пьяна бессоницей.

Не спи сутки - почувствуй себя наркоманом.

Лежи всю ночь с паранойей - почувствуй себя психом.

Иди в универ не спав 40 часов - почувствуй себя живым мертвецом.

Главное почувствуй. На остальное плевать.

Первая операция похожа на первую любовь.

Такая же необычная. Интересная. Головокружительная. С бабочками в животе.

Несмотря на то, что раз 5 выбегала из операционной в полуобморочном состоянии, я в восторге.

До сих пор тошнит.

Скальпеля испугалась.

Жалко было пациента, когда ему делали анестезию.

Давление пациента 165 на 110.

Капельницы.

Гайморова пазуха.

Кровь.

Много крови.

Добрый анестезиолог.

Корень премоляра.

Рентген.

Щипцы.

Кровь.

Стоны. Боль.

Припадочная третья пациента с кистой.

Добро.

С трупами спокойнее. Они лежат спокойно. Им плевать, что ты ему распилил череп. Вскрыл грудную. Изрезал печень. Определил причину смерти. Даже тот факт, что его душа еще существует, не вызывает эмоций. Это ложь. Нет души, если человек не дышит.

Живой человек это другое. Вздрагиваешь при каждом стоне. Следишь за давлением. Ответственность. Нервы. Жалость. Долг.

Эти эмоции ни с чем не сравнить.

Порой одиночество похоже на удушье. Такое же неожиданное и безграничное. Касается всего твоего мира и обезоруживает.

Порой одиночество похоже на сироп. Липко. На вкус приторно. сладко, и так знакомо, что ни с чем не перепутать.

Порой одиночество вызывает восторг… на миг. .

Но чаще всего одиночество олицетворяет пустоту. Пустоту твоего сердца. Пустоту твоих глаз и чувств.

Одиночество - это простуда твоего духа.

Ooh, I love you so
But why I love you I'll never know

Любовь - это не стандарт. и не рамки. все выше. выше потолка. все по-другому. подгоняешь в рамки - проебываешь. все.

Считать молча учились на пальцах.
И кто то тихо думал о своем, не обращая внимание на погоду.
Кто то ни о чем не думал, тихо засыпая, где то там под коробкой, пытаясь жить или выжить.
Рукой за руку.
Ногой в спину.
Молча шагали за нас.
Страну наверно, и эти темы молча опустив в колодец, открыли 21 век.
Изобретаем сами, за фундамент приняв воздух-как неустойчивость наших мыслей. Убивать прямо не положено теперь, веской причины нет, только тихо и молчанием.
Разложили себя в пробники – пробирки, что бы на всех хватило.
Зачем? Когда можно тихо запечататься и молча жить.
Тихо скатывались по стенке, растекались по ковру, те пробники, которые разбились…а которых не распечатали и не использовали…тихо простояли свой век.
Каждый понимает, молча, после полуночи, что в это время кто-то ворует из страны.
А нам дано в награду очень много:
простота нашего сердца, и снег, и дождь там, и солнце, и луна; дано считать на пальцах то, что уже забыли и держать в голове малое из всего, а может треть.
А им? Воспоминания и раны, и слезы и стихи, прогулки и утром ранним тихонько смерть.

Утро. Манхеттен.

Между 8 и 9 Авеню, на 35 стрит, недалеко от полицейского управления, припаркована большая старая машина.

—Ничего, если я чу чуть покурю..

—Да Пап.

Молодой серб, в серой, с белой полоской, шляпе, опускает стекло, нервно закуривает, стараясь выдувать весь дым наружу.

На заднем сиденье на него смотрит маленькая девочка лет 7.

В синем, надвинутом на глаза, берете.

Прижимая к себе маленький потертый чемоданчик.

—Тут стоянка запрещена и к тебе обязательно подойдет полицейский.

Ты не бойся..

Тихо говорит он по-сербски.

—Да Пап

Он уже несколько дней не брился, а по его темным кругам под глазами, несколько дней и не спал.

—Когда они тебя спросят, где твои родители, ты скажешь, я не знаю..

—Да Пап.

—Что уснула в Белграде, а проснулась на Манхеттене..

Хорошо?

—Да Пап.

—Они спросят тебя, кто они, откуда машина..

Ты должна сказать, что ничего не помнишь..

Они ничего не могут сделать.

Я порвал паспорта и выбросил все наши документы.

—Да Пап.

—Они устроят тебя в приличную семью..

У тебя будет нормальное счастливое детство..

У тебя будет кошка и большая собака.

Ты закончишь школу, потом институт..

Выберешь хорошую профессию..

— Да Пап..

—Твоя мама всегда говорила, что я ни на что не способен.

Что я как ребенок, выдумываю сказки и верю в них.

Но ведь это не сказка, это не сказка!

Это Манхеттен!

Посмотри!

Мы добрались сюда!

Мы добрались с тобой в самое сердце Америки!

—Да Пап.

—И если бы мама была жива, она бы порадовалась за нас.

Она бы сказала, что я прав…

Она бы сказала, я трижды прав…

Она нас очень любила..

—Да, Пап.

—Помнишь, она говорила, что все лекарства, которыми ее пичкают,

Абсолютная ерунда..

Она жива только потому, что любит нас..

И, если она умрет, то все равно будет любить нас.. …

Смерть ничего с ней не сможет сделать..

Ничего не сможет…

Ничего…

Он замолчал.

Затушил и выбросил сигарету..

—Я тебя очень люблю..

Я тебя очень люблю..

Я тебя очень люблю..

Я не знаю, как буду жить без тебя…

Закрывает стекло..

Набирается сил.

Ему надо сказать еще..

Еще что то очень важное..

—Когда ты вырастешь…

Медленно говорит он..

—Когда ты вырастешь..

Ты обязательно меня найдешь, обещаешь?

Обещаешь?

Она молчит.

Она не отвечает.

Он оглядывается.

Она уснула..

Он вытаскивает из кармана тонкую пачку.

Вытягивает одну бумажку.

Это 10 долларов.

Сворачивает ее в трубочку и осторожно вкладывает ей в ручку..

Бесшумно открывает дверь, выходит и закрывает дверь.

И быстро, быстро идет, не оглядываясь.

Но останавливается и оборачивается.

Полицейский, проходя мимо брошенной машины, внимательно смотрит на девочку…

Он облегченно вздохнул.

Все, как и предсказывал!

Рядом вход в метро и он сейчас туда спустится.

Полицейский стучит ей в окно..

Он смотрит на него и вдруг идет назад..

Бежит назад..

Расталкивая прохожих.

—Это моя дочь, она спит!

Кричит он, коверкая английские слова.

Вы не видите, она спит..

Это моя дочь..

Она уснула!

Она устала.

Она не спала всю ночь!

Вы не можете ее будить!

Вы, что не видите!!!!!!

Полицейский растерян.

Он грозно обходит его и садится в машину

Заводит мотор.

—Это моя дочь!

Она устала!

Бормочет он, не переставая.

— Вы не можете ее будить!

На его глазах слезы..

Он видит ее в зеркале заднего вида.

Она проснулась.

—Ты немножко поспала?

—Да Пап…

—Хорошо…

У нас будет все хорошо, поверь мне…

— Это Великая страна…

— Да Пап..

Он смахнул слезы, улыбнулся и лихо сдвинул шляпу назад.

Машина трогается и медленно движется, встраиваясь в поток…

—Это Великая страна..

Повторяет он и повторяет…

Это Великая страна…

—Да, Пап.. Да, Пап… повторяет за ним Девочка.

Я помню, мне было лет 13, когда я первый раз села писать. Это был рассказ, совсем детский, наивный и невинный. В моей голове были четкие картины и определенные образы.Точно знала чего хочу. Я описывала местность, давая ей названия уже существовавших сел, районов, городов, стран. Я придумывала названия несуществующим улицам. Мой рассказ был идеален. Имена как на подбор. В описание действий отражались все тонкости. Слова строились в моей голове в подходящую смысловую цепочку. Был полдень, я помню писала, писала, писала, и вдруг резко остановилась. Начала перечитывать. Оценивать и поняла, что создала какой то свой мир, описала его своими словами и привязала к ним свои понятия. Я поняла, что это все моё, и я была потрясена тем, что я смогла описать то, чего никогда не видела, не было и не будет.То, чего не слышала и не чувствовала. Описывала образы вымышленных персонажей.
На мгновенье я задумалась, что это слишком абсурдно, писать о том, чего не знаешь. Но это был прекрасный мир грез, мечтаний, снов, откуда я черпала идеи, мир в котором зарождалась я и мои мысли, цели, где тут абсурд?
Это были мои бесконечные странствия. Бесконечные краски. Бесконечное вдохновение. В том мире я тогда и осталась. Навечно. Навсегда.

На вопрос "любишь ли ты меня "я ответила что то невнятное или даже слишком понятное. Конечно же тебе, непременно, захотелось сделать свои определенные правильные выводы. Я шла медленно и рассматривала небо, когда то оно улыбалось, а теперь мои глаза кричали на него. Злились и плевали в него. Мне хотелось узнать предали меня или же это сделала я. Конечно же, как я могла ответить тебе что люблю, когда ты так же искренне называл своих шлюх теми же теплыми и нежными словами, как и меня?

Так быстро мы повзрослели. Тебе 21 завтра, а мне 19-ый идет. Ты уже 5 кончаешь, а я первый закрываю.

В течении 3 лет этот огонь выжигает мне сердце. А в мыслях ни слова о тебе, ни слова обо мне. Опять же это определенное расстояние 1 354км. Не больше не меньше. Так же я тут. Не больше не меньше. Всё осталось на своих местах. Всё ок.

Когда я бываю в морге, перед вскрытием, мне всегда хочется чтобы труп ожил, встал и ушел. Не хочется смотреть, как патологоанатом кромсает плоть того, кто когда то смотрел на небо и наслаждался жизнью. Досадно, что люди в один непрекрасный момент теряют способность просыпаться в нужное для них время.

Мужчине, что бы завоевать сердце женщины, нужно быть, в какой то степени, безумцем. В плане самооценки, самообладания, самолюбия.

Самосовершенствования.

________________________________________________________

И в то же время, мужчинам нужно быть максимально расчетливыми - что бы в один прекрасный момент не превратиться в бабника или не стать подкаблучником.

________________________________________________________

Но это не должно ему мешать ценить и любить женщину искренне и нежно, как нечто самое дорогое в жизни.