дочь. Он жутко сильно меня ревнует! Он меня убьет, - все так же рыдая и задыхаясь, говорила мне молодая мама.
Мне послышалось, что кто-то стоит за дверью.
-Ева! – шепотом промолвил я, - Вытри слезы и слезь с меня! Там кто-то стоит!
Едва она успела все это сделать, как дверь отворилась, и вошел Тило.
Я старался не подавать виду, будто ничего и не произошло. Как только Ева поняла, кто вошел, она заперла дверь и опять села на мои колени. Мы обняли друг друга, а Вольфф вопросительно посмотрел на нас.
-Что мне делать? Это конец.
-Почему ты думаешь, что Тим об этом узнает? Ты ничего ему не говори. Мы просто не должны подавать виду, ты поняла? Ева? Ты меня слышишь?
-Я тебя слышу, - насмешливо произнес Тило, - Мне кто-нибудь что-нибудь объяснит?
-Дома, все дома, - говорил я, смотря на Еву.
-Ладно. Все сошлось, Страйфи. Считай, что пол дороги пройдено!
Мне пришлось сдвинуть девушку с моих колен.
-Им понравилось!? – я от радости чуть не прыгал на месте.
Наставник закатился смехом, а я взглянул на Еву. Она будто глазами говорила мне и Тило, чтобы мы молчали. Тило качнул головой в знак согласия, я улыбнулся. Получив положительные ответы, девушка отперла дверь и вышла. Я был зачарован: что случилось тогда с нами? Это было как наваждение. Весь этот эпизод закрутился, завертелся у меня в голове. Куча вопросов и один самый главный – почему мы так отдались друг другу? Наверное, у нас у обоих есть какая-то боль в душе, которую нужно хоть немного утешить. Но сейчас, я больше возбуждался оттого, что было сказано из уст Тило. Кинувшись Вольффу на шею, я сказал:

—Ты не представляешь, как я счастлив!!!

Я не хочу говорить одинаковых речей… Просто спасибо за победу.

Ну, вот я и в Москве. Я вернулась с множеством впечатлений и с развенчанным мифом о восхитительности Питера.

Много чего произошло за это время, за эти четыре дня. Всем людям, которые меня окружали, хочу сказать «спасибо», ведь без вас это путешествие не стало бы таким замечательным и веселым. Сейчас кажется, что это было мгновением, но там, в Петербурге, это казалось целой вечностью.

Я начну с поезда, начну с плацкарта, в котором начались бессонные ночи нашей группы.

Мы сели в поезд часов в девять, тогда как отправление было в 21:29. Сразу все достали еду и начали медленно пожирать свои запасы. Вы все знаете – в плацкарте нет дверей. Посему мы наблюдали все хождения пассажиров. Наша группа состояла из восьмых и девятых классов (нас было всего шесть человек из двух девятых параллелей). И внезапно в вагоне начался «Проект Подиум». Восьмые классы стали ходить по вагону с Дошираком, Ролтоном и другой непригодной для употребления пищей быстрого приготовления туда обратно к кулеру с горячей водой, в то время как поезд еще даже не отправился в путь. Они вышагивали минут двадцать, а мы громко смеялись и представлялись Хайди Клум, Майклом Корсом или Ниной Гарсией. Время пролетело незаметно. Я человек, который вообще придерживается сна ночью, но мои попутчики даже не задумывались об этом. Всю ночь напролет они разговаривали, играли в карты, сидели в Интернете: в общем, делали все то, что мешает спящим людям. Абсолютно все поспали не более сорока минут, включая меня. Вышли мы все сонные и уставшие.

За этим всем сразу начиналась экскурсия, а именно в 6:30! Слава Богу, она была обзорная, и все время мы были в автобусе. Затем последовали галимый завтрак и экскурсия в Кронштадт. В этом городе моряков настолько скучно, что только свежий воздух с Финского залива и солнце радовали юных путешественников. Но там был сумасшедше восхитительный храм, название которого я, к сожалению, не запомнила. Такой огромный, величественный с голубенькими и позолоченными куполами. Сказка…

Потом мы поехали в гостиницу. Мы были приятно удивлены прекрасным номерам, которые были выданы нам. Уютные, небольшие комнаты со всеми удобствами. А главное – это вид на безгранично разливающийся Финский залив, уходящий далеко за горизонт.

Обед выдался еще хуже, чем завтрак. Порадовал за день только Юсуповский дворец. Я не фотографировала, поскольку съемка была платной, а тратить деньги мне не захотелось (и я правильно сделала, потому что от двух с половиной тысяч у меня осталось три рубля). Дворец оказался сказочно богат на интерьеры и детали. Сумасшедшие гостиные, парадные спальни, кабинеты и бывшие оранжереи – восхитительно. Впечатление несгладимое.

До гостиницы мы добирались на троллейбусе. В Питере нет турникетов, что нас москвичей сильно смутило. Заплатив по двадцати одному рублю, мы не могли успокоиться. Нас назвали «тупым стадом». Мы не расстроились.

Вечер прошел у всех по разному: кто-то лег спать в десять часов, некоторые начали распивать виски, другие бегали по смежным балконам и просидели в развлечениях до двух часов ночи. Я отоспалась. Меня пронзил такой крепкий и сладкий сон, что просыпаться в восемь часов совершенно не хотелось.

Следующий день прошел в беготне и дикой усталости. Автобуса нам не дали. Все ножками да ножками мы бегали по Питеру от одного храма к другому. Сначала был Иисакиевский собор. Я мечтала попасть в него еще с прошлой поездки в Санкт-Петербург, и это сбылось. Он восхитителен и гениален. Столько золота, сводов и росписей… Мое сердце замерло на несколько минут. Потом я решила подняться на коллонаду собора… и сильно пожалела. Двести пятьдесят супенек! Пока я поднималась, думала умру. И вид Питера с такой высоты меня не совсем удивил: серый город. Спустившись вниз по лестнице, я осознала, что ноги трясутся со страшной силой. Это ощущение было несколько странным, и оно сопровождало меня весь день, потому что мы ходили с утра до вечера.

Потом пешком по Невскому мы побежали в Спас на крови. Он так похож на собор Василия Блаженного в Москве, что для меня это первая достопримечательность Питера. Весь день что мы ходили, шел дождь. Из-за этого гулять по городу было не в кайф. А вообще в этом городе погода меняется пять раз на медне: утром светило солнце, пока дошли до собора - сгустились тучи, к середине дня начался дождь, вскоре прошел, а потом опять начался; вечером пригрело солнце. Это угнетает меня. В Спасе оказалось не так круто, как я представляла. Но мне понравилось, хотя мои ноги меня уже не держали.

Там у Спаса на крови есть небольшая ярмарка для туристов, и есть маленькие отдельчики с украшениями с бирюзой, янтарем, аквамарином… Я все искала себе кольцо со светлой бирюзой к сережкам. А цены везде ломовые. Отдавать за псевдо бирюзу в псевдо серебре семьсот рублей мне не хотеось, тем более что оттенка подходящего я найти не могла. Но на обратном пути с помощью Лизы я нашла кольцо, подходящее и по цвету, и по размеру, и по цене. Тон подошел идеально, а стоило оно всего лишь триста рублей. Счастье!!! Еще я прикупила маме серьги с темным янтарем.

После всего этого, после обеда, мы пошли в Эрмитаж. Силы у согруппников были на исходе. Может, впечатление было скупым, потому что я устала? Я абсолютно была разочарована.

А затем, когда дождь стих мы поехали кататься на катере. Из-за плохой погоды нам прилично скинули несколько сотен рублей с билета. Каждый заплатил по сотне. После такого отдыха мы зашли в магазин, накупили еды и даже пронаблюдали реальную драку: на Большой морской парня били ногами. Сильно причем били. Как мальчишки сказали, фанаты футбола что-то не поделили.

Следующий и последний день был шикарен. Погода была прелестной, а загородная выездка произвела огромное впечатление.

Первым был Павловск. Дворец интересный, сад чудесный, фотографий нет (они были платными, а я же жмот). Таких парадных комнат как в Юсуповском дворце там не было, но было не менее красиво!

Мы потом поехали в лицей, где учился Пушкин. Ну, там ничего особенного. А вот дальше мы пошли в Екатерининский дворец. Там просто афигеть как красиво!!! Слов нет! Все в золоте, все настолько торжественное, что дух захватывало. Бальный зал богат как никогда, все залы не поддаются описанию. Даже не могу вам написать…

Впечатлений масса! Но я хочу написать о самом городе несколько слов:

Нас удивило то, что впринципе в городе не знают, что такое палатки. Таковых нет вообще! Магазин найти нормальный - миссия невыполнима. В автобусах билетики как в СССР, в метро жетоны. В семь утра город полностью пустой! Нет никого, тогда как в Москве уже все на ногах. Зелени (деревьев, парков) тоже видимо не существует. Кавказа там тоже нет, что меня сильно порадовало. Остановки автобусов или троллейбусов обнаружить вообще не реально: таблички висят на домах, самих "остановок" зачастую просто нет. Окраины города напоминают захолустье промышленного городка: трубы, заводы, краны, пустые улицы, маленькие дома.

Это очень странный город.

Но в нем отдыхаешь…

Я безгранично благодарна своему отцу за прекрасный и хороший рок, к которому он меня приучил. Сейчас я бы не слушала запоем Кино, если бы один раз папа не сказал мне: "Садись и смотри их концерт!" Врятли мне приходилоь бы сейчас слушать Rammstein. И вот если бы я не послушала Раммов с папиного пинка, то не слушала бы всего-всего, что в данный момент заполняет мой айпод.

Я благодарна Илье. Кому-кому, а Илье я готова поставить памятник. Я помню до мелочей тот миг, то озарение, когда я нашла "Lovesongs" в его телефоне. Помню восторг. Я до сих пор преданна Cinema Bizarre. Такие случайные "встречи" дарят мне массу удовольствия. Благодарю за кумиров.

И вообще: я благодарна всем тем, кто дает послушать мне свою любимую музыку. Мне нравится, когда кто-то делится любимой песней: эти горящие глаза, нетерпиливое ожидание оценки своих наваждений…

Ради этого стоит жить.

Я сегодня жуть как плохо спала. Я была перевозбуждена предстоящей поездкой в Питер. Это волнительно…

Мою голову до часу ночи занимали мысли о поезде, о том, чем мы будем заниматься с ребятами, куда будем ездить.

Такой сумбур. Бегу собирать чемодан. Уезжаю сегодня в ночь и приеду только седьмого мая утром. Поэтому постов не будет. Изредка ловите меня ВКонтакте. Надеюсь хорошо повеселиться с ребятами в городе тихой и непохожей жизни.

Ваша Дарья Романовская. Люблю, целую.

Глава 20. Берн.
Я сел в машину Тило, и мы поехали в аэропорт.
-Depeche Mode? Обожаю, я вырос на их музыке, - спросил я, услышав знакомые ритмы.
-Я тоже люблю эту группу… Трудно тебе расставаться с Берлином? – тихо, тактично, без усмешек и давления произнес Тило.
-Не то слово. Думаю, я еще долго буду переживать по этому поводу, - сказав это, я задумался на неопределенное время.
Пока мы ехали, Тило не услышал от меня ни слова. Он ничего не спрашивал и понимал – мне тяжело. Я совершенно расстроился и огорчился. Мне становилось хуже с каждой секундой. Сколько связано с этим городом, этими домами. Пока я жил здесь, я сменил три квартиры, поменял множество знакомых, объездил все клубы, побывал в самых ужасных и грязных местах Берлина, познакомился с человеческими характерами, узнал жизнь и просто научился любить. Я с семнадцати лет здесь, я успел вжиться в этот город, выучить все улочки, знать номер каждого дома, несмотря на то, что часто был в разъездах. Конечно, было бы круто вернуться в родной Виллинген-Швенинг, но Берлин – это мое я. Я должен этому городу, я благодарен ему, но вынужден уехать, хоть и не навечно.
Мы приехали в аэропорт. Сдав багаж, пройдя регистрацию, мы прошли в нейтральную зону и зашли в Дьюти фри. У стойки с алкоголем я остановился. Мне сильно захотелось выпить водки или чего-то очень крепкого и обжигающего. Долго выбирая из предложенного ассортимента, я все-таки взял шнапс и прошел к кассе.
Я не совсем четко помню, как мы зашли в самолет, хотя я не пил, а вот что делалось в самолете можно меня и не спрашивать. Там я выпил почти весь шнапс и отрубился до окончания полета. Тило дико взбесился из-за того, что я не мог проснуться.
Нас каким-то образом довезли от аэропорта Берна до большого дома.
-Эй, ты меня слышишь? – несколько зло спросил Тило.
-Ага… - протяжно, с заплетающимся языком, промолвил я.
-Выходи! Ты, то есть мы, здесь будем жить.
Я чуть шире открыл глаза, вышел из машины и увидел огромную высотку перед собой. От изумления я даже приоткрыл рот. Чего только я не видел в других странах, но такой высоты… хотя нет, видел, в Нью-Йорке, и повыше. Но факт оставался фактом – я был удивлен.
-Я думаю, это не гостиница… - сказал я, неотрывно смотря на дом.
-Правильно думаешь. Это наша «штаб-квартира», - засмеялся Тило, -Вообще-то, это моя квартира, я здесь живу.
Ну, нет. Это не заменит мою маленькую классную квартирку в Берлине.
Мы зашли в дом. Поднявшись на двадцать восьмой этаж, у меня в голове как-то помутнело, вероятно, от шнапса, и я готов был упасть. Но Тило вовремя открыл дверь, и я быстро шмыгнул в квартиру, грохнувшись на кровать.
Я не долго спал. Выйдя из комнаты, в которую так беспардонно ввалился, я оглядел квартиру. Везде много света, пахнет цветами и мало мебели. Шкафов я почти не заметил. И где же мне раскладывать всю мою одежду? Заглянув в какую-то комнату, я обнаружил там Тило, раскладывающего вещи. Это была маленькая гардеробная. Она была действительно маленькой.
-Ты проснулся? Это хорошо, ты избавил меня от лишней работы. Разложишь свои вещи сам, а то я уже устал.
Промычав положительно в ответ, я пошел дальше осматривать квартиру. После гардероба была гостиная – большая светлая комната с громадными окнами от потолка до пола. Там был большой телевизор, два галимых кресла, кожаный диван, невписывающийся в интерьер, и куча каких-то побрякушек.
Идем дальше. Я заглянул в комнату, в которой расположился Тило, прошел на кухню (кухня была тускловатой и небольшой) и вернулся в свою спальню. Моя комната была темнее всех остальных, и я был рад этому. Я люблю темноту, а яркий свет угнетает меня. Шторы были цвета корицы, тюль, напротив, был светлым, как топленое молоко. Серо-зеленые обои своим мелким едва заметным рисунком напоминали размытый лесной пейзаж. Я подошел к окну, сквозь которое пробивались весенние лучи солнца, и увидел новый, графически сложный для себя город. Я привык из своего окна видеть маленький двор, весь усеянный зеленью и тишиной. А теперь я всегда буду видеть шумное шоссе с множеством куда-то спешащих людей, миллионы машин и груду стресса.

Но я рад каждой перемене в своей жизни. Перемены стимулируют.

Водолей (2 мая)

Водолеям надо влюбиться. Сильно!

__

Черт. Я влюблена уже четыре года подряд… Да и куда ж сильнее! О чем вы, господа!?

я все время забывала отписаться. спасибооо^^

Что происходит с людьми? Мне просто интересно, почему многие стали такими злыми, агрессивными? Не у всех же сразу ПМС начались…

Товарищи, весна все-таки, а вы наполняете свое тело негативом и полной инфантильностью. Избегайте таких резких перепадов в настроении. Напяливайте на себя все самые крутые шмотки, делайте сумасшедший мэйкап и смейтесь. Толи дело я и Даша: смеялись сегодня в примерочной до коликов в животе. Распространяйте добро!

И да. МИР, ТРУД, МАЙ!!! Забыла совсем об этом дне. Сегодня же май! Месяц до лета и до экзаменов, друзья. Готовьтесь!!!

(^ только расцевтка в магазине немного другая)

Единственное явление в мире, которое вдохновляет меня и заставляет умиляться - его глаза.

Глупо, не правда ли? Глупо четыре года подряд восторгаться одним и тем же человеком, при этом видя его всего лишь раз в своей жизни, и то в той суматохе я мало чего осознавала.

Таких людей для мня больше нет. Нет тех, чьи фотографии доводят меня до потери сознания. Мои мысли переполнены им, его голосом, обещаниями, снами с его образом. Мне скоро захочется нарисовать икону и превратить его лицо в святой лик… Глупо, не правда ли?

Четырнадцать постеров с ним в моей комнате, десятки рисунков и стихов, посвященных ему, миллиарды мыслей в его честь. Для чего это? Кому это надо?

И я бы рада остановиться, но он не дает.

Он везде.

Мой Джек… Моя любовь… Мой мир… Моя религия.

Ты сотворил мои мечты, ты сделал меня. Я теперь другая. И я отдана тебе.