бла бла бла

Снова прячу глаза под сиреневым свитером.
Так стремительно кончился грустный февраль.
Ты последние нервы силком с меня вытянул…
А мне, знаешь, не жаль. Совершенно не жаль…

Я сама по себе. Как когда тебя не было.
И опять мне с трудом удается дышать.
Ты идешь снова к ней (что всегда к тебе бегала).
Уходи. Все равно я не буду держать…
*елена блядик

У тебя золотые пряди с ароматом Chanel и хны, если были святые б**ди – ты, конечно, одна из них. Твои ставки не по карману нищим духом лощеным львам, ты всегда не имеешь права, потому что всегда права. Ночью можно тебя – смущенной, ночь смывает привычный грим, только утром ты обреченно, но светло улыбнешься им. Лучше им, этим милым людям, никогда бы и не узнать, сколько ты проживала судеб, что писала в свою тетрадь, чем ты маялась в полуночной, обжигающей тишине… У тебя золотые строчки с ароматом твоих Chanel, сколько боли горит во взгляде, что скрывают твои стихи, если были святые б**ди, ты, конечно, одна из них, если были такие звезды– все портретами на стене. Это, в сущности, очень просто.
Если это не обо мне.

это называется так:
сто грамм алкогольной гадости.
я "сука", а ты "дурак".
и кофе прибавь для радости.

ушла на ж/д…КАРЕНИНА!!!
читать надписи на заборах…
по завещанию дедушки Ленина.
цензура во всех разговорах.

последнее слово.положено.
таков закон.все по правилам.
я буду тебе - прохожая,
тебя я себе не оставила.

Он говорит: «Только давай не будем сейчас о ней,
Просто не будем о ней ни слова, ни строчки.
Пусть она просто камень в саду камней,
И ничего, что тянет и ноет других сильней,
Словно то камень и в сердце, и в голове, и в почке».

Он говорит: «Мне без неё даже лучше теперь - смотри.
Это же столько крови ушло бы и столько силы,
Это же вечно взрываться на раз-два-три,
А у меня уже просто вымерзло всё внутри.
Да на неё никакой бы жизни, знаешь ли, не хватило».

Он говорит: «Я стар, мне достаточно было других,
Пусть теперь кто-то ещё каждый раз умирает
От этой дурацкой чёлки, от этих коленок худых,
От этого взгляда её, бьющего прямо под дых…»
И, задыхаясь от нежности, он вдруг лицо закрывает…

Непохожие на одиноких.
Непохожие на знакомых, друзей.
Непохожие на любимых.
Непохожие на счастливых.

Непохожие. Мы.
Не искали. Поводов связи.
Заговоров
Привычных мозгоТрепок.
Встречных по расписанию. С понедельника по воскресение.
Включительно!
С криками по смс.
Исчезли. Одновременно/временно?
Одноименно.
Оборвалась эта… Привязанность.
Взаимность.
Вязанность обязательств.
Зависимость дышать за/для/из-за друг друга.
Отсоединены от близости.
Заморожено ВСЕ.
Что связывало. (вопросы врываются чточточточточточточто так долго держало?)
Выключены движения по встречной. Хватит с меня! Опасности.
Выброшены эмоции скандалы недопонимание и любовь. В канализацию
пусть
Теперь цивилизация полюбуется
Какой я была дурой а ты дураком. Наверное
Дело в том. Что непохожие
Мы.
Забыли. Одновременно/временно?
Изобретательны. И находчивые

Исчезли. ЗабИли. *точками*

\Яноо\

А у меня в мыслях такие опечатки,
И все ксерокопией через почерк.
Ниточкой строчек зашиваю декабрь,
Чтобы не сквозило, не морозило.
Нелюбимыми розами расписаны окна, витрины,
И такие нужноформальности: "C Новым Годом, Ирина".
Отраженье людских масс на полу в метро.
Двесте один зеро. Лужи газет по утрам.
А день становится счётом новых недель.
Есть надежда на новый апрель.
И пара туфель ко дню рождения.
Новые формальности, стихосложения.
Лужи разбросанных фото. Слова на листок,
Для справок. Поздравляю.
Украшенный город, как всегда с ноября.
Говоря, знакомым десять раз подряд,

Я желаю вам счастья… И правда желаю.

\Ирэн Нот Крайн\

тебя притянуло­­
неправильную к неправильному. и ты смотрела,
как авель смотрел на каина. и это постепенное привыкание.
к блужданиям по чужим одиночествам, депрессиям, статусам
и агониям. ты видишь грязь на моих подошвах. я вижу снег на твоих ладонях.
ты растворишься на расстоянии шага. я утираю флагом
скупые слёзы от умиления, раскладываю тебя на дорожки. ты говоришь мне
что ты, что же ты, мой хороший. и мне сочувствуют знакомые официантки
и стриптизёрши. видя, как крепко я на тебе

сдвинулся

\Антон Прада\

умела улыбаться мелом на асфальте.
"Знаешь, красиво быть тобой". А потом шёл дождь,
ленивый и серый, как слон. Не злой, а просто так, от горя.
Воображал себя морем в ладонях ребёнка, но всегда
разбивался насмерть о встрепенувшиеся зонты.
И от мело-драмы улыбок оставалась лишь драма.
Красиво быть твоими пальцами, перепачканными цветным мелом.
Нарисуй мне новую улыбку и скажи, что она водостойкая.
Я просто простужена, гуляю по улицам не/мо/е/го города.
" Мы тоже для кого-то были будущими".
Январь пропитан статическим электричеством.
Я пропитана весной, чуть-чуть пьяной вишней, поэтому
заглядываю в обнажённые лица людей, заглядываю под кожу,
вглубь доверчивой мягкости век. А там дожди. И драмы.
Я ус-таю, когда читаю твои посты.
У меня болишь ты. Это небо под рёбрами не выдохнуть.
У меня [бо] лишь ты. Это небо под рёбра.

Я завожу роман.
Ты снимаешь девушку на ночь.
Выбираешь из записной книжки.
Номер тридцать.
Твоя женщина ничего не знает,
Ни про конец алфавита,
Ни про то, что мы перестали дружить
Где-то в начале лета.

Я завожу роман.
Ты обсуждаешь, советуешь,
Говоришь, что этот мне не подходит,
Что ты мне желаешь добра.
Зовешь меня в гости,
Не отпускаешь обратно до 10 утра.
Я приезжаю в полночь.
Трачу зарплату на грубых мужчин,
Говорящих на слабом русском,
Не желающих подвезти.

Я завожу роман.
Ты переезжаешь на проживание
К своей женщине.
- Лена, ты специально?
- Я тебя умоляю, нет, конечно.

У меня личная жизнь:
Вино, рестораны и смски.
У тебя постоянная женщина.
Мы продолжаем спать вместе.
Так интересней.

\проверено\

Ты точно знаешь, сколько он стоит и не предложишь большей цены.
Он мнит себя супергероем, не признает для других никакой длины
Ниже колена, томно целует при встрече, словно он снова тебе безутешно рад.
Он стоит, сколько прогоркший вечер, сколько растаявший шоколад.
Он говорит «мы, как и эти дети, нашей страны отщепенцы. И это так»,
Ты знаешь как влюбляться в промозглый ветер, в красные губы.
И меряться больше нечем – ты стоишь больше его годовых зарплат.
Он не сумел стать всем для тебя на свете. Каждый из вас этому очень рад.

Ты в смске пишешь ему «героям незачем так безудержно не любить,
Скоро все могут уйти на юг строем. Ты, я надеюсь, не выберешь этой войны.
Мне здесь и так хватило знать, что изгоем можно быть не отрываясь от «Мы».»
Он пьет коньяк по ночам и воем заглушает желание позвонить.
Он вспоминает тебя, когда рядом ноет девушка одинаковой красоты.
То ли сломала каблук, то ли параноик, то ли рассталась с надеждой еще пожить.
Он вспоминает тебя, когда слева колет: «вот он момент отсутствия всякой воды.
Пара часов, я умру на рассвете и может, кто-то меня похоронит за счет страны».

Сколько ты хочешь за текст моего молчания?
…Раньше я не переходила на «ты»,
Пользуясь уважением, чаще – вниманием.
Раньше я знала строгость границ, черты.

Пусть я не буду звонить и составлять послания,
Тратя мобильные центы на близость случайных букв.
Выпадет красное – миг моего дыхания,
Слабые быстрые мысли. И всё – испуг.

Пусть будет прошлое – фантиком от шоколада,
Выброшенным в мусорное чужое ведро.
Пусть я не буду жалеть тебя, хлюпая листопадом,
И позволять тебе думать, что я – ещё.

Пусть через несколько лет нашего незнакомства,
Я не уловлю твой запах где-то в тиши Москвы.
Пусть я не вспомню, чей он, и не запомню.
Пусть при случайной встрече мы будем опять на «ты».

Хочешь, пройдет пять лет. Я стану цинична,
Бешена, эгоистична, сумрачна, дорогА.
Впрочем, я стану такой же дрянной столичной
Женщиной, как и все. И твоя Звезда.

Слова — вот самая большая ложь, за которую мужики ловят нас.

не без нежности я вспоминаю и вот что: мой красивый, очень красивый друг однажды утром, когда мы собрались гулять, пошёл в ванную, намочил руку под краном и стал влажной ладонью снимать с моей черной майки белую кошачью шерсть, - со спины, с груди и живота, - и движения его были не сексуальны, но так бережны, что я замерла, боясь спугнуть его заботу и мое тепло внутри. Но с нежностью я вспоминаю не этот, а следующий эпизод: через четверть часа я заглянула на кухню и увидела, как он ровно теми же движениями снимает белую кошачью шерсть с черной майки мой подруги, а она стоит тихо, как зайчик, боясь пошевелиться, - и я так хорошо знала почему.

Я вам сейчас ужасное скажу (только вы никому не говорите, а то погубите меня): я очень очень люблю мужчин. Таких - взрослых, больших, волосатых, который пахнут мужчиной. И молодых люблю, которые цветами и молоком. А женщин - нет. Они же все дуры, дуры, а которые не дуры, те истерички. А те редкие, что не дуры и не истерички, те увидят моих любовников, а потом я плАчу. Поэтому я их не люблю, но говорю с ними, "девочки", говорю, "девочки". Я бы лучше с мужчинами разговаривала, но они же не отвечают. И не любят. У них не получается любить долго. Они стараются, честное, но всегда уходят, а потом я плАчу. А девочки остаются - такие, ка есть, дуры, истерички, - даже те, которые уводили моих мужчин, и те потом возвращаются. Я смеюсь над ними, обижаю, обманываю, злю и злюсь, но они как-то ухитряются любить, не знаю даже, как и чем

Вчера в третий раз порвались мои коралловые бусы. Я завела их, чтоб утверждаться в собственной женственности. И каждый раз, когда они рвутся, я узнаю нечто, подтачивающее мою уверенность. Что- то такое, отчего роняешь руки и говоришь: "Ну вот.Ну вот.". И боюсь, что это не конец света, будет еще что- то неприятное, лично для меня. Похуже. Когда кусочки коралла распрыгиваются по паркету - это очень тревожное зрелище: ничего страшного, я все соберу, но внутри холодеет