шизанутая шизичка

это был очередной шанс,
а остался очередной шрам.
я запихиваю себя в карман,
я не море внутри -
я целый больной океан.
я твой старенький талисман,
твой каждый выпитый,
обжигающий горло стакан.

[вот и дописан наш двухгодичный,
истеричный,
глупый роман]

это всё похоже на лихорадку,
болит, мутит, не даёт спать.
но я так устала тебя спасать,
так устала себе лгать…
ты остался осадком горечи на языке -
уместившись в моём шизофреничном мирке.

это как вести репортаж с капсулой цианистого калия под языком,
это как понимать, что последнее слово - всегда закон,
держать себя под замком,
ощущать себя подкидным дураком.
откровенничать с теми,
с кем ты едва знаком.

я заглючивший бесцветный хамелеон.
безделушка! а ты был мною ведом,
а теперь ты мой последний патрон.
мой заключительный аккорд,
последний сезон.

______________

это был очередной крах,
очередной испуг.
ты уходишь,
даже не будто вдруг,
а потому что я стала не нужная.
аттавизм.
и меня не просят на бис.
я - худшая из актрис.

и весь наш мир
повис.
весь наш мир -
всего лишь утопичный эскиз.

[и было бы легче
если бы
мы
не в чём
ни
клялись]

так что же по настоящему важно, мой свет?
раз не интересует главное?
и каждое движение плавное
превращается в грязный секрет?

что по-настоящему мыслимо?
кому мы на самом деле обязаны?
тем, что десятилетие связаны.
обрывками,
песнями,
письмами…

чему нас учит мальчишка-время?
тому что поздно - это страшнее чем никогда,
тому что "все, что мы есть вода",
испаримся когда-нибудь без следа,
а потом стрелки сойдутся,
и коротнёт механизм.

я срываюсь вниз,
где-то между твоим объятьем и поворотом ключа.
я приказываю себе молчать…
где-то между звонком, голосом, интонацией,
я справляюсь с душевной прострацией.

это синхронная кома, один на двоих бред.
так чему же нас учит время, мой свет?

бесконечности сигарет,
и тому, что не каждый вопрос подразумевает ответ.

Я давно не подстёгиваю себя ни стихами, ни песнями.
я ими себя добиваю.
я напоминаю себе,
что я неправильная.
не верная.
я - чужая.
у меня внутри работает счётчик побед и поражений.
я выстояла в почти полусотне сражений.
и вот последнее, видимо, не дотянуть.
придется прервать путь.

Что бы без запятых и без точек,
без заморочек,
без завязок, без проволочек.
что бы если вырубить телефон,
выключить интернет -
то совсем -
не звонить и не назначь встреч.
хоть немножко тебя от себя поберечь.
очередной раз собой во имя тебя пренебречь.

это не больно - скальпель наточен остро,
я сделаю укол -
ну я же не страшный монстр.
не мясник,
что б отрезать тесаком, прижав жертву к разделочному столу

[это ничего, что я без тебя не выживу и умру,
я постараюсь остаться ещё на плаву]

_____________________
я давно не подстёгиваю себя
ни стихами
ни
песнями.

мне вообще ни черта не нужно
" этакого "
пока мы вместе.

меня переполняет тобой -
и через края льёт…

я просто хирург, который сам же себя
и
убьёт.

ты никогда не думал,
что когда ты умрёшь - то окажешься перед закрытой дверью,
внутри самого страшного своего сна,
в который отчаянно боялся когда-то верить.
что твоей правдой станет -
каждая твоя ложь.
ты не думал, что ты станешь своим же кошмаром,
когда умрёшь?

что ты не кончишься, как стихотворная строчка?
не родишься заново в какой-то новой прекрасной жизни…
что не станет твоя смерть просто отправной точкой,
а очнёшься ты в реальности искажённой твоей же карманной призмой.

ты никогда не думал,
что там - ну вот после твоей смерти
ты будешь слугой у тех
кому в самом сокровенном когда-то лгал?
отцом тех, кого отчаянно презирал?
любовником тех - кого пользовал словно вещь…
и будешь умолять их вернуться,
ожидать с ними случайных встреч…

ты станешь всем тем, отчего просыпался ночью,
ты увидишь весь этот кошмар воочию,
очнёшься внутри зазеркалья и не сможешь открыть глаз…
стряхнуть с себя оцепенение - только не в этот раз,
тут придётся чувствовать напоказ,
говорить без прикрас,
не вить лживых и льстивых фраз.

_____________
мне нравится думать что рай -
это место где душе позволяют не любить никого.

а ад - это любить всю жизнь одного,
но не знать о нём ничего.

и знаешь, мне кажется я в аду.
опять глупо попала в беду.
и бреду как в бреду
по самому тонкому льду…

и всё никак не проломлю этот лёд…

ты никогда не думал, куда попадёт Бог -
если он вдруг умрёт?

Соль.

и вот оно - твоё небо Аустерлица,
наливается хлябью в рот,
заливается спиртом в горло.
но им не напиться и не умыться.
оно глазные яблоки жжёт.
оно тебя ждёт.

и вот оно - твоё победное, разрывное,
голосом назревает где-то чуть ниже ключицы.
только бы отключиться
под небом Аустерлица,
и не узнать, как выглядит жизнь
и что вообще это такое.
Тебе семнадцать/пятнадцать/двадцать? - ты расписана,
и разложена,
и разжиженна.
ты закончена,
связана,
обездвижена.
ты поругана,
выскоблена,
и обижена.

и вот оно - всё что есть у тебя святого,
помещается в строчку песни,
помещается в одно слово
" мы" -
это первый предвестник смертельной болезни.

____________________

опустошающее несчастье "мне не нужно с тобой быть",
" хватит мучить меня", "хватит меня любить".

Метко целит в висок - каждодневная жгучая боль.

под небом Аустерлица.
ты просто ноль.

ты лежишь на ране Земли.
ты соль.

/теряю голову я./

Шум. помехи, грязные шутки в прямом эфире,
я доживаю своё в каком-то чёкнутом мире.
и отторгаю прямо в глаза глупцу
его
паническую
реальность.

я говорю очередную банальность,
с видом прозревшего,
ощутившего.
давай, будет просто -
ничего лишнего.
ничего личного.

_______

пульс похож на чёчетку,
на изломанный дабстеповский бит.
и в глазах закономерно рябит.
я убит.
за мной никто не следит.

/игрок гильдии "Неудачники" слит/

_______

врач смотрит в рецепты,
поднимает взгляд.
" не тебя я выписывал пару недель назад? "

я знаю что такие больше двух месяцев не живут.
а я вот уже
несколько лет тут.

но меня заберут.
меня обязательно заберут.

упакуют, обрядят, оплачут
а потом, конечно, сожгут.

соляную кислоту принимают внутрь,
каждую ночь
принимают внутрь.
фотографиями и пропущенными звонками.
она разъедает всё
что было когда-то нами.
и не оставляет мне ничего взамен.
кислота чужих встреч,
наших измен.
она прожигает дыру
размером с пулевое ранение.
где-то в районе виска и
эта боль не выдерживает сравнения,
и не выдерживаю этой боли я…

соляную кислоту плескают прямо в нутро -
и она шипит и разъедает ткани,
всё что мы значили друг для друга,
всё что мы с тобой друг о друге знали…
превращается в биомассу без жизни
и
я чувствую как у меня не остаётся тебя внутри.
я снова сбиваю едва зажившие кулаки.
концентрация кислоты -
несовместима с жизнью,
несовместима с жизнью когда часы отсчитыват мне три.
три минуты - длинною в трэк
о нашей никчёмной любви.

и шестнадцать секунд,
что бы глотнуть ещё.
и конечно нажать repeat

/всё сжигает чёртова кислота,
всё горит, бэйб.
всё к чёртовой маме горит/

меня так давно две в моей голове,
что я не знаю как быть одной.

меня так давно потеряли в какой-то весне,
что я и не чаю вернуться домой.

я так долго иду, спотыкаюсь, встаю
вижу перед собой только линию горизонта.
я проклята на эту внутреннюю войну,
я солдат третьего сумасшедшего фронта.
/для меня давно уже - ни бога, ни чёрта/

я давно запуталась в своих собственных "да" и "нет",
прошагала так многих, запомнила - единицы.
и сама удивляюсь, как же весь этот бред
не дал мне в тихую спиться.
расчеловечиться.
развалиться.

может дело всё в том что у меня внутри
механизм вырабатывающий свет и боль.

меня так давно никто по настоящему не любил,
что любую искренность я умножаю на ноль.

и с остатком того, что казалось когда-то важным,
я иду по дороге, которая упирается в небеса.

и всё чего я хочу - это встретить однажды
безумца
который
меня
написал.

и выкручивает суставы болью
чувства выкручивает прощением.
я не ощущаю себя Ассолью,
я вообще не имею значения.
Я не жду паруса,
мне к чёрту не нужен какой-то Грэй.
только бы выжить,
дожить до тепла скорей.

перестать смотреть прогнозы погоды
ужасаться количеству бездарно проёбанных дней.

/на самом деле проёбанны уже годы,
но об этом думать ещё страшней/

Ой, ну хватит, девочка…
ты не принцесса,
а он уж точно не принц.
не проводи ненужных тупых параллелей,
не очерчивай чувственно-лживых границ,
вас не расписать на сотню чистых страниц.
вы просто друг другом накрепко заболели.

и знобит с непривычки
и хочется рядом быть.
боишься его потерять
стереть и забыть.

боишься просто не выжить.
не отразить
всей трагедии происходящего
у тебя внутри…
перетереть эту тонкую нить

/поэтому забудь
и ничего
ему не говори/

/ - что ты чувствуешь себя, когда понимаешь, что больше ничего не будет?
- я чувствую себя. наконец-то./

Я потерянная,
недошедшая до конца.
Святая - иконы, которой -
все без лица.
Я затёртая, как десять бумажных рублей,
хриплю в микрофон:
" Не люби меня. Не жалей "

я, в самом деле, страшнее любых чертей.

это как нащупать нужное направление,
найти одного, в наушники бьющего криком гения,
и идти, покачиваясь от непосильной ноши.
и хрипеть в микрофон:
" Я всё выдержу мой хороший. "

меня, в самом деле, полгода в песок этим всем крошит.

я порядком потрёпанна к своим двадцати годам -
но я всем любимым, конечно, в итоге воздам.
каждому из тех к чьим я тянулась губам,
в чей приходила храм,
кого классифицировала как "хлам "
я всем им - кусочек себя отдам.

я уставшая от холода,
слякоти и весны,
у которой нет сил даже на то что бы начаться -
я не оставляю себе никакого шанса,
и любые рамки мне делаются тесны.
а люди потерянные мне делаются нужны…

в самом деле, все ангелы круглый год пьяны.
и в этом огромная доля не только моей вины.

[а теперь слушай, на чистоту, меня это всё катастрофически заебло,
я и существую-то по принципу - всем на зло,
миру со мной конкретно не повезло.
я постоянно ною, ищу и жду,
находя - недовольна по умолчанью,
и нет конца этому моему скитанью,
нет конца этому измученному пути.
а все, потому что я не знаю куда идти.
я не хочу ничего уже, кажется пяток лет,
я устала от ссор, примирений и прочих бед.
от поражений и от побед.

так что расслабься - выхода из этого нет]

пустоты в районе сердца - болят.
фантомные боли.
пройдёт.
не кройся.
только жилкой под воротником бейся,
только смейся.
слышишь меня?
смейся.

в небо рухнет наш нижний мир,
мы очнёмся примерно в полночь -
промахнулся пьяненький бомбардир
выливая на поцелуи щёлочь.
________________________

от дивана и до стены
пять шагов -
оттолкнуться руками -
обратно получатся три с половиной шага.
комната сужается и заключает меня в саркофаг отчаянья.
всё в нас - не случайно,
всё в нас - отголосок молчания.
старт холодного одичания.

от двери до окна - три шага -
моя комната похожа на гроб,
мои мысли похожи на сырую могилу.
пять шагов -
руками в стену,
прислонить к кирпичам лоб.
напрячь, будто перед прыжком, спину.

фантомные боли не позволяют уснуть,
с ними нужно считаться как с отголосками суеты,
нужно сжимать кулаки,
закусывать губы,
раскачиваться посередине пути в пять шагов, будто маятник,
или застыть как глыба,
как заброшенный всеми памятник.

нас не лечат лекарства, которые мы принимаем по расписанию,
нас не лечат ни медитации, ни чтение мантр, ни даже молитва…
единожды только поддавшись разряду/желанию,
жизнь в нас накрепко, по самую маковку, влипла.

и не выгнать её из себя - пройдя этот путь от дивана и до стены,

время не лечит.
нас всегда лечим только мы.

Зажми мне рот чем-нибудь, ну же, давай, перекрой, выломай крик от гортани до сгиба сухого бедра, пусть и так не пропускает ни звука простоватый и грубый крой, розовый край моего капризного рта, вылей мой голос из позвоночника телефонной трубки, и чтобы не спрашивали обо мне потом – притворись глухим, в темноте подъезда не успевшие обнять руки, пропущенные мимо вызовы, не случившиеся стихи, раскатистое эхо над сутулыми городскими барами, дотрагиваюсь и чувствую пульс железной щеки трамвая, ну, привет. я раньше не писала для тебя писем, когда еще просыпалась улыбающаяся, живая, сложным людям, по-моему, очень нужны простые и все банальное – не раз написанное на бордюре, поребрике, парапете – типа пить из одной чашки, раздеваться медленно, постранично, писать свое имя на твоей сигарете – и не тлеть, понимаешь, не оставаться без электричества.без денег, без смысла шатаясь в минус тринадцать, стать впадинкой легких твоих, выемкой неба и хотеть остаться, хотеть остаться, а потом посреди изувеченной каблуками улицы, посреди по-нежному заплаканного лица останавливаешься поправить волосы и сквозь зубы решаешь жить до конца
октября, и после вроде ровно и хорошо. Утро. Лекция.
А в голове ты приставляешь ладонь к моему мягкому рту,
еще звонишь и еще пытаешься обещать
не растягиваться на полшва по всему животу.
в этом городе, сколько бы ни было тысяч лиц, переулков под горло, названий газет и толкнувших плеч, «Ты» надрывает облезлое сердце страниц, а мама все просит и просит себя беречь, а я так же не слышу сквозь осень, входя с обесцвеченными плечами, выстилая, стылая, худенькая, головной болью себе виски, смеюсь и смотрю в глаза, считаю, сколько там, чтобы не откачали… лежу, раздетая детски так, развороченная на куски, прокусываю – и половодье, запрокидываю голову, как будто меня еще кто-нибудь сможет услышать. И это уже ноябрь. И это уже девятнадцатый. Девятнадцатый. Холёный, крашеный в блонд, разлюбивший.и вообще, давай же, ладонью к самому рту, или до автово будет слышно тупую грусть, мою алкогольно-вульгарную, тяжеленную пустоту, которую потом кто-то в плеер и наизусть.

а внутри в это время перевернуто, исковеркано, дораздето,
всё до последней нитки вырвано. ты же напротив сидишь, глаза у тебя медовые,
смеёшься и что-то рассказываешь так трогательно, серьезно.
а меня уже поздно гладить по голове, правда, очень поздно,
не разожмется внутри ничего. там кулак, и там очень больно, там очень остро.

;мне твои ночные звонки
как соль на рану
но этой этой каменной, я видимо всегда буду рада

мне твои ночные звонки
приносят кучу изъянов
но поверь мне даже спустя 10 стаканов я буду ждать их,
даже если утром рано

мне твои ночные звонки
словно морю свежесть
и если бы могла
отвечая подарила бы всю свою нежность

но мне твои звонки
дарят слабость
мы полуночники
и ночь передаривает мою храбрость
оставляя лишь тягость
и мне твои звонки
приносят беспокойный сон
а тебе сладкий
ну что ж мы вметсте
и делим все пополам
дыша в унисон
мой родной, тяжкий

поцелуй меня
меня трясет, давит, сжимает
поцелуй меня
ты же все понимаешь
знаешь, таешь
я тоже знаю
мне сердце клялось по ночам, что перельется за край
тай
дай
себя поцеловать
или это я с тобой играю?
языком по губам
и струнами волны в туман
а на улице пасмурно, влажность повышенная
и знаешь почему, мы надышали на всю планету нынешнюю
и надышим еще тысячи раз
не специально
просто между губами ток, а между грудью пожар
мне не жаль
сгоревших речей, футболок, куски тебя, меня
на новой запекшейся коже вместе
нас разорвать нельзя
ты просто помни
просто не забывай
ты был глубже всех во мне настоящей
просто знай

привыкай, я расшатаю нас так, что сердца перельются за край
пускай после этого нет жизни по отдельности, пускай
я корнями в сердце твоем, руками держусь за лопатки, за грудь
и знаешь
поцелуй меня скорее
прежних нас не вернуть.