Морсовые мемуары. Может, марсовые.
Я начинаюсь каждое утро солнечным зайцем.
Выгибаюсь и касаюсь преломляющимся ухом звенящего бисерного дерева в противоположном углу комнаты. Это сумасшедше забавно. Каждый раз.
Пересчитываю ресницы и проскальзываю по впадинкам у ключиц спящей здесь.
Вылетаю в соседнюю комнату, долго кружу по потолку, разглядывая яблочный компот, матовую чернику прекрасного сумеречного цвета, хрустящие льдинки в стакане с водой. Хотя на них мне лучше не смотреть, им нельзя согреваться.
Несколько раз поднимаюсь и опускаюсь по деревянной лестнице, пахнущей елью и смолой. Моей прозрачности хватает ощутить эти запахи, проникнув в самую их суть.
Всегда останавливаюсь на картине с парусником. Тяну лапки в разные стороны, хватаюсь за нос и корму, чтобы качнуть пару раз корабль на волнах.
Тушу забытые включенными ночные лампы, перелистываю страницы блокнотов, завороженно наблюдаю за летающей пылью, дотрагиваюсь до неё краешком лапы и отпускаю.
Солнце целует меня в нос и идет переплавлять разбитые стекла на замки. Этот поцелуй такой горячий, что я чувствую, как становлюсь более густого фениксового цвета. Трогаю свои бока, тягучие и немного липкие, ну, совсем медовые.
Опускаюсь на белые листы бумаги под знакомые пальцы. Стараюсь понять собирающиеся из воздуха буквы, но знаю всего одну, какой становлюсь сам, 
когда считаю до семи в разнообразном порядке.
Теперь я похож на два круга, которые забыли с чего начались, и еще на восьмерку. С меня начинаются все восторги, а звучит эта буква как внезапно пришедшая в голову мысль, случайно обнаруженный в лесу родник и водопад струящихся волос. Вурх-вууурх.
Сначала я буква в письме, а потом в оповещении о недостатке средств на счету, по приходу к адресату. Я бы поговорил о волшебстве почты, но мне даже не известны буквы, из которых она состоит. Первая похожа на штаны, а последняя на вершину звезды, поди разберись, о чём это.
Когда сообщение прочитано, мне остается закрыть глаза и пропасть.
Я заканчиваюсь каждый вечер буквой В в чьем-то имени.
Заглавной буквой.