i feel sick

Как молью изъеден я сплином,
Посыпьте меня нафталином,
Сложите в сундук и поставьте меня на чердак,
Пока не наступит весна.
1909

знал ли я с самого начала, что останусь один?

в целом стыдно за то, что существую

очень модный, глупый и крутой паблик. чем непопулярнее, тем круче.

https://vk.com/kyhn9

Художнику,
Живописующему распятие из глаз подвешенного,
А не со стороны.

Всем несостоявшимся революциям.
Каждой подставленной щеке.
Тому, кто помогает смириться подставляющим щеки.

Такой желанной картине тихого дворика за окном.
Улыбкам без ужимок и педалям крутящимся.

Тем, кто еще не потерян и видит свет.

Всем оставшимся под крышей дома с близкими,
Не убежавшим в дали дальние.
Ни одному из тех, кто рванул с места,
Уничтожив все доверительное.

Каждому, кто живет заботой о чужом.
Ныне близком.

Всем случайно проплывшим мимо иллюминаторов моих глаз,
Нечаянно мелькнувшим на моих радарах.
С ничего не значащими извинениями к тем,
Кого умудрился задеть бортом.

С неоцененным всепрощением тех
Кто воспринимает милосердие как возможность грешить
И измываться
Снова и снова.

Ни одной из раздвигающих передо мной ноги затем
Чтобы сжать мое сердце ногами в тиски
И выдавить все соки
Без остатка.

Ни единой бессовестной и не знающей жалости
Вовсе не тем, кто разбавляет скуку и дурость
Водкой с пивом,
Бегая от одного к другому.

Не
Неопределившимся и бестолковым,
Кто не может сделать ни единого усилия,
Остепениться хоть на момент и выждать
Ради другого.

Кто требует гладить,
В ответ рот засыпая песком.

Желанному
Отсутствию музыки и тишине.
Но
Разрывающим перепонки крикам.

В особенности преклоняюсь пред теми,
Кто потушил в себе огонь страсти,
Растекаясь живительной влагой,
Увлажняя собой поля,
Которые непременно расцветут,
Дав урожай тернии.

Тем, кто от тернии к звездам,
А не с обрыва
В помои.

Людям,
Знающим толк в изысканном молчании,
Наперекор всем обладателям грязного языка.

Каждому кто врет и горит со стыда,
Не в силах признаться,
Каждому кто забывает,
Но требует, чтобы помнили в ответ -
Кара!

"потолок врастал в помещение, взбухая змеиными контурами, призрачные звери гурьбой хлынули из углов, мир стонал в безыменной судороге, чудовищно гремел безмолвный вопль этой груди"

Остановиться, присесть, закурить сигарету или не садиться, не закуривать, думать или не думать, дышать или не дышать – какая разница, все равно. Сдохни прямо тут же – и идущий следом переступит через тебя; пальни из револьвера – и другой человек выстрелит в тебя; завопи что есть мочи – а у него, как ни странно, тоже здоровенная глотка. Все совершается механически, в соответствии с правилами, никто никуда не вылезает. Катись, топай туда сюда, вверх вниз. Жри в стоячках с их кормушками, прорезями для монет, рукоятками, грязными пятицентовиками. Рыгни, поковыряй в зубах, напяль шляпу, топай, выбирайся, вали отсюда, усвистывай, мозги твои тебе ни к чему. В следующей жизни я стану стервятником, кормящимся сочной падалью. Я устроюсь на самой макушке высокого здания и буду молнией падать туда, откуда хоть немного пахнет смертью.

Henry Miller

Однажды вы опускаете руки, смиряетесь, и все даже посреди хаоса сменяет одно другое с неумолимой определенностью. С самого начала не было ничего, кроме хаоса, а хаос был жидкостью, обволакивавшей меня, в которой я дышал жабрами. В непрозрачных нижних слоях, там, где лился ровный лунный свет, все было гладким и плодородным; выше начинались дрязги и шум. Во всем я быстро находил противоречие, противоположность, а между настоящим и вымышленным -- скрытую насмешку, парадокс. Я сам себе был худший враг.

Henry Miller

я об этом ещё никого не просил

я не люблю, когда наполовину,

или когда прервали разговор.

я не люблю, когда стреляют в спину,

я также против выстрелов в упор.

я не люблю себя, когда я трушу.

досадно мне, когда невинных бьют.

я не люблю, когда мне лезут в душу,

тем более, когда в неё плюют.

В. Высоцкий

зима - время спать, лето - пить и петь, осень - любить, весна - умирать.

я сплю

мне
ни один не радостен звон,
кроме звона твоего любимого имени.
и в пролет не брошусь,
и не выпью яда,
и курок не смогу над виском нажать.
надо мною,
кроме твоего взгляда,
не властно лезвие ни одного ножа.

Безмолвием наполнен
Сжатый воздух.
Все 39 дней -
Дни персонального холокоста.
Отрезаны хвосты,
Пульсары замедляют время,
И ни одной двойной системы
На весь открытый космос.

Так просто -
От трепета до сожаления,
От целостности
До мокрой рвани.
Одной лишь смертью пахнет
Время, оставшееся за нами.

kamio

вышел из комнаты – будто бы вышел из тела.
бросил измятым листком себя в мусорный бак,
кухня, стакан, плачет кошка тихонько, несмело,
усталый слабак
прячет пальцы в пятнистую шерсть

на часах без пятнадцати восемь.
когда ты ушла – было шесть.
можно встать и подбросить
душу, косящую хмуро с угла, что напротив,
щипящую злобно на мягкий комочек в руках.

взмах одинокой косы, раздирающий нас по кусочкам.
буквам и строчкам не выгореть в ярких кострах.
вышел из комнаты – будто ножом сам себя по
голодному телу.

кошку пригреет племянница тех, кто выше
живет этажом.