Кажется, поэзия похожа на катание на велосипеде. Её можно только оставить или вспомнить. Но не разучиться.

Кассандра не тронута божьим проклятием.
Пишет письма, а не прозу или стихи,
тихо ходит, замирает перед распятием,
то есть почти причислена к лику святых.

Она носит свой крест в е стями о несчастьях,
обнажая их томным голосом, что смола.
Данный порок в ней не читаем, к счастью,
даже утром, по бледным её губам.

Касс работает в страховом агентстве,
поднимается на пробежку, балуется вином,
любит длинные платья, странные песни.
Без помады ощущает себя неживой.

Она носит по дому тонкое кружевное,
обладает магией отгонять от цветов смерть,
и любое пальто кажется ей тяжелым.
Всё остальное ей удаётся уметь.

Касс заразно смеётся, упоминая приступ,
убыток, убийство, рухнувший самолет.
И за этим смехом неразличимо туристу:
«С вами точно что-то произойдет».

К концу дня приходит усталость и кто-то,
с именем то ли Аид, то ли Аполлон.
Кассандра просит кофе, завтра суббота,
она уже сотню лет не запоминает имен.

Узнает, есть ли заработок, может, долги.
Достаёт новый бланк, спрашивает фото
и случайно касается мужской руки,
обжигаясь любовью по хрупкий локоть.

Касс отдергивается, вскинута голова.
Ищет дурное заклятие, случайное колдовство
и не в силах прочесть по чужим глазам:
они слишком добры для неё.

Страшный визг пронизывает весь мир.
Словно первая ведьма взошла на костер
и узнала, мол, ни один огонь внутри
так мучительно не болит. Тем более божий тёрн.

Касс замолкает и еле слышно
говорит:
«Я не продам вам полис,
Вам бы ещё пожить».

(via lifesketches )