Влечение

люди умирают не в 90 лет.
не в автомобильных катастрофах.
или от рук серийных маньяков.
люди умирают в себе.
я не люблю тебя - и человек погиб.

это тоже о нем.
это я для чего-то лгу.
он не просто застрял в телефоне последней буквой.
просто если свой ужин отдать без раздумий врагу,
он со временем станет тебе самым лучшим другом.
это тоже о нем.
пусть он муж, пусть отец, пусть брат.
пусть не мой. пусть далек. это все далеко не ново,
просто в нем чересчур ядовит и фисташков взгляд,
что я сутки не сплю и ночами учусь готовить.
это тоже о нем.
пусть он старше меня на жизнь.
и красив как Бог. и предательски безнадежен.
я его чувствую всюду, куда ни ткнись.
каждой клеточкой, каждым нервом и даже кожей.
это тоже о нем.
пусть он даже чертовски пьян.
а его слова отчаянно невесомы.
пусть он смотрит, как я молчу и курю кальян,
и люблю его акроцентрической хромосомой.
это тоже о нем.
пусть мы видимся полчаса
раз в неделю примерно, покуда пробки.
пусть он смотрит напропалую в мои глаза,
а я хочу опрокинуть для храбрости водки.
это тоже о нем…
все стихи от него болят.
понедельники сходят с ума, а субботы маются.
просто в нем чересчур ядовит и фисташков взгляд,
от которого все внутри, как мозаика ломается.

милая девочка, сядь на минутку, выслушай пару слов.
всё, что скажу, не бери слишком близко, просто смотри в глаза.
есть ведь такое смешное понятие – «школьная-будто-любовь»,
вот, представляешь, со мной это было ровно шесть лет назад.

как же ты думаешь, ты его знаешь вдоль, поперек и вспять?
нет, не поверишь, ты его видела только в одной из ролей.
девочка, милая, только прожив это, сможешь чуть-чуть понять
то, что прекрасное общее прошлое дней настоящих важней.

я его знала чертовски искренним, ласковым и простым,
близким он был, таковым и останется, даже и без звонков,
просто имеет свойство забавное – не поджигать мосты -
эта по-своему необъяснимая «школьная-будто-любовь».

он изменился. да, он изменился. прежнего не найти.
ты его знаешь нового, взрослого, в стиле и по счетам,
только теперь не такой он искренний, он не такой, прости.
тот, на кого я смотрела с нежностью, где-то остался там.

но все равно, так случайно встреченный, вызвал эмоций вихрь,
знаешь, ведь с ним столько песен связано, столько следов внутри,
но не хочу, понимаешь, милая, я говорить о них,
пусть это все со мной останется, в сердце, вот здесь, смотри!

ты симпатичная, светловолосая, будто бы из принцесс.
видела, как он тобой любуется, как же теплеет взгляд?
жаль, что из жизни моей пораненной он так легко исчез,
жаль, что так вышло шесть стосковавшихся весен тому назад.

впрочем, о чем я? жалеть неправильно, правильно будет жить,
изредка перебирая в памяти старые дневники,
не было срывов, истерик не было, не было зла и лжи,
было легко, а в душе барахтались нежные мотыльки.

были дороги, были мечтания, летние города,
были беседы ночные долгие, вечер был нежно тих.
это ведь было, я точно помню, значит оно навсегда -
наше игривое школьное прошлое, прошлое на двоих.

я не осмелюсь назвать это чувствами, это скорее порыв,
это желание быть невесомой и видеть кого-то вновь.
и до сих пор меня греет с нежностью искренний тот мотив,
темой которого стала тогдашняя «школьная-будто-любовь»

история из обычных -
сначала ты вовсе сходишь с ума,
и всё хорошо, или даже почти отлично,
и кажется, ты все можешь решить сама,
и счастье свое построить, и стать опорой,
и чтобы он тоже стал крепкой опорой твоим плечам.

но все же однажды сердечко твое увезут по скорой,
когда завершится счет неземным ночам.

история из банальных -
и ты прекращаешь реветь и страдать,
винить всех на свете в ошибке фатальной,
и ждать, что его снизойдет благодать.
почти прекращаешь пить и курить в окошко,
стираешь из жизни, забыла/забила - и прошлого больше нет,
и стало плевать, только чуточку и немножко
внутри остается еле заметный след.

история из крылатых -
когда ты почувствуешь «все позади»,
забудешь все самые яркие даты,
и сердце, как прежде, снова забьется в груди,
быть может, ты даже встретишь кого-то другого,
такого, кому ты сможешь надеждой быть.

вот в этот момент он вернется. вернется снова.
чтоб в этот разок уж точно тебя добить.

а может так будет не интересно
представь мы ссоримся и я на против трезвый,
наверно не было б такого страсного секса
без всех этих расстований и стресов

мне нравится с ней:
- взахлёб какой-то нелепый спор
- переходить Альпы и переплывать Босфор
- обедать, ужинать, завтракать = просто есть
- шёпотом едким болтать про чужих невест
- кататься по городу, чайников матеря
- осознавать, что уже одиннадцатое октября
- кофе варить с поцелуями пополам
- на антресоли сваливать какой-то ненужный хлам
- обсуждать военные действия плана бэ
- делать горячие бутерброды и канапе
- в кинотеатрах смущать и охрану, и темноту
- слизывать кровь, размазанную по рту
- хлопать дверью (от ревности) и в ладоши (от сча)
- делать зарубки ножом на обоих плечах
- играть в дурака, но проигрывать каждый раз
- пить: чаще - бароло и кьянти, реже - шираз
- шипеть друг на друга, как змеи, тайком от всех
- малину искать в разбухшем за ночь овсе
- читать порносказки, которые я пишу
- считать, что лучше тормоза, чем парашют,
никто пока (даже ангелы) не сочинил
- машинку стиральную то ломать, то чинить
- заставлять её надевать: очки и кольцо
- смотреть в окошко = видеть то снег, то сон
- читать: афиша, афиша-еда и афиша-мир
- в самолётах рот ей крепче сжимать: "не шуми… "
- знакомиться с теми, кто "был до неё с тобой "

- носить погоны *бабник* и *пиздобол*…

- любить её так, что сердце крошится в хлам
- да! кофе? варить!
с поцелуями пополам

у нее к нему - слово, что ни
сфотографировать, ни написать,
у нее от него в венах - медь и в
желудочках - ртуть.
ей еще никогда не хотелось ни с
кем так молчать.
ей еще не смотрелось вот так на
кого-нибудь.
у нее из него - не испиться, не спать,
неметь,
и колотится так, словно в клетке
бессчетная рать.
у нее без него начинает все
гнить, гореть.
только в этом вся суть и в этом вся
благодать.
у него от нее - в телефоне смешная
смесь,
от которой она существует всего на
треть,
у него для нее - ни цветы мира, ни
мир весь,
а пустое томление, долгое "не
уметь",
равнодушное "не любить", жалкое
" не понять",
у него без нее - не застеленная
кровать.
он не любит ее уже третью земную
смерть,
и с тех пор повторяет:"главного не
сказать".
не давал никаких обещаний ее
спасать,
а когда холодели руки, приходил их
греть,
но лишь заменяя брата ей или
мать.
и каждое утро она просыпается в
шесть,
не встает, но умеет его из себя
счесть,
а потом умоляет себя учесть ту
весть,
что если Бог смог вот так высоко
залезть
и разрисовать рассветом простор
небес,
дарить сумасшедшие вихри и
бури, какие здесь,
то Он существует,
Он действительно есть.

очередной " не мой вечер", опять какие-то бзики, нужно идти спать, но и это не спасет. мысли, как мухи, летящие на говно. иногда реально хочется сдохнуть. почему именно вечером так накатывает? наверное из-за того, что днем не хватает на это времени, на все эти сопли. там учеба, там подруги, там еще что-нибудь, а вечером ты одна, со своими мыслями, со своими стенами, с которыми я скоро начну говорить.

если в этом огромном море
не хватает места двум маленьким кораблям,
и один из них берет другой на таран,
ломая борт пополам, -
куда уж нам.

я подношу твою смуглую руку к бледным своим губам.

в этом огромном мире тесно двум маленьким нам:
у меня багаж в три чемодана бесценных драм,
ты, раздвигая на картах ноги границам стран,
разрушаешь все на своем пути, как ураган.

а я руки твои как подорожник прикладываю к язвам ран.

в этой хрупкой вселенной нет места огромному мы,
ты станешь героем без галстука первой микровойны,
потопив, белых флагов не замечая,
мои трехпалубные корабли,
расположенные по вертикали.

я сдаюсь на милость тебе, но милости не ожидаю.

и стреляюсь, приставив к пульсирующему виску палец,
твоей «Александрой» иду на дно, улыбаясь.

здравствуй, папа
я расскажу тебе про июль:

в нем всего не хватает и ливни льют
мне соленую воду в глотку, но к морю не отпускают.
у меня есть он. похож на тебя немного. я повсюду в груди таскаюсь
с этой своей любовью.

пап, я брошена как изгой, я
никак не могу поверить, что сама всех взяла до стерла.
он сидит у меня на кухне. говорит, что ком подступает к горлу,
когда мать его по глупости не прощает. моя меня тоже - нет
нашей ругани грош цена, все слова что горох стене
только обе сильны, хороши да стойки.

я сбиваю набойки с туфель, и сбиваю прохожих с толку
и все пью этот черный поганый кофе, и никак не могу простить.
я ведь думала бога в себе взрастила
а его растить еще и растить.

моя девочка несла бред с умным лицом.
поднималась на носочки, чтобы меня поцеловать.
залезала руками под мою футболку и грела их.
сидела у меня на коленках.
толкала меня в снег.
показывала мне языки.
брызгалась из фонтана.
прятала мои сигареты.
постоянно что-то рассказывала.
шептала какие-то песенки мне на ухо.
заставляла меня ходить с ней по магазинам.
готовила мне булочки по субботам.
гладила мою одежду.
дарила мне открыточки в форме сердечек.
просила встречать её и провожать.
звала гулять в дождь.
запрыгивала мне на спину, чтобы я потаскал её.
обнимала меня крепко.
в трамвае голову клала на моё плечо.
все наши фотографии распечатывала и вешала над кроватью.
мыла за мной посуду.
рассказывала мне обо всем.
любила надевать мой синий свитер. я даже привык.
перебирала пальцами волосы на моей голове.
рисовала пальцами сердечки на моей коже.
щекотала меня до изнеможения.
смски мне писала. милые такие. я улыбался, когда читал их.
в её телефоне было только два номера: её мамы и мой.
каждое утро я слышал по телефону её «доброе утро» и знал, что она улыбается.
говорила, что любит меня безумно.
а потом перестала мне звонить.
и не отвечала на мои звонки.
я больше не видел её улыбки.
не слышал её песенок на ухо.
в папке «входящие» не было от неё смс.
в моей ванной больше никто не рисовал сердечки на запотевшем зеркале.
никто не прятал мои сигареты.
Я придумал столько сказок, которых мне не кому было рассказать.
бесполезной стала вторая зубная щетка.
моя одежда была мятая, посуда не мытая.
я выбрасывал стринги, забытые какими-то суками, но всегда хранил её белую маечку для сна.
По субботам я ел бутерброды, а не её булочки.
мой синий свитер был аккуратно сложен на полке.
я никому больше не разрешал его надевать.

все были моими суками, а она - моей девочкой.

мы с тобой, безусловно, можем сравниться…
хотя нет, черт побери, в нашем случае эта функция отключена.
это когда она говорит: нет, я, конечно, не влюблена.
а потом замечает, что если еще не по горло, то точно уж по ключицы
в нём, как в воде, и накрывает очередная волна.
ей нравится перекатывать его имя на языке.
он целует ее в висок и держит руку в своей руке.

это то же самое, как, не отрываясь, смотреться в бездну:
здесь вообще не идут в сравнение формулы, буквы и числа.
она четко осознает: сопротивление не имеет смысла,
больше того – попросту бесполезно
(ну, детка, что удивляться, ты же все-таки не резистор).

в гидрометеоцентрах шкалят датчики, обещается непростая зима
и, пожалуй, единственно верный способ существования -
греться в его руках, льнуть щекой, сворачиваться в клубок.
раньше бы ни за что не решилась сама,
а теперь у нее есть очень веские основания.
и если поначалу был хоть какой-то бог,
то сейчас он первым сошел с ума.

это такая увлекательная захватывающая игра:

узнавать на слух, изучать на ощупь, целовать ладонь,
и где-то там, за грудиной, на уровне от третьего до шестого ребра,
где, казалось, стальная непробиваемая бронь,
а за ней дыра или выжжено все дотла,
очень медленно раздувать огонь.
осваивать кафель, пол, подоконники – любые плоскости,
обыгрывать в легкости, ломкости, ловкости,
крепко сжимать запястья, пальцы переплетать,
пробирать до мурашек, в глубину прорастать,
прожигать до костей,
быть источником добрых и радостных новостей,
осью главных событий, эпицентром страстей,
линией передач, высоковольтным проводом,
аргументом, причиной, поводом,
моисеем, мухаммедом, буддой,
замыкающей цепью, конечным пунктом.

она улыбается, вытягивается как кошка вдоль его бедра,
осторожно гладит его по плечу:
«даже если эта такая игра,
я хочу играть до конца.
в ничью»

ничего не выходит, как не высвечивайся онлайн. я наивная герда, а ты бессердечный кай. сто тридцатый остров, просмотренный под водой. ты, конечно, безумно красив, оттого, что не мой. я ошиблась, ошиблась, милый, почти что наверняка. это было бы слишком красиво, но, прошу, не валяй дурака. пожалел уже, я настырна, и, увы, не твоей руки. мы играем с тобой то ли в пьяниц, то ль в обычные поддавки. забывай поскорей и не мучайся, ты итак уже прочно там. там, где холодно и до одури так уютно пяти ветрам. я с улыбкою говорю тебе, что я «дрянь, хамло и безвкусица», а сама влюбляюсь безостановочно, все сильнее, как первокурсница.

от её конфети-радости.
я хочу ебашить по вене.
благослови, и прости мне мои слабости.

Ты от меня требуешь - "изменись "
Требуешь..
снова кричишь..
А в телефоне другая жизнь..
Он передо мной на колени..
А мне разве нужен другой..
Ты снова приедешь..
поспишь..
И снова унесешь за собой
дыхание..
/повторяю внутри/
Не дай
Бог
на всю
жизнь…