TRISTIA

Глава 14. Под обезболивающим.
Я проснулся рано.
Маленькая душная комната наполнилась свежим воздухом Берлина. Из двора доносились слабое пение птиц, тихие голоса людей, звуки заводящихся машин. Приподнявшись с подушки, боль разлилась по всему телу и отчаянно ударила в голову. Я снова рухнул на подушку, издав тихий стон. Через боль и неприятные ощущения я встал с кровати и еле дошел до окна. Оперевшись на подоконник, мой взор устремился в старый двор с не менее старыми деревьями. Кто-то из соседей рассказывал мне, что этот дом был построен почти сразу после войны и что здесь раньше жили беженцы-пленные или тыловики. Честно говоря, дом сыпался по кусочкам, но переезжать мне отсюда совсем не хотелось. Я живу здесь уже почти три года, мне так уютно здесь, так приятно, что покинуть этот дом даже не мечтаю. Здесь какая-то аура, какая-то особая атмосфера. Это место затягивает тишиной и тягучестью моментов. Мне не описать, слишком уж это личное.
Внезапно я увидел девушку и молодого человека, которые показывали друг другу что-то непонятное. Долго я всматривался в эти странные и смешные жесты, в эти умоляющие глаза. Что-то подсказало мне, что они немые. Интересно наблюдать за тем, как объясняются такие люди. Думаю, они переживают все гораздо ярче, чем мы. Мы слишком примитивны. Они же изобретательнее, мечтательнее и милее. Парень что-то яростно доказывал своей избраннице то взмахивая руками, то тряся ее за плечи. Она же делала надменный вид и изредка посмеивалась. Именно посмеивалась, будто она разгораривает. До меня дошли бранные слова из ее уст. Она может разговаривать. Незнакомец взялся за голову и упал перед ней на колени, показывая какие-то знаки, сильно рыдая. Девушка отталкивала его, слегка била, кричала, а он не мог ничего сказать в ответ, только все знаки перемешались, и он умоляюще смотрел на нее. Парень схватил девушку за ноги и уткнулся в ее колени лицом. Она подняла голову к небу и едва не заплакала. Девушка опустилась рядом с ним и принялась что-то шептать парню на ухо. Он оживился и принялся целовать, обнимать незнакомку, все так же плача.
Мне показалось это очень милым и красивым. Сердце затрепетало от увиденного мною, улыбка растянулась на моем лице, и я пошел прочь от окна. Я с трудом передвигался, сам не понимая почему. Зайдя в ванную, я смыл размазанные тени и тушь с глаз, все так же улыбаясь.
Несмотря на то, что я улыбался, внутри меня все еще ощущалась боль, которую невозможно было терпеть. Еле перебирая ногами, я дошел до кухни и открыл шкаф. Я начал копаться в разнообразных таблетках, пузырьках, пакетиках, коробочках. Вот я нашел какое-то левое обезболивающее, выпил и пошел в мою гардеробную. Сегодня мне захотелось снова «тряхнуть стариной» и выглядеть как-то по-особому. Изрыв нескончаемые ряды странной одежды и ничего приличного не найдя, я подумал, что всю эту «мишуру», хранящуюся здесь давно, пора выбросить. Резко повернувшись к окну, я снова почувствовал боль, и она подкосила мои ноги. Я упал на пол с дикими воплями и криками. Терпеть такие мучения было просто вне реальности, резкая боль и жар охватили меня в несколько секунд. И вот я уже только тихо вздыхаю, и иногда слабые протяжные стоны постепенно срывались с моих посиневших от боли губ. Обезболивающее не помогло. Это не важно! Я не понимал и не понимаю: что это за боль, откуда она взялась!?
-Господи, что это? Что за испытания ты мне придумываешь?.. - тихо прошептал я, заплакав.
Мне все это жутко надоело, и от боли я начал себя сильно бить. Я бил себя ужасно, и эта боль заглушала боль любви. Я ведь клялся, клялся еще в школе, что никогда по настоящему не влюблюсь… Теперь я должен страдать. Как только слезы подходили к глазам, я резко и сильно бил себя в живот и стонал как убитый зверь. Вскоре я совсем перестал чувствовать боль от ударов и боль от чувств. Голова кружилась с каждой секундой все сильнее, и я терял сознание минут на пять или десять.
Очнувшись окончательно, я с ужасом осмотрел себя. На животе, руках, груди было много покраснений, так много, что дух захватывало. Где-то эта краснота уже превратилась в синяки. Вот теперь я и не мог пошевелиться окончательно. Стонало тело, ныли руки, голова раскалывалась – вот она плата за любовь. Мог бы я подумать, что такое случится со мной? Нет. О, господи, почему это случилось? Теперь я окончательно потерял веру в любовь. Она заставляет страдать и убиваться, она заставляет умирать.

Мне нужно забыться…

Глава 13. Угрызения; любовь.
В шоковом состоянии я встал с постели и пошел в свою маленькую гардеробную.
Гардероб представлял собой небольшую комнату, по всему периметру обвешенную одеждой, которая была на штангах. Здесь была куча разнообразнейших вещей; в основном это были сценические костюмы, которые я уже не носил года два. В комнате было мало повседневной одежды. Зарытой оказалась моя «гримерка»: я в шутку так называл свое зеркало и кучу косметики, лежавшей в тумбе. Раздвинув вещи, я захотел все сделать как раньше. Мне захотелось дико накраситься, как тогда, как в те времена. Я жирно подвел черным карандашом глаза, наложил на свое лицо несколько слоев тонального крема, накрасил ресницы и повернулся к одежде. Передо мной было столько вещей, столько эпатажных костюмов, что просто глаза разбегались. Я решил не экспериментировать и надел черную рубашку, джинсы и серебряные кеды.
Убедившись, что все отлично я пошел в спальню и открыл окно. В комнату ворвался легкий весенний и сладкий ветер. В спальне запахло цветами и солнцем, гревшем все улочки Берлина. Выглянув во двор, я увидел Тома, сидящего на скамейке. Он вздыхал и смотрел на небо. Заметив меня, парень поспешил удалиться. Все тело подсказало: «Надо бежать».
Я, не захлопнув двери, выбежал во двор, несколько раз спотыкнувшись на лестнице. Тома там уже не было. Пробежав через улицу, я бросился в незнакомый переулок, пробежал по нескольким дворам, завернул в сомнительную улицу, прошел два квартала домов и вдруг оказался напротив парка рядом с домом. Я захотел пойти туда на то место, где я познакомился с Леной. Парк пустовал. Почти никого не было в тот миг. На улице было достаточно холодно (куртку то я не взял! Выбежал как угорелый), но возвращаться я не стал. Пройдя по парку, я совсем замерз, но почему-то не хотел уходить. Я присел на скамейку и ощутил небывалое жжение в груди. Мне показалось на миг, что я горю. В голове как-то помутнело и мне стало совсем плохо. Подул сильный холодный ветер, заставивший меня продрогнуть. Вместе со жжением я чувствовал сильнейшие удары сердца в груди. Я сложился пополам и уперся носом в коленки.
-Господи, что происходит? Почему мне так плохо? - прошептал я.
Внезапно я понял, что кто-то стоит рядом со мной. Через боль я поднял голову и обомлел.
-Том? – слабым голосом протянул я, - Что ты здесь делаешь?
Он не проронил ни слова, только смотрел и уныло вздыхал. Я не мог долго смотреть на него и снова опустил голову.
Вот теперь мне стало просто чудовищно больно. Внутри будто что-то переклинило, зажало. Мои пальцы слегка посинели и похолодели. Я совсем замерз. Том слегка дотронулся до моих рук и сказал:
-Ты совсем замерз, думаю, тебе нужно идти домой. Не мучь ни меня, ни себя.
Он развернулся и ушел.
Я ошибался. Этот восемнадцатилетний ребенок рассуждает и понимает все не хуже меня. Боже, мне нужно домой… Сейчас же. Немедленно.
Я встал со скамьи и повернулся в сторону Тома. Парень шел, опустив голову, шаркая ногами, натыкаясь на редких прохожих. Я вздохнул и пошел прочь из парка с опустошающими воплями в груди.
Переходя улицу, я ощутил капли дождя на своей голове. Через мгновение дождь полил с невероятной силой. Конечно же, я моментально промок. Домой я, как ни странно не спешил. Я шел по улицам, наполняющимся дождем, с одним желанием – проснуться. Я желал всем сердцем, что бы этот кошмар оказался простым сном, всего лишь фантазией. Мое тело, будто под большой дозой героина доплелось до дома, через слабость и боль взобралось на четвертый этаж, открыло не запертую квартиру и ввалилось туда. Я медленно опустился на колени, закрыв руками лицо, и издал душераздирающий вопль. Истерика взыграла во мне. Любовь. Это ужасное ощущение бабочек в животе.

В одну сотую секунды до меня дошло, что я никогда в своей жизни не любил по-настоящему. Я никогда не переживал такие бурные чувства. Я любил за что-то: за деньги, власть, красоту, голос, глаза. Но я никогда не любил душу, не приходилось мне постигнуть этого чувства. Все силы, которые отводились на любовь, я оставлял на сцене. Там остались все мои попытки любить, любить так, как любил мой отец. Любить всеми клеточками тела голос, глаза, душу, ласки, тело. Отца захватывала любовь и накрывала с головой. Но меня, увы, нет. Сцена забирала мое время, а я ночами не спал, только чтобы снова и снова завораживать голосом стоящих внизу людей. Меня любили, я их ненавидел. Я ненавидел орущих поклонниц, меня раздражали девушки, сторожащие меня у черного входа, но сцену я обожал. И сейчас обожаю. За один концерт я готов был продать все, даже себя, только бы спеть, только бы постоять на сцене.
Весь день и вечер, почти до глубокой ночи, я провел время на коленях в прихожей, беспрестанно рыдая. О, боже, для чего придумали любовь? Я мучался, я мучался как дитя, я с ума сходил. Сердце давило на ребра, легкие, на душу… Помню, я упал на кровать, распахнув перед этим окно, и заснул до утра.

Глава 12. «Прости, так больше нельзя».
Я проснулся от звонка в дверь. Пройдя коридор, я вспомнил, что звал в гости Тома.
-Привет, ты, что спал? – оживленно спросил Том.
-Да, решил отдохнуть. Проходи, - зевая, протянул я.
Сейчас я должен буду объяснить некоторую ситуацию между мной и Томом. После того, что я вам скажу, можете считать меня кем угодно. Наплевать уже.
Я и Том – давняя влюбленная парочка. Мы знакомы около года и все это время между нами сохранялись самые романтические и эротические чувства, то есть не только поцелуи, обнимашки, но и секс, причем иногда очень грубый. Вот и сейчас он пришел удовлетворить свое тело, за одно и меня помучить. Вы все поймете. Не делайте преждевременных выводов.
Том взял меня за талию и прижал к стенке, губами касаясь моей шеи. Я всегда млел от этого трюка. После этого я готов был на все. Мои веки закрылись. Руки Тома опустились ниже талии, мои губы впились в его тоненькие кровяные полосочки. Я распахнул глаза и простонал от блаженства.
-Пойдем, я не могу так больше тебя удерживать, - прошептал Том.
Мы зашли в мою спальню. Кстати, Том ничего не знал о наших чувствах с Леной, не говоря уже о сексе. Вероятнее всего, он догадывался. Я разделся, Том разделся, но я не мог ничего сделать. Я чувствовал, что нужно отказаться от измены. Но его тело так манило меня… Мы легли. Обнявшись крепко, парень впился в мои губы еще раз, поглаживая мою спину, доходя до анального отверстия. Я убрал свое лицо, пихнувшись в подушку. Мой разум отказывался выполнять эротические телодвижения с Томом. Пересилив себя, мне пришлось дотронуться до члена парня. Том невероятно завелся. Он начал похрипывать, мне становилось все неприятней.
Том перевернул меня на спину, опустившись до моего достоинства, если это можно так назвать. «Только не минет, только не минет. Том, пожалуйста». И как раз этим парень и занялся. Я чувствовал себя отвратительно. Мне хотелось блевануть. Кошмар просто. Эти ерзанья по моему дружку дико меня раздражали в этот миг. Я силой стянул Тома с моего члена, подтянув его в себе. Когда Том оказался рядом со мной, я обнял его, сжав своими коленками его талию. Я долго дышал в его шею, долго не мог решиться и все сказать. Меня мучило все внутри. Том внезапно буркнул:
-С тобой что-то не так. Сейчас я приведу тебя в чувство!
Неееееееееееееет!!! Я не этого хотел, придурок! Господи, из-за моей нерешительности мне приходится терпеть все это! А иногда он очень туповат и похабен. И этот список может продолжаться бесконечно!
Том начал стремительно двигать тазом. Я почувствовал горячий член. Боже. Я снова отвернулся от Тома и уткнулся в подушку. Парень быстрее и быстрее начинал двигать тазом, а мне становилось все омерзительней и омерзительней. Я просто в бешенстве вытащил его пенис и, прижав мальчика к себе, произнес:
-Я не этого хотел. Мне нужно тебе кое-что сказать.
Выражение лица Тома изменилось в мгновение. Меня душили слезы, меня распирал комок крика в моем горле. Мне было нелегко объяснить ему всю ситуацию. Он еще очень молод. Том младше меня на четыре года, соответственно ему было восемнадцать. Я был будто пьян, будто мне вкололи морфий. Я ничего не мог сказать, я был без чувств. Если бы я не правильно преподнес бы эту ситуацию, то его бунтарский нрав разнес бы тут все. Мне пришлось собраться и сказать:
-Том, выслушай меня и потом делай, что хочешь. Ты знаешь, что ты мне очень дорог, но произошли изменения. Вокруг меня, еще с подросткового возраста, всегда было полно людей. Ты – прекрасный человек, отличный друг и превосходный любовник. Но так больше продолжаться не может. Пойми, я – не гей. Я – бисексуал и мне нравятся и парни, и девушки. У меня сейчас такой возраст, когда надо искать себе вторую половинку, семью. Необходимо, чтобы у тебя были дети, а с парнем это невозможно, - «во загнул» подумал я, - И так больше продолжаться не может. Я люблю тебя, но уже как лучшего друга. Теперь о главном. Я люблю девушку, я хочу от нее детей, я хочу семьи, - да я сумасшедший. Что я несу? - Мы расстаемся. Прости, так больше нельзя…

Сказав это, я понял, что хватанул лишнего. Слишком много глупости я ему сказал. Том просто был в шоке. Мне хотелось сквозь землю провалиться… Лицо парня оказалось в ужасе от сказанного мною выше. Он молча встал с постели, оделся, на мысочках прошел до двери и тихо ушел.
Безумец! Что ты наговорил? Я в каком-то неописуемом страхе свернулся в комок и просто начал кричать, я не мог держать все это в себе. Я начал рвать волосы, бить себя, вопить. И вот, в конце концов, я заплакал. Я второй раз в жизни так сильно заплакал, зарыдал. Так мне приходилось плакать, только когда мои родители развелись, а через два года мама умерла. Мне тогда было семь лет. Я так же в страхе и сумасшествии рыдал и носился по комнате, а мой младший брат в ужасе смотрел на меня. Мое существо тогда переживало самое ужасное в моей жизни. За тонкой гипсовой стенкой, разделяющей большую комнату на две маленьких, я слышал крики родителей, битье посуды, рыдания, я чувствовал, что они били друг друга. Я знал, что папа не мог представить своей жизни без мамы, но она изменила, жестоко изменила. Она сделала это прямо в моей комнате, почти у меня на глазах и на глазах у Штефана. Она кричала от удовольствия и добавляла разные бранные слова. Когда она заметила нас с братом в проходе, то всего лишь сказала: «Уходите!». Отец не разлюбил, но простить этого он не мог. Моя психика была на грани, я был убит. Я просто не знал, как все это нужно воспринять. Штефан был совсем маленький, он ничего не запомнил. Но я помню все. И я помню, как мое сердце разрывалось при мысли о том, что мама больше не приедет. Она погибла в аварии. В нее врезался внедорожник. До сих пор я стараюсь сдерживать слезы и не могу говорить об этом спокойно. Может быть, поэтому я в двенадцать лет начал красить глаза и странно одеваться. Тот случай оставил четкий след в моей памяти.
И сейчас я не понимал, что делаю. Я умирал в себе. Ну, где же, где же моя надменность, где же моя маска пафоса и стервозности, где? Ее смыло слезами боли, ее разъело чувствами, я остался без пацыря, без укрытия…

О, боже… Я посмотрела "Титаник" в 3D. Меня захлестывает эмоциями…

Это такое вечное кино, такой шедевр синематографа, что трудно описать словами мои чувства. Только реплики героев, сюжет и слезы полного зала кинотеатра.

Я плакала. Правда, Алена ни капли слез не проронила. А я… вся в соплях сидела.

Я даже не хочу отписываться вам о этом фильме.

НО.

3D эффекты вообще ничего не играли в фильме. Зал не заполнился водой, как я ожидала.

А кто не видел сам фильм - обязательно сходите.

Чудесный денек. Прекрасная погода.

Наконец-то я скинула демисезонную куртку и надела пальто. Солнце сегодня вдохновляет Москву. С утра все так чудесно!!!

Сегодня тепло: +6. Ясное небо, солнышко светит во всю, снег тает, и реки-ручьи бегут по тротуарам.

Как давно это было. Я уже и не помню ясной теплой погоды. Ну, шестое апреля. ребята, которые делают погоду: ПОВЫШАЙТЕ ТЕМПЕРАТУРУ ВОЗДУХА!!!

Настал момент! Я начинаю выкладывать свою любимую вторую часть! Ближе к середине, вы поймете, почему она мне нравится. Приятного чтения!!!

Андреас (Страйфи).
Глава 11. Аромат любви.
Мне стало не по себе. Она так робко вела себя со мной, всегда так не смело прикасалась к моим губам, а я при каждой нашей встрече все крепче позволял себе зажимать ее талию, бедра, плечи. Я так и не смог выразить все свое влечение к ней. Мы врятли увидимся с ней еще раз, но я ее не забуду. Она очень ярко представляет себе эту жизнь, с ней хочется находиться рядом, ее болтовня не надоедает. Может, потому, что я ее люблю? Я много раз за эти теплые весенние ночи представлял себе, как она изменится за несколько лет, как порозовеют ее щечки, как ее зеленые глаза сделаются еще больше и красивее, как ее тело превратится в модельную фигуру и как ее голос изменится в лучшую сторону. Она стала бы красавицей. Она и сейчас красавица. И тогда бы я точно бы сказал ей: я буду любить тебя вечно. Трудно, трудно жить чувствами. Трудно жить любя, трудно вообще жить. Да я скорее не живу, я выживаю.
Иногда, во взгляде Лены читалось одно и то же выражение: смой эту маску надменного и гордого придурка. Возможно, она права.
Я вышел из аэропорта. Поймав такси, я решил поехать домой. Меня мучило одно. Я не сказал ей главного. Я трус. Я скрыл от нее это. Я просто дурак! А если она заметила? А если она уже все знает? Позор мне. Позор. Да даже если бы я ей сказал, что от этого бы изменилось? Хотя, наверное, изменилось бы… Ее мир, ее представление о мире может поменяться. И все-таки, я не думаю, что она такая глупая девушка. Рассуждала она очень по-взрослому. Всегда. Мне будет ее не хватать.
-Эй, парень, выходи. Чего задумался.
Я опомнился, отдал деньги таксисту и пошел домой.
Зайдя в квартиру, мне стало омерзительно мое существо. Мне казалось я само ничтожество. И я хотел узнать: почему моя совесть проснулась именно сейчас? Задав себе вопрос, я тут же нашел ответ – я влюбился. Я влюбился как мальчишка. Я начал придираться к себе, к своим достаткам и недостаткам. Боже, мне хотелось кому-нибудь поплакаться в жилетку.
Я пошел в ванную комнату.
Руки потянулись за средством для снятия макияжа. Смыв всю тоналку, тушь, карандаш для глаз, я увидел ничем непривлекательного молодого парня лет восемнадцати. Но мне двадцать два! «Лишних четыре года погоды не сыграют, » - промелькнуло у меня в голове. Хорошо.
Опять я придираюсь к себе. Мне самому надоело все это. Я решил пойти спать. Когда проснусь, тогда и решу, что делать дальше.

Глава 10. Последний день.
Проснувшись утром от лепета в соседней комнате, я поняла, что сегодня последний день моей сказки. В помятом состоянии я поздоровалась с девчонками и уже потянулась в ванную, как хор высоких голосов спросил меня:
-Кто этот молодой человек?
Мне хотелось разорваться или исчезнуть, но, к сожалению, я такими способностями не обладала. Мое существо не повернуло и головы на их крики и ушло в ванную.
Потом весь день меня пытали даже учителя. Мне было неудобно врать, но черт! Я же не могла сказать им всего об этом парне. Это было бы безумием. Из-за лишних вопросов, я опоздала на встречу на два с половиной часа. Катастрофа.
Прибежав на наше место, Страйфи, конечно, там уже не было. Я побежала к нему домой. Взлетев на 4 этаж, его квартира оказалась пустой. Мне оставалось только идти в парк и ждать его там. Мимо меня проходили разные личности, но в них я не нашла свою любимую. Голова раскалывалась от всего, что происходило в ней. В конце концов, я решила не мучить себя и уйти в гостиницу.
Кристина встретила меня с улыбкой:
-Ну, вы виделись?
-Нет, - мрачно ответила я.
-Почему?
-«Почему?» Потому! Кто меня задержал почти на три часа? Кто? Вы!!! Я из-за вас опоздала! И еще из-за учителей! Вы испортили мне всю личную жизнь, которой я так дорожила! Я мечтала об этом! Мне ужасно больно! Именно больно. Мне очень жаль, что у меня такие друзья, – выпалила я быстро.
Молчание повисло в воздухе. Все потупились от моих слов, а я ринулась к кровати и залилась слезами. Некоторые подошли ко мне и попытались успокоить. Я послала всех на три буквы. В моей душе тоже повисла тишина, я ничего не могла чувствовать, мне только хотелось плакать и плакать.
Ночью я встала умыться и успокоиться. В ванной комнате я окончательно поняла, что завтра, скорее всего, не попрощаюсь с ним. Мне стало совсем горько. Я пошла на балкон успокоиться и смириться. Мне казалось, что весь мир против меня! Господи, пусть завтра мы как-нибудь встретимся… Господи, пусть мы завтра как-нибудь встретимся…
На балконе я простояла всю ночь, не смыкая глаз. Я ждала, что он придет, что он попрощается со мной. Мой взгляд всю темную и безоблачную ночь был устремлен в конец переулка, вдруг оттуда выйдет мой желанный. Мне лишь прикоснуться бы к нему! Лишь бы увидеть его глаза, услышать бы его голос! Боже! Мне так хотелось в тот миг бросить все, оставить здесь все свои заботы и спрыгнуть с балкона. О, ярость и страсть любви возгоралась во мне. Я будто вспыхнула внутри. Все, каждая клеточка тела наполнилась кровью и жаждой любви. За всю свою жизнь я не испытывала такого желания изнасиловать Андреаса. Мне хотелось разрушить каждую преграду, в том числе и его, сломить его надменность, гордость, стервозность, хотелось сломить его наигранный стержень внутри, который он прятал пять лет под толстым слоем грима. Мне хотелось его уничтожить! Но, ведь это не любовь… Это наваждение какое-то. Мне даже стало не по себе от таких садомазахистких мыслей. Легкое жжение в области сердца почувствовала я в тот миг. Ноги мои слегка подкосились. Краем глаза я посмотрела на часы – полпятого. «Пора спать» - подумала я. Добравшись до моей постели, я снова залилась слезами и уснула.
Утром меня разбудили рано. Мне пришлось впопыхах собирать чемодан. Нас пихнули в автобус и как килек повезли в аэропорт. Кристина села со мной. Она озабочено смотрела на мое грустное лицо.
-Ленка, думаю, не стоит так сильно убиваться из-за этого. Вы все равно не были бы вместе…
-Я знаю невозможное возможно… - проплела я подруге, перебив ее.

Она покачала головой на мою реплику и вздохнула. Мне стало совсем плохо. Как же так? Мир не справедлив? Почему все складывается, так как я не хочу? Такое ощущение, что жизнь не игра, а я играю. Для меня, наверное, жизнь – это тряпичная кукла. Я играю ей, рву, зашиваю, запихиваю вату или тряпки во внутрь. А все равно она потом рвется, и вся вата, то бишь проблемы, вылезают обратно и их приходится решать. Мне даже кажется, что это не по правилам: ведь я их убрала. Почему они все равно не дают мне спокойно жить?
Автобус остановился. Классу сказали выходить. Мне так захотелось плакать! Боже, неужели ты не услышал мои молитвы? Неужели ангелы не донесли тебе мою просьбу. Мне бы только попрощаться с ним. «То ли сердце болит, то ли сиськи растут». Мне подходил первый вариант. Сердце болело и сжималось с каждой секундой сильнее. Мы сдали багаж и пошли на таможню. Кто-то побежал заполнять декларацию: у них было много сувениров с собой. Я с большинством встала в очередь просто пройти таможню.
Сердце заколотилось. Оно как колокола что-то хотело мне сказать, о чем-то оповестить. В голове помутнело, глаза залило белой пеленой. Совсем скоро я должна была проходить таможню, как вдруг я услышала свое имя. Мне пришлось обернуться. Какой-то безумец, сбивая всех на своем пути, кричал мое имя. Он расталкивал толпу, обращался к каждому прохожему. Это кричал Андреас. Огонь разгорелся в моей душе. Молодой человек со светлыми волосами, метавшийся в поисках по залу ожидания, кричал мое имя.
-Андрель!!! – прокричала я.
Я ринулась к нему, к тому, которого люблю, любила и буду любить. Мое тело запрыгнуло на Страйфи, обхватив ногами его талию. Его руки сильно прижали меня к себе. Многие в тот миг смотрели на нас. Кто-то смотрел недоумевая, кто-то – радовался, кто-то - умилялся. Мне стало так приятно, так тепло на душе, что хотелось умереть. Умереть от восторга, умереть от страсти, умереть от любви.
-Oh, meine lieben Mädchen…
-Ты изверг, ты… Ты знаешь кто?… - я не успела договорить. Андреас поцеловал меня нежно и страстно одновременно. Я, наверное, все-таки умерла.
Руки парня сжали мое тело как в тот раз, как тогда у него дома. Он страстно дышал мне в шею и время от времени впивался в нее губами.
-Я люблю тебя, Леночка. Ты самое прелестное существо в этом мире. Я тебя никогда не забуду, - шепотом произнес Страйфи, целуя меня снова и снова.
-Анди, ты самый важный человек в моей жизни. Если бы ты знал, как ты дорог мне и моему сердцу… Если бы ты только мог почувствовать. Мой ласковый и нежный зверь, - с этими словами из моих глаз полились слезы. Андреас зарылся в мои волосы и сказал:
-Мы еще встретимся, обещаю… обещаю…
Парень чуть было, тоже не заплакал.
-Лена!!! Алена! Возвращайся немедленно!!!
-Иди, тебя зовут, моя принцесса. Я люблю тебя, - сказав это, Анди опустил меня и поцеловал в лоб.
-Я тоже люблю тебя, так как никто другой в этом мире.
Я сказала это, вложив в эти слова всю свою душу.
Парень долго не мог опустить руки, державшие меня крепко за плечи. Он охладил свой пылкий взгляд и хватку, вздохнул, отпустил меня и ушел прочь. Я побежала на таможню, обернувшись три раза. В толпе людей я так и не нашла Андреаса. Меня потянули за руку и грозным голосом крикнули:

—Что это было!? Тебе тут не детский сад! Здесь аэропорт, здесь нужно быть предельно внимательным! Кто это!? Я спрашиваю, кто это был!? Тебе шестнадцать лет, а ошиваешься с двадцатипятилетним. Бесстыжая! Все матери расскажу, - прокричала Вера Ивановна, пихая меня в металлоискатель. Она за руку провела меня по нейтральной зоне аэропорта, приговаривая разные нравоучения. Вообще она очень хорошая женщина, добрая и бывает даже ласковой. Она работает в нашей школе учителем истории – всегда толково рассказывает, часто даже припевая и шутя. Бывают в ее разговоре с учеником такие корочки!!! Просто сидишь и хохочешь во всю мочь, даже живот начинает болеть. Но если ее разозлить… О, это может стать самым трагичным уроком в твоей жизни. Вера Ивановна может так накричать, так унизить, так подло указать на твои недостатки и проступки… Просто дрожь пробирает. Она может загнобить тебя при всем классе. Потом еще и не дай бог родителям доложит. Очень странная женщина. Вот и сейчас она гнобила меня по полной программе. Но, к ее сожалению, я ничего не слышала, я была поражена, я была на седьмом небе от счастья. Мы попрощались. Мы попрощались!!! Господи! Как он меня нашел? Не понимаю…

Учительница посадила меня в самолете, с кем - не помню. Я запомнила лишь тот факт, что объявили по громкой связи «Наш полет будет длиться два часа сорок минут. Просьба пристегнуть ремни! Приятного полета». Тут я отключилась.

Тихо падает жизни осень,
Шелестят под ногами года,
И на сердце виднее проседь,
Чем когда обнимал ты меня.
С тех пор много уж дней пропало,
Сожжено много книг и томов.
От метаний своих я устала,
От мельканий похожих домов…
Тех домов, что на твой похожи:
Серой плиткой обложен гранит.
И на свете никто из прохожих
Не узнает насколько он мил.
В этот дом я не раз поднималась
И терялась в объятьях твоих,
Замирало сердечко, усталость
Размывала блики двоих.
Но мы выросли; став по-взрослее,
Позабыли те ласки, слова.
Успокоиться я не успела,
Вспоминая хмельные глаза.
А душа моя, дряхлая бабка,
Все клокочет от имени Саша.
Ничего не изменится, бабка!
Постарайся жить дальше.
Дрожь окутала старые руки; старость
Поджидает меня у порога,
У порога твоего дома.
Я туда не пойду, казалось…
Но как только я вышла из дома,
Понесло меня вдоль переулка.
Я, старушка, бегу, что есть мочи,
И дыханье разносится гулко.
Подбежала к его подъезду,
Увидала балкон знакомый, но
Душа готовилась к переезду
На небо высокое…

Так поздно теперь начинает темнеть… Вот уже почти восемь часов, а в Москве как днем - светло. Полчаса назад казалось, что это летний вечер. Но как только я подошла к окну, увидела нерасстаявший снег и потоки воды, текущие по улицам. За окном сильный ветер - совсем не весенняя погода! Когда же наступит тепло? Когда мы сможем скинуть зимние "шкурки" и шапки, когда мы оденем балетки и кеды? Наступит ли эта пора шорт и маек!?

Нет ответа.

Только тихий вой порывистого ветра, только потоки воды, заполонившие дороги и тротуары…