Атмосферное ничего.

Мне не нужен человек, с которым бы я могла разговаривать как с собой. Я хочу непредсказуемого, поворачивающего разговор таким курсом, чтобы даже ветра, дующие в другую сторону, удивлялись. Стакан с горячим молоком обжигает руку, но когда я поднимаю взгляд на тебя с красиво вышитых салфеток на нашем столе, начинает жечь в другом месте. Кажется, что сердце разрастается большим комом. Увеличивается, перемещается в центр за грудину и медленно начинает раскручиваться, наматывая на себя, словно искрящуюся гирлянду, километры нервов. Будто кто-то их выдергивает из конечностей, тянет через суставы и сухожилия, а их периодически замыкает, и тогда проскакивают искры, и пахнет электричеством.
Ладно, я не чувствую руки именно из-за картонного стаканчика. Его стенки совсем не спасают от убивающего тепла солнца, наполовину утонувшего в моем молоке. Кончиками пальцев можно поджечь эту крохотную кофейню, маленьких зайцев из фетра, рассаженных по стульям, ватные облака под потолком. Однако я дотрагиваюсь до бумажных цветов, их края даже не оплавляются. Они лишь покачиваются от сквозняка на секунду открытой двери.
Мы можем сыграть в правду или действие. Но лучше, я сразу скажу всё, что тебе надо знать.
Я создам для тебя столько Вселенных, сколько потребуется.
Ты можешь брать всё, что у меня есть. И съедать всё, вплоть до меня. Морально.
Мы можем жить вместе между спицами колеса вечности, до первого никогда, до последнего дома твоей улитки. Или улицы.
Больше всего на свете я ненавижу с тобой расставаться.

Хотя прощаться у меня получается искреннее всего.