Дичь и блажь. Читай и плачь

Я решила, что я буду с тем, кто скажет не "Береги себя", а "Я буду беречь тебя"

⠀ Вот смотрю на тебя и аж сердце замирает. Сумасшедшая ты моя, дикая. Что-то говоришь, но я ничего не слушаю с того момента, когда ты, проходя мимо, случайно, дотронулась до моей руки. Да, ты конечно виновато извинилась, а я сижу теперь, как гребанный Винни Пух, жениться не хочется, вроде как, но одна только мысль о "медовом" месяце сводит меня с ума. Как тебе еще сказать то, я в двух измерениях застрял, одновременно. Одно состоит из радости, которой нет предела, второе из страсти, которая вот-вот вырвется наружу. Но я пока держусь, мы же только увиделись. Два аборигена с разного рода Севера. Крутые мы с тобой конечно, играем на уровне, по-взрослому. Дразнимся. Соблюдаем рамки приличия из последних сил, реально последних, я клянусь тебе. Глаза хитрые хитрые. Это даже не охота, не химия, не симпатия, это что-то очень древнее генетическое первобытное. Не идёт тебе эта футболка, сижу и думаю, как бы её так снять с тебя? В этом то и прикол Космоса, как я когда-то писал поздним вечером, даже не редактируя, с ошибками, сразу знал, что ты это всё читаешь правильно, губу кусаешь и чувствуешь странные импульсы. А знаешь почему знал? Так ты просто посмотри на меня? Мы же до ужаса одинаковые, может похожие, а может и вообще одно целое. Да уж. Ты даже не представляешь, как сильно я сейчас рад тебе и тому, что всё только начинается. Жизнь моя даже пахнет теперь по-особенному, тобой пахнет, даже тут чувствую и, клянусь, страшно мне.

Передаю привет всем сраным эльфам, которые пытаются нам, Гринчам, навязать своё уёбищное новогоднее настроение. Привет и: идите нахуй. Вы радуетесь этому — мои поздравления, но нехуй пытаться заразить этой своей спидованной радостью тех, кто не разделяет ваших экстазов по сранному снегу, гирляндам, фильмам и ебучим мандаринам. Знаете ли, не все отсчитывают двенадцать и "купаются" в атмосфере радости и общего: обычно всё хуйня, мы друг друга ненавидим, но вот раз в году можно побыть немного меньшими мудаками. Какого хуя я не хожу, не тормошу всех подряд и не приглашаю поджечь ёлку в качестве протеста? Что за стремление навязать это: ой, смотри, снег! Ебать, ты живёшь в городе, где снег — естественное зимнее явление. Тебя сейчас нахуй этим снегом заметёт и ты словесным поносом изойдёшь, пока его разгребать будешь. Я, блять, пожизненный Гринч. И я вам эти гирлянды лучше в задницы позасовываю, чем буду тянуть лыбу и хороводы ебучие водить, лишь бы ваш альтруизм, впервые за весь год, ебало своё завалил и ещё на год его не раскрывал.

Вспоминая то, что мы делали когда любили, невозможно поверить тому, кем мы стали сейчас.

Порхай как бабочка, сдохни как тварь.

Хочется сказать всем что меня нет. Но я итак уже всем сказала.

Малыш, иди сюда. У меня есть музыка.

Мне правда жаль, что ты меня не услышишь. С нашей последней встречи я значительно выше. Пою все так же громко, говорю тише, Собираю слова в четверостишия. Мне правда жаль, что ты не прочитаешь ни одной из написанных мною строчек, Впрочем, родителей не выбирают, Но так получилось, что я твоя дочь. Мама, говорят, любила тебя без остатка, И если бы не ты, всё было бы у нас в порядке. Остался вопрос: почему она ради тебя подсела, а ты ради неё не бросил? Представляешь папа, как летят года? Мне сейчас примерно столько, сколько ей тогда, А тебя уже нет, ты никогда не услышишь, как я сложу эти слова в четверостишия.

Быть светлым немодно. В школе, в институте, в офисе мы устраиваем опрос. Поставьте галочку, гражданин Иванов, кто вы по жизни: светлый или темный? Если темный - туды галочку, если светлый - сюды. Семьдесят человек из ста заявят что они темные, но как раз три четверти истинных темных спрячутся среди тех тридцати, которые заявили, что они светлые. Из семидесяти же только десять действительно будут темными. Остальные же только хотят ими казаться. Из стадного ли чувства, из уверенности ли, что это сделает их круче, или просто для маскировки. Человек тридцать из этих семидесяти будут мягкие и пушистые или просто сильно неуверенные в себе люди. Эти последние боятся, что их секрет узнают, и берут напрокат ежиные колючки. Внешне это перстни-царапки и прочие закидоны. "Черный" человек никогда не будет орать всему миру что он "черный внутри", это только привлекает внимание. А оно ни к чему, он нормальный, в принципе, и не нуждается в ваших тыканиях пальцем или опасениях. Вот и получаются казусы, когда один дает бездомной собаке на остановке пирожок, а второй орет: "Эй, ты че делаешь, макака? Ты же абсолютное зло!"

Вы обжигались горячим чаем? Касаясь искусанными губами обжигающей кружки, морщась от боли. Но вновь и вновь касались ее, разочарованно вздыхая, когда кружка остывала и теряла свою привлекательность. Будто эта горячая кружка закаляет губы от последующих болевых опытах. Кусать губы сдерживая волнение. Кусать губы, когда тебе говорят правду или неправду. Наносить вред губам во время занятий любовью, сдерживая стоны. Будто губы это ворота, которые не дают нашим эмоциям прорваться наружу, не дают выдать себя и не захлебнуться в луже собственных ощущений. Не кусая губы, приходится ломать пальцы или отступать на один шаг, стыдливо опуская глаза. Вероятно, губы – самый приемлемый вариант маски. Исключена угроза перестать отличать маску от своего лица. Они лишь являются барьером между непоправимой ошибкой и известной пословицей «Молчание – золото». Мои губы без натяжки можно назвать полем боя. «Холодной войной» между двумя моими личностями. Личностями, которые, не отличаясь ни чем, тем не менее, умудряются впиваться друг другу в глотки, решая, кому главенствовать: мозгу или же эмоциям, которые прочно забетонированы в моей душе, под слоями льда и губ. Они скрещивают шпаги, не решаясь нанести смертельный удар и лишиться единственного развлечения: борьбы с собой. Тогда закончится все. И искусанные губы, и синяки на запястьях, и нелепые мысли в порыве самоистязания. Вероятно, исчезнет смысл всего бытия, сотрется также легко, как рисунок мелком на асфальте. Один сильный дождь или слишком зацикленные на себе прохожие и от рисунка останутся лишь разводы на асфальте.

Черт, я снова проснулся. Мертвым.

Не обязательно говорить о себе хоть что-то. Пока люди умеют делать выводы, они будут уверены в том, что знают о тебе все.

Я смотрю на этих людей, которые размазывая сопли по лицу, клянутся в вечной любви. А я молчу и думаю про себя «а как насчет почки, дорогой (-ая) ?». Ведь ни одна сука не даст, будет отступать, бормотать что-то о плохой генетике, но, увы, почки у нее не найдется. Порой хочется взять свою записную книжку, обзвонить «друзей» и начать просить сесть за меня в тюрьму. И из 20 клянущихся, все 20 окажутся смертельно заняты. И именно в этот день. Хочу, чтобы у людей были таблички на лбу «привет, я лгу, не верь мне». Мечты.

Сначала работаешь на репутацию, а потом репутация бьёт тебе по ебальнику в ответ. Нельзя перестать быть алкоголиком в глазах окружающих даже за год завязки. Даже если ты не звонишь им среди ночи, не умоляешь привезти тебе бутылку коньяка или не просишь помочь застрелиться, потому что от тремора у тебя руки ходуном ходят, они всё равно будут думать, что ты умираешь где-то под кроватью не в силах справиться со своей зависимостью. Или ещё хуже: сорвался под этой самой кроватью и посасываешь из заныканной на чёрной день бутылки, ведь пороки нельзя победить. По крайней мере во вселенной, где пороки управляют людьми, а не люди пороками.

Я не намерен ни перед кем оправдываться ни за своё прошлое, ни за умение держать себя в руках, когда любой другой пустил бы это по пизде. Причин и оснований для этого достаточно. И то что это в моём стиле — одна из них. Долгим и упорным трудом я его создавал и понимаю, что разрушить его будет ещё сложней. Но мне плевать.

Было так же плевать когда завязывал с наркотиками, хотя это тоже в каком-то смысле был "мой стиль". Я не гнул пальцы, не бил себя кулаком в грудь и не тратил бешенные бабки на всякую хуйню типа квалифицированной помощи. Оно просто перестало приносить мне даже минимальное облегчение. Как и алкоголь. И я просто слез. Это, конечно, не то же самое, что слезть с качелей когда тебе надоело качаться, но не сложней, чем бросить курить. Да, железная воля тоже сыграла свою роль, но не думаю что ключевую.

Я просто захотел.

Я просто бросил.

Похуй мне на стиль и прочую хуйню. С доверием такая же херня.

Я бы отдала все, чтобы снова иметь возможность писать. Так, как раньше. Сейчас же, для меня это словно пытка. Я часами могу смотреть на пустую страницу закусив губу и не иметь понятия, что писать. Знаешь, я бы отдала душу, чтобы снова почувствовать тот прилив вдохновения, которое стало таким же редким, как и опьянение от алкоголя. Мое вдохновение будто устало быть чем-то мрачным и легонько, погладив меня по щеке, ускользнуло туда, откуда его не выманишь моей потрепанной душой. Все чаще ловлю себя на мысли о том, что в легкую могут те, кто одинок. Осуждаешь. Ты без этого не можешь, мое полузадушенное вдохновение.