V

Ты берешь меня за руку и ведешь на балкон, игнорируя вопрос о том, зачем пришел, мы ведь давно уже все решили. Закуриваешь сигарету и широко улыбаясь, смотришь мне прямо в глаза, я чувствую, как сигаретный дым заполняет мои легкие, отворачиваюсь, понимая, что долго не выдержу. От твоей проницательности никуда не деться, без лишних слов выкидываешь недокуренную сигарету и приближаешься ко мне, разводя руки для объятий.

- Ты же знаешь, я не люблю, когда меня трогают люди, тем более чужие.

Твое наглое:

- Брось, я тебе не чужой.

Раздражает меня, я кручусь в поисках вазы, которой можно было бы разбить тебе голову.

- Ты слишком наивный.

- А ты чересчур неприветливая.

И я слышу это, наверное, от каждого второго. Какого черта вас вообще так много в моей жизни? Каждый считает нормальным ворваться в мою квартиру, болтать без умолку, не дав вставить мне даже слово, а я, утопая в своей усталости, принимаю это, как должное, ведь вы считаете меня чертовым другом, коим я быть совсем не хочу, выпиваю очередную кружку крепкого кофе и готовлюсь к очередной бессонной ночи.

И к каждому шороху на лестничной клетке невольно прислушиваешься, сердце бьется быстрее, и глухие звуки отдаются где-то в районе груди, а потом громкий вздох и тяжелое: «Показалось», пустыми глазами в экран и мимо ходящая мама: «Соберись тряпка, на размазню похожа, сидит, наматывает сопли на кулак». Голова разрывается от невероятных болей, а руки все так же трясутся, время позднее, пора бы и домой ехать, но желания совсем нет, да и мама не пускает, приговаривая: «В таком состоянии не пущу».

Ты снова уходишь, придумав непонятно что и обвинив меня во всех смертных грехах, хлопаешь дверью и быстро сбегаешь вниз по лестнице. А я закрываю внутренний замок, скатываюсь по стенке и представляю, что будет со мной, если когда-нибудь ты уйдешь и не вернешься.

Ты считаешь, что ни один мускул на моем лице не дернется, а я прекрасно знаю, что опять начну собирать себя по кусочкам, как чертову мозаику из пяти тысяч неровных бумажек. Но в моей игре ты даже не должен подозревать о том, как влияет на меня твой уход, а ведь мы уже давно играем по моим правилам.

Я собираю всю волю в кулак, выключаю телефон, делаю музыку громче, дабы не слышать, как ты барабанишь в мою дверь.

Люди в моей жизни так быстро меняются, что даже я со своей прекрасной памятью на имена, забываю, наверно, 1/3.

Каково было мое удивление, когда после получасового гипноза одного молодого человека (зовут его Петр, как потом, оказалось) он подходит ко мне со словами: «О, глазастик, какими судьбами ты в наших краях?». Я со скоростью метеора разбирала старые папки, пылившееся в самом конце моей головы, пытаясь вспомнить, где же мне приходилось с ним встречаться. На его все еще вопросительный взгляд, обреченно вздохнув, сказала: «Сдаюсь, расскажи мне, откуда я тебя знаю?». Оскорбленно усмехнувшись, сел рядом и поведал занятную историю, на половине который я вспомнила подступающую тошноту при виде его персоны и, что каждая, влюбившаяся в него особа, считала нужным раскрыть ему свою душу, а я называла его мусоркой чужих мыслей.

А покидала я прекрасное заведение с мыслью: «Как же я могла тебя забыть?»

Телефон продолжает разрываться от звонков, а на мои смс: «я в другой стране, роуминг сожрет все твои деньги» приходит лишь: «смешная шутка, снова сидишь в баре за углом?»

И пока ты колесишь по городу, разыскивая и забрасывая меня бесконечными смс-сообщениями, я жду тебя в баре, о котором не раз тебе невзначай намекала, но ты же такой невнимательный. Новый знакомый, что-то взахлеб рассказывает о своей жизни, приняв мой задумчивый вид, за неподдельный интерес, заказывает мне еще кофе и начинает новый рассказ.

Заходя в мою квартиру, с порога начинаешь оживленно рассказывать об очередной маленькой девушке, которая безумно в тебя влюблена, злобно смеешься, говоря при этом: «Новый рекорд, всего 2 дня, а уже привязалась ко мне, малышка. Ну, ничего, я преподам ей пару уроков, а потом исчезну из её серой, убогой жизни». Слыша мое саркастичное: «О, поздравляю, осталось научить жизни еще пару миллиардов девушек!», идешь на голос, роняя на пути все, что плохо лежит. Находишь меня в самом дальнем углу темной комнаты, на холодном полу с музыкой и котом. Молча ложишься рядом, берешь за руку и предлагаешь очередной сумасшедший поступок. Я моментально соглашаюсь, протягивая тебе ключи от своей машины. А потом ты мирно засыпаешь, озадачив меня своим вопросом: «Ты держишься дольше всех, когда же ты уже сдашься, глупая?» Стараясь сделать все очень тихо, ворую ключи от твоей машины и уезжаю, в надежде разбиться вместе с ней, ведь она единственное, что ты по-настоящему любишь.

Какого черта ты вообще появился в моей жизни, и почти разрушил холодную бетонную стену, выстроить которую стоило мне невероятных усилий?

Ты берешь мою руку и сильно сжимаешь в своей ладони, я наслаждаюсь приятной болью и теплотой твой горячей руки. Говоришь, что никуда не денешься, а я, затыкая тебе рот, прошу молчать, ведь я так устала от человеческого вранья. Поворачиваясь ко мне, притягиваешь сильным рывком, твои руки снова сдавливают мои ребра, и я забываю, как дышать, но успев, заметить наглую улыбку и сияющие глаза на твоем лице, начинаю тихо тебя ненавидеть, прекрасно понимая, что мне уже никуда не деться. О чем я думала, доверив тебе ключи от своей квартиры на второй день знакомства?

Мы стоим на лестничной клетке, где-то между третьим и четвертым этажом, из квартир выходят люди, а ты, будто их не замечая, продолжаешь кричать. Делаешь шаг, постепенно прижимая меня к стенке. Ты загнал меня в угол, подошел настолько близко, что невозможно дышать. Замолкаешь, секундная тишина кажется вечностью, раздирающей уши. Я смотрю в одну точку, придумывая себе оправдания, ты рвешь бесконечный поток мыслей, хаотично возникающий у меня в голове, своим спокойным: «больно?», горячие слезы бойким потом вытекают из глаз. Пару минут и я уже не помню, как оказалась в твоих руках, ты душишь меня крепкими объятиями, берешь на руки и несешь домой. Наблюдая за твоими движениями, пока ты готовишь мне чай, задаюсь вопросом: «Неужели оно того стоило?» и жду, когда привычные 36 и 6 подскочат до 38.

Поздним вечером, когда большинство людей в такую погоду предпочитают отсиживаться дома и даже самая отчаянная собака не покажет нос на улицу, кто-то с чувством барабанил в мою дверь. Плетясь к несчастной двери и благодаря кого-то за отсутствие дверного звонка, понимала, что только один человек мог прийти без приглашения и, не предупредив.

Мы не виделись больше недели и расстались при весьма неприятных обстоятельствах, но спустя бесконечные семь дней, ты снова на пороге моей квартиры, целуешь в лоб и по-хозяйски проходишь на кухню. А я обдуваемая холодным сквозняком из подъезда отчетливо понимаю, что как бы я от тебя не бежала, ты все равно меня догонишь.