Я выхожу на блестящее растрепанное место, бросаю взгляд вверх. Небо кажется мне непостоянным, потасканным и безмерно чужим. Моим глазам больно в него врезаться, так же, как отвратительно было бы смотреть на потоки рвоты из чьего-то пьяного тела. Факт в том, что такое извергающееся неадекватное тело лежит рядом, и смотреть на него не представлялось возможным. Уж лучше такое небо, чем тело человека в любом из его представлений.

У вас никогда не было отвращения к себе? К окружающим? Я бы назвал это тяжелым похмельем, самым тяжелым из всех возможных. В такой момент не имеет значение сухость во рту и другие симптомы интоксикации, потому что их, вроде как, и нет. Есть только огромное, накатывающее, волнующее, выворачивающее, пожирающее и переваривающее чувство, схожее с чувством вины. Только непонятно, за что. Рядом не должно быть никого, потому что приступы агрессии и сменяющей ее меланхолии слишком скоро находят свой выход, и накала событий не избежать. Вроде бы, так и должно быть. Но станет только хуже.

Сначала такое состояние не дает покоя и сосредоточения для продуктивной деятельности (для прокрастинации тоже нужны силы, вы не думайте). Но потом можно желать лишь его продолжения во времени как можно дольше. Это вид не просто в черных красках. Попробую описать это потрясающее чувство.

Ты стоишь на высоте какого-нибудь этажа – тут уж на выбор, кому как удобней. Для меня это уровень примерно пятидесятого этажа – высоты я боюсь, и меня охватывает паника и страх. Мышцы напрягаются и сжимают и так плохо работающие органы, главное мозг от них свободен. Звук крови, рывками текущей где-то глубоко внутри. Я не просто его слышу, а ощущаю всю силу и энергию такого потока. Вместо глаз – черные объективы. Вид в них предельно размыт. Но стоит задуматься на несколько секунд о чем-то, указать направление, и все станет понятным. Каждое движение и каждый жест, интуитивное представление о том, что произойдет дальше, и какие слова будут произнесены. Интерес умирает вместе со своим рождением. Предельная самодостаточность. Строгая логичность и последовательность действий. Вид со стороны на самого себя и понимание собственной уникальности. Без осознания особенности все полетит с того самого пятидесятого этажа, и стоит в ней усомниться, как вокруг остается лишь открытый воздух. Вид насквозь, который никогда ничего не запоминает. Тотальное молчание, как фигура сгущения мрака над точкой освещенности. Медленный спуск в темноту и ночь, разоблачение самого себя как неспособного перевести потенцию в акт. Всплески сковывающего напряжения и предобморочного состояния.

Стоит все это ощутить и закрыть глаза. Перенести и спрятать упомянутое чувство глубоко внутри. Но продлись оно хотя бы сутки – выход был бы один: вниз. Это очень скоро убивающая экзистенция. Это одно из предельных состояний. Это выход страха и отчаянья. Это самое страшное поражение, потому что за ним стоит чистое ничто. Оно притягивает. И хочет обладать.