всё моё. я во всём

Мне показалось, что вся моя предыдущая жизнь была лишь подготовкой к встрече с ним, и все мужчины появлялись, чтобы научить меня с ним общаться, слушать, понимать и любить.
Марта Кетро. Улыбайся всегда, любовь моя

Мне нравятся девочки. Девочки - это не возрастной параметр, это психология. Некоторые женщины вырастают до сознательного возраста, но так и остаются девочками - они ищут защиты и принуждения. Им нужен кто-то, кто будет заботиться и командовать.

Это самое лучшее, что может быть. Женщина, покорно становящаяся на колени перед тобой, и ждущая шлепков так же, как поглаживаний, приказаний - так же, как ласковых слов.

Женщина, раскрывающая в себе подчинение. Готовность быть покорной для одного. Это перерастает секс. Это уже и спрашивание разрешений на покупку того или иного наряда, вечерние звонки, чтобы пожелать спокойной ночи и попросить о каком-нибудь приказании.

Я абсолютно теряю голову от того, как ты смотришь на меня на сессиях. Или даже от того, как ты смотришь на меня, только ГОВОРЯ о сессиях. Я люблю твою улыбку, - но она отражает светлую часть нашей любви. К иной реальности же я прихожу, видя другое выражение твоих глаз и лица – жесткое, без улыбки, властвующее, благоволящее…Верхнее.

Три. Два. Один. Старт.

Опускаю глаза.

Я хочу, чтобы ты поднял мой подбородок ладонью – смотря мне в лицо. Я хочу, чтобы ты дал мне пощечину, от которой голова мотнется в сторону, а на щеке загорится след. Чтобы ты погладил его затем и снова ударил так же.

И это не будет больно.

Я хочу, чтобы тебе не приходилось повторять дважды приказы. Я буду послушна. Любому твоему слову. Сказанному тихо, спокойно и с отсутствием хоть намека на мягкость. Я хочу, чтобы ты знал всегда – даже если я ослушаюсь, это случится непреднамеренно и случайно. Но даже случайности будут наказываться - снейком, пощечиной, линейкой, дерганьем за связанные волосы. Случайность – намерение. Алая вспухшая полоса на бедре. Пунцовая щека. Дрожащие посиневшие ладони.

Это еще не больно.

Я хочу, чтобы ты знал всегда, в любой момент времени, где бы ты ни находился, - я твоя собственность. Жена. Любимая. Служанка. Королева. Лисенок. Любовница. Рабыня. Зверек. Вещь.

И если ты уйдешь - я останусь на месте, не тревожа тебя, потому что тебе будет хорошо - так.
И если ты поманишь меня к себе – я пойду, потому что тебе будет хорошо - так.
Я буду счастлива, если будешь счастлив ты. Это не отсутствие гордости, не раболепие, не пресмыкательство…это – принадлежность.

Я буду носить знак, показывающий свою принадлежность тебе, - и в этом будет состоять моя гордость.
Я буду застегивать на себе ошейник с твоим вензелем, надевать кольца с монограммой JH – и в этом будет состоять мое величие.
Я буду вставать перед тобой на колени, где бы ты ни захотел увидеть меня коленопреклоненной – и в этом будет состоять мое возвышение над всеми остальными.

Это принадлежность. Сабмиссивность. Любовь.

Это еще не больно.

Я хочу услышать твой приказ раздеться. Не просьбу, не желание, - приказ. Я хочу, чтобы ты приказал мне смотреть прямо в твои глаза, раздеваясь. Я знаю, что у меня будут дрожать руки, расстегивающие блузку, что я буду переступать с ноги на ноги, судорожно пытаясь успокоиться; я знаю, что не смогу ни отвести взгляд, ни закрыться руками, потому что ты приказал мне обнажиться полностью – и я хочу этого.
Я хочу умирать от беззащитности, стыда, доверия, оживая уже другой. Твоей вещью.

Я хочу чтобы ты трогал меня и ласкал меня, как тебе захочется. Стискивая грудь так, чтобы она болела потом пару дней, или гладя ее. Я хочу чтобы ты забыл – забуду и я, о возможности синяков, следов, капель крови. Только твои желания. Только их реализация. Будет ли она мягкой, жесткой или чересчур жесткой – хотя чересчур, мне - не будет никогда. Никогда достаточно…

И это не будет больно.

Я хочу, чтобы ты порол меня, как умеешь пороть только ты – принимая мои стоны как должное – спокойно, без радости, но только потому, что этого хочешь ты, а не я. Все Верхние смотрят на желания нижней, а я хочу (смешно – говорить хочу, коли так?), чтобы ты смотрел только на свои. Чтобы ты порол меня до моих захлебывающихся от усталости криков, чтобы ты добился от меня слез, искусанных, кровоточащих губ, рубцов, покрывающих всю поверхность ягодиц и бедер…

И это не будет больно.

Я хочу чтобы ты брал меня или не брал – в любой момент времени, в любом месте, как угодно (да, я отношусь положительно ко всем видам секса), если ты будешь этого хотеть, и если это доставит тебе радость…

Но единственное, чего я не хочу и не захочу никогда – твоего несчастья, твоего одиночества, твоей печали, твоей тоски, твоей безысходности, твоего неудовольствия, …

Потому что только перечисленное выше и будет моей болью. Только это, и ничто больше.

Неважно, что я вижу или слышу, этот мужчина занял все мои мысли. Мой разум поглощён им. Я не в силах убежать от этого. Этот мужчина заставляет всё моё существо сходить с ума

Этот ошейник легче лебединого пуха, прозрачнее воздуха, мягче тумана, он застегнут лишь словом, застегнут лишь жестом. Единственно верный. Я заключена в него полностью, всем своим я, всем человеческим существом и бестелесным ангелом, а главное, самим сознанием радости принадлежать. Тогда любовь к тебе заполняет все моё существо, я падаю на колени, я целую твои ноги, я прижимаюсь к твоим рукам, дарующим нежность и боль, и я твоя, до самой глубокой души, живущей в глубине моего тела, но готовой выпрыгнуть при одной мысли о тебе.

Покорность - это мужество не избежать своего предназначения.

Ночь, это мое пространство одиночества, которое я очень ценю и люблю. Мое личное время для очень личного.

Даже самый черствый мужчина однажды готов отдать всё, что у него есть, в том числе и свою душу, если в его жизни появляется женщина, способная открыть ему светлый мир любви и нежности, которого он прежде не знал.

Я опущусь у твоих ног,
Уткнувшись носом в колени.
Прошепчу тебе:«Ты мой Бог».
Забуду дела и проблемы.

Буду тихо сидеть послушно,
Склонив голову пред тобой.
Ничего мне сейчас ненужно.
Господин. Ты хозяин мой.

Ты посмотришь сверху с улыбкой.
Ущипнешь за щечку любят.
Ты наказывал за ошибки
А теперь жалеешь меня.

Я смотрю на тебя сквозь слезы.
Сердце бьётся и тело болит.
Ты с заботой поправишь мне волосы.
Мой проступок тобой не забыт.

Я сильнее прижмусь к ногам твоим,
Заскулю как несчастный щенок.
Буду жадно целовать руки твои.
Сново гордость свою под замок.

Я так рада. Прощенье получено.
В сердце тихо счастье войдет.
Все уроки твои заучены.
След удара не скоро пройдет.

На кровати свернусь колачиком
На краю у самых ног
Буду мило сопеть, во сне вздрагивать
Ты укроешь меня, поцелуешь в висок.

Рабынь нужно учить осознавать свою женственность (глубинную и безграничную). Рабыня не просто самка, но самка в наивысшем смысле слова, самка, всецело принадлежащая мужчине. Это знание возбуждает ее, сквозит в каждом ее движении. Это женщина из женщин, достойная своего биологического совершенства, во власти мужчины, предназначенная для того чтобы покорятся и служить ему.

Рабыня свободна во всем, что касается сферы чувств. Она, наконец, признается себе в том, что она рабыня, отсюда и ощущение счастья, легкости и свободы. (Может ли рабыня быть свободна - вот великий парадокс ошейника.) Теперь она в ладу с собой. Прежде все ее силы уходили на борьбу с собой. Лицемерие, отрицание своей подлинной сути в угоду чужим, навязанным кем-то стандартам, есть ни что иное, как пытка, которая иссушает не только дух, но и тело. Человек - единственное животное способное мучить и терзать самого себя. Но зачем? Ради чего? Не лучше ли следовать по пути, указанному природой, принять свою истинную сущность и радоваться жизни - что может быть проще и естественней?

Он такой…бесподобный…
С ним так…блаженно…Хозяин-это другой человек.. .это другой мир…в нем есть законы и нет запретов…там нет времени-зато есть вечность

— почему бы и не сходить,
когда тебя за волосы куда-то ведут.

Боль, которую ты чувствуешь сегодня, превратится в силу, которую ты почувствуешь завтра.

Тебя я целую, а сердце не дышит.
Когда ты со мною сознание не слышит.
Тебе отдаваясь с пленяющей мукой.
Другие стираясь приносят лишь скуку.
Со мной ты всесилен, могуществ и полон. Любовью ты, ведьмы вновь заколдован.