Художнику,
Живописующему распятие из глаз подвешенного,
А не со стороны.

Всем несостоявшимся революциям.
Каждой подставленной щеке.
Тому, кто помогает смириться подставляющим щеки.

Такой желанной картине тихого дворика за окном.
Улыбкам без ужимок и педалям крутящимся.

Тем, кто еще не потерян и видит свет.

Всем оставшимся под крышей дома с близкими,
Не убежавшим в дали дальние.
Ни одному из тех, кто рванул с места,
Уничтожив все доверительное.

Каждому, кто живет заботой о чужом.
Ныне близком.

Всем случайно проплывшим мимо иллюминаторов моих глаз,
Нечаянно мелькнувшим на моих радарах.
С ничего не значащими извинениями к тем,
Кого умудрился задеть бортом.

С неоцененным всепрощением тех
Кто воспринимает милосердие как возможность грешить
И измываться
Снова и снова.

Ни одной из раздвигающих передо мной ноги затем
Чтобы сжать мое сердце ногами в тиски
И выдавить все соки
Без остатка.

Ни единой бессовестной и не знающей жалости
Вовсе не тем, кто разбавляет скуку и дурость
Водкой с пивом,
Бегая от одного к другому.

Не
Неопределившимся и бестолковым,
Кто не может сделать ни единого усилия,
Остепениться хоть на момент и выждать
Ради другого.

Кто требует гладить,
В ответ рот засыпая песком.

Желанному
Отсутствию музыки и тишине.
Но
Разрывающим перепонки крикам.

В особенности преклоняюсь пред теми,
Кто потушил в себе огонь страсти,
Растекаясь живительной влагой,
Увлажняя собой поля,
Которые непременно расцветут,
Дав урожай тернии.

Тем, кто от тернии к звездам,
А не с обрыва
В помои.

Людям,
Знающим толк в изысканном молчании,
Наперекор всем обладателям грязного языка.

Каждому кто врет и горит со стыда,
Не в силах признаться,
Каждому кто забывает,
Но требует, чтобы помнили в ответ -
Кара!