Когда в квартире становится холодно, я надеваю свою зимнюю куртку. Создаётся одна из тех иллюзий, когда «ничего больше не надо, чтобы уехать прямо сейчас». В последнее время я часто об этом.
А ещё о детстве.
И о различиях в самих людях. Между человеком дома и человеком за пределами его стен на самом деле очень небольшая разница. Возрастает процент искренности, восстанавливается сердечный ритм, человек больше не боится обнаруживать усталость, погнутый позвоночник, истертые теплые носки, некрасивые гримасы. А внешне это почти незаметно.
Нет ничего более настоящего в мире, чем кто-то у себя дома. Можно сидеть на полу рядом с котом в коридоре, писать страшные секреты в новых документах, перекладывать дела на завтра и на других, стоять полураздетым холодной ночью на балконе, плакать, если всё вдруг идёт не так. Можно наконец плакать. Кроме тебя ведь никого там нет, а себя чего бояться?
Под вечер люди совсем растворяются в своих квартирах, и нет ничего дороже, чем находиться тогда рядом с ними. Вы разворачиваете руками философию на весь стол, достаёте из себя все неисправные и непонятные детали, выкладываете сверху и наконец во всем разбираетесь под смертельные дозы кофеина [или алкоголя]. Смертельные при любом другом образе жизни.
Так вот, это тонкая грань, но я хочу увидеть эту грань у одного человека.
Я думала об этом ещё в октябре, в кресле не помню какого ряда, с моделированием на конкретное лицо, двумя фразами в блокнот.
Контур любой теории можно поместить в два предложения, но наполнение всегда будет о настоящем, которое у меня почему-то перестало решаться.
Да, о детстве будут другие утра, я постараюсь не забыть.