/

похоже, проще будет на улице похитить ребенка

хочу себе какую-нибудь такую клевую игрушку, которой наносишь разные увечья, а она постоянно повторяет "зачем ты со мной это делаешь?" и плачет

не смей позволить им смеяться

ты не дыши, если вдох - это боль

явлены стали мы
или остались сном?
знаем ли сами мы
то, что придет потом?

чувствуешь слезы, что льются из глаз?
слышишь смех тех, кто пришел за тобой?

На самом деле способность испытывать любовь, она факультативна. Я встречал людей, которые способны и которые неспособны, а в общем-то ничем они друг от друга не отличаются, все молодцы.

Я например способный, но честно скажу: радости от этого никакой. Всю ту радость которую можно из этого дела извлечь, ее потом все равно вычтут из твоей же жизни. При этом совершенно непонятно по какому алгоритму они там считают, но все время есть такое подозрение, что очень сильно наёбывают.

В общем дурное дело, негодное.

"Из дневника Горчева", 2001

— если любишь – привыкнешь
говорил я себе
каждый день

каждый месяц
выгребал из постели комья земли
утром гладил тебя
и находил в волосах утешение

только смрад не прошел
покуда я не высадил в твоем рту

голубые незабудки
как приятно их желтые глазки
мне язык щекотали

//

Предназначение – это то, чем приятно заниматься. Если у человека предназначение – ковырять в говне палочкой, он будет любить ковырять в говне палочкой. И даже если ему не разрешат, он все равно будет тайком ковырять в говне палочкой.

Такое предназначение, чтобы не сделать, тоже обязательно бывает. Не взять денег, не победить, не стать повелителем мира. Очень хорошее предназначение.

"Из дневника Горчева", 2003

Для меня новый день давно не представляет ценности. Это как продолжение одного и того же, закрученного в тугую спираль. Я ощущаю ее сжатие с каждым вдохом, и ослабление здесь не предвидится. Это похоже на постоянно выключенный свет, без возможности его вернуть.

В какое-то из давних времен, все мои приятные памяти моменты сохранялись в сумеречных огромных долинах. Там, где не было никого, или я попросту стер их из своей памяти. Разговоры казались нужными, и слова сыпались огромными…

Больше всего я запомнил те запахи. Близость воды, предрассветный летний туман пахнет особенно. Чистые мысли, полностью отрешенные от всего, что есть где-то там, на расстоянии сотен километров. Так пахнет весна, даже здесь. Возникают похожие ощущения, заметные в первые мгновения. И это чувство пугает. Оно быстро и стремительно делает все остальное незначимым, но и мгновенно пропадает. Оно дает силы и забирает столько, сколько способно унести. Это закат, с оглушающим шипением опускающий солнце за горизонт.

Это ощущение всего мира во всем его бесстрастном великолепии. Может, это та самая Музыка Сфер, но для меня оно никак не мелодично. Это мягкие струи воды, облегающие мое тело и уносящие с собой все, что меня волнует, и оставляющий меня наедине с тем, что я есть.

И это чувство не может и не должно длиться долго. В его мимолетности вся его власть. А потому, каждое утро все начинается вновь, все забывается. Возникают новые формулировки, новые смыслы. Новый день остается все той же полночью, в одну из которых, глядя в зимнее звездное небо на ковш Большой Медведицы, я что-то почувствовал и что-то понял.

боже

Я выхожу на блестящее растрепанное место, бросаю взгляд вверх. Небо кажется мне непостоянным, потасканным и безмерно чужим. Моим глазам больно в него врезаться, так же, как отвратительно было бы смотреть на потоки рвоты из чьего-то пьяного тела. Факт в том, что такое извергающееся неадекватное тело лежит рядом, и смотреть на него не представлялось возможным. Уж лучше такое небо, чем тело человека в любом из его представлений.

У вас никогда не было отвращения к себе? К окружающим? Я бы назвал это тяжелым похмельем, самым тяжелым из всех возможных. В такой момент не имеет значение сухость во рту и другие симптомы интоксикации, потому что их, вроде как, и нет. Есть только огромное, накатывающее, волнующее, выворачивающее, пожирающее и переваривающее чувство, схожее с чувством вины. Только непонятно, за что. Рядом не должно быть никого, потому что приступы агрессии и сменяющей ее меланхолии слишком скоро находят свой выход, и накала событий не избежать. Вроде бы, так и должно быть. Но станет только хуже.

Сначала такое состояние не дает покоя и сосредоточения для продуктивной деятельности (для прокрастинации тоже нужны силы, вы не думайте). Но потом можно желать лишь его продолжения во времени как можно дольше. Это вид не просто в черных красках. Попробую описать это потрясающее чувство.

Ты стоишь на высоте какого-нибудь этажа – тут уж на выбор, кому как удобней. Для меня это уровень примерно пятидесятого этажа – высоты я боюсь, и меня охватывает паника и страх. Мышцы напрягаются и сжимают и так плохо работающие органы, главное мозг от них свободен. Звук крови, рывками текущей где-то глубоко внутри. Я не просто его слышу, а ощущаю всю силу и энергию такого потока. Вместо глаз – черные объективы. Вид в них предельно размыт. Но стоит задуматься на несколько секунд о чем-то, указать направление, и все станет понятным. Каждое движение и каждый жест, интуитивное представление о том, что произойдет дальше, и какие слова будут произнесены. Интерес умирает вместе со своим рождением. Предельная самодостаточность. Строгая логичность и последовательность действий. Вид со стороны на самого себя и понимание собственной уникальности. Без осознания особенности все полетит с того самого пятидесятого этажа, и стоит в ней усомниться, как вокруг остается лишь открытый воздух. Вид насквозь, который никогда ничего не запоминает. Тотальное молчание, как фигура сгущения мрака над точкой освещенности. Медленный спуск в темноту и ночь, разоблачение самого себя как неспособного перевести потенцию в акт. Всплески сковывающего напряжения и предобморочного состояния.

Стоит все это ощутить и закрыть глаза. Перенести и спрятать упомянутое чувство глубоко внутри. Но продлись оно хотя бы сутки – выход был бы один: вниз. Это очень скоро убивающая экзистенция. Это одно из предельных состояний. Это выход страха и отчаянья. Это самое страшное поражение, потому что за ним стоит чистое ничто. Оно притягивает. И хочет обладать.

поллюции.