перхоть

этот грязный тяжёлый запах всего прекрасного

я не знаю, как это - быть сильнее
я не знаю, как это - быть устойчивым

мне кажется, что моя черепная коробка забита камнями, что горло что-то разъедает изнутри, я неустанно агонизирую, я постоянно на грани срыва, и лучше, наверное, было бы мне не быть вовсе, столько тупой монотонной боли, столько зубного скрежета и безобразной взвинченности - впустую.
столько меня, состоящего из блевотины, грязи, слизи, пустого, тупого, истерзанного, проебанного с самого начала

я не могу себя видеть и выключаю свет



может быть, где-то когда-то далеко впереди есть что-то, что вычистит из меня всю гниль, встряхнет меня и успокоет, я не знаю.
где-то, когда-то, что-то меня заебали, чем-то они даже хуже стабильной уверенности в том, что я никогда-никогда ничего не добьюсь, они только больше меня нервируют. мне ничего не хочется

я улыбаюсь, пью и шучу, а внутри меня только злость и горечь. забейте меня ногами

может быть я вообще никогда не выберусь на свет, не увижу ничего дальше четырех стен своей маленькой облезлой квартиры
может быть я вообще никогда не сорвусь в безрассудное-неистовое-опасное, доживу свою жизнь точно так же, как доживаю пока
мне нет дела

внутри я скомканный и пустой
я не чувствую себя чистым, не чувствую себя грязным
во мне нет ни жгущей глаза по краям вины, ни трепещущей пламенно гордости
я живу потёртой заношенной жизнью, жизнью не первой свежести, когда на вопросы о делах и планах ответить совершенно нечего, хочется спрятаться, отвернуться, отстань, замолчи, уходи

- может всё-таки сходишь к врачу?
- может всё-таки поговорим?
- как же так?



водка кусает изнутри горло и липко сворачивается в желудке
подпеваю заученным наизусть песням, жду, когда наконец можно будет просто свалиться и не вставать до утра
разговоры бессмысленны
встречи бессмысленны

я иду с остановки нетвёрдым пошатывающимся шагом, и ночные фонарно-неоновые огни мутно льются в один, как когда я в далёком проебанном детстве рыдал у окна

я не знаю, в чём мне ещё искать себя и не находить.

комкать чужие руки в своих, как салфетки, и подыхать под песни самоуничижительных итальянецев - всё, что я пригорошней заталкиваю в себя и могу считать достижениями. я не знаю. мне всё равно. я ничего не чувствую

я ничего не чувствую, когда вижу, что проебался везде, где мог
я ничего не чувствую, когда вижу в зеркале своё лицо
ничего, когда думаю о себе
ничего вообще

подойди, обними меня

замереть у порога, холодный зуд ощущая змеиной кожей.
ты, на каждом шагу готовящий для меня капканы и сети,
уничтожь это утро, пока оно нас не уничтожило.

выплесни из окна грязной водой меня,
нанизывай на леску, как серые бусины, каждую из потерь.
ты моя самая несокрушимая броня
и самая безнадежно поврежденная артерия.

русая голова в толстом слое пыли,
кисло на языке в пронизанной светом комнате с обоями бежево-блевотными.
мимо, дальше, под фонарями, которые мы любили.
я не хочу слушать твои крики раненого животного.

саднящая кожа на пальцах припухла словно земля, готовая для пробивающегося ростка,
у тебя под ключицей сине-ледяной камень с туманного берега озера.
небо осеннее смотрит по-прежнему свысока.
я останусь один прожигать блеклым взглядом шеи, от бега взмыленные и розовые.

щеки покусаны до соленой боли, рваные, шершавые изнутри.
я люблю тебя той любовью, какой любят мертвых и умирающих.
я наматываю на указательный палец твои растерзанные южным ветром кудри:
льющаяся прохладой в рукава ночь нас за это ещё покарает.

вишневый блейзер, сидр и джин - жгучая горечь на языке, приторно-липкое на губах, головная боль по утрам
рву на себя форточку, на миг теряясь взглядом в горящих окнах домов напротив, заталкиваю в рот-горло-легкие продрогший осенний воздух

и ты черноволосый, ты светлоглазый и бледный, перебрасываешь руку через мой живот

осень кончается быстро, как будто её и не было
я задыхаюсь от пыли, морщусь от сырости, учусь смотреть сквозь людей, не принимать никого (ничего?) близко к сердцу
слушать себя
чувствовать тебя



когда мы трахаемся (упиваемся друг другом, обожаем друг друга, переплетение рук, бедер, мешанина волос и дыхания) на раздолбанной тесной кровати, я раздираю губы о жесткие волосы на твоих лодыжках
кожа шелушится, собирается в колкие комочки, старая и отмершая, будто пепел
ты такой красивый, что я не хочу прекращать, чтобы отплевываться над раковиной
я не морщась глотаю её и вытираю ладонью рот

целовать бы тебя каждый день горячо и мокро