Пройдя по жизни немалый путь,

Прилечь охота и отдохнуть,

Забыть былое и все года,

Что вдаль умчались и никогда

Не возвратятся уже назад,

Забыть как сон череду преград,

Былых ошибок нелепый груз,

В которых каюсь и сознаюсь.

Боль расставаний и страх потерь

Хочу отбросить ногой за дверь.

Долой из памяти всё стереть,

Не вспоминать ни сей час, ни впредь

О том что раньше когда-то жил,

Страдал и бился что было сил

И шёл упрямо к своей мечте.

Хочу порой быть никем нигде.

Как-будто не был на свет рождён,

А вся судьба – позабытый сон.

Пора наверное сбавить шаг.

Ведь я не киборг и я не маг.

Всего лишь выдохся и устал.

Дела, проблемы, три дня не спал.

Возьму тайм-аут, в себя уйду.

Уйду на отдых за ту черту,

Что отделяет реальность снов

От моря судеб и берегов.

Пора всё бросить и отдохнуть.

А после снова продолжу путь.

Это только кажется, что мистер Хайд вызывает у людей отвращение. На самом деле, он пробуждает в них то, что они так тщательно скрывают под покровом социализации и морали. А людям не нравится, когда в них пробуждают низменные инстинкты, которые делают их слабыми и безвольными, потому что нутро гораздо сильней чем нам кажется. У каждого своё. У меня это агрессия, секс и разного рода зависимости, будь то алкоголь, наркотики или азарт. Я подменяю одну зависимость другой, менее губительной, но всё-таки зависимостью.

Иногда я позволяю людям думать, что также прячу своё нутро. Под очки. Не потому что я стесняюсь себя или хочу заткнуть свои порывы, а потому что люди этого боятся и не понимают. Если ты не борешься со своими страстями, то тебя начнут избегать, хочешь ты этого или нет. Если ты их любишь, то тебя начнут бояться. Иногда я не вижу в этом никакой выгоды, поэтому приходится прибегать к тому, что их успокоит.

Я не Дон Кихот, чтобы бороться с ветряными мельницами, сражаться с воображаемыми драконами и получать пинки от заранее провальных попыток стать нормальным. Я принял себя таким, потешаясь над доктором Джекилом, который всеми правдами и неправдами выжигал из себя пороки пока не выдохся настолько, что потерял контроль и ушёл, перестав бороться с собственными порывами.

Всё что нужно — научиться контролировать и доминировать над собственными слабостями. Не пытаться от них избавиться, положив на алтарь жертвенности свои удовольствия, которые это могло бы тебе принести.

Я никогда не отказывался от своих желаний. Нравится жёсткий и аморальный секс? Найди себе кого-то со схожими интересами и наслаждайся в рамках собственных табу. Нравится драться? Добро пожаловать на ринг. Моя агрессия помогла мне стать мастером спорта, а если бы я её подавлял, то всё могло закончиться весьма печально не только для меня. Нравится от чего-то зависеть? Наркотики, алкоголь, покер — всё в пределах финансовых и физических возможностей. Это твоя жизнь и ты имеешь право распоряжаться ею так, как тебе хочется.

Если что-то перестаёт приносить мне удовольствие, то я с этим завязываю, не дав возможности перерасти в проблему. Я контролирую свои слабости, а не они контролируют меня. Во мне нет подавленного мистера Хайда. Я и есть Хайд. Именно поэтому я не боюсь, что моё нутро кто-то обнаружит. Чаще всего я его просто не скрываю. Меня нельзя уколоть тем, что я наркоман или алкоголик. Я об этом прекрасно знаю. И агрессивным извращенцем меня тоже не задеть, потому что да, это часть меня.

Принятие собственных пороков здорово облегчает принятие чужих. Точнее, тебе просто на них наплевать.

За эти две недели я общалась столько с разными людьми, я видела их, я любовалась ими.

Все началось с поездки и продолжается ныне. Чудесное время, чудесные люди.

Я очень хочу дружить. Посмотрела на компанию отца в эти выходные, господи, какой я была брюзгой и холодной сукой. Я больше не хочу так. Я хочу так же как они - сквозь огонь, воду, медные трубы. Чтобы потом, в полтинник, заваливаться к своим товарищам без слов, и быть непоколебимо уверенной в том, что моя жизнь была хороша, я не ошиблась, те, кто рядом - мои близкие и верные, как и я им.

И была ночь, и были воспоминания, внезапные мои поснимушные ребята, робость, много смеха и наблюдение за тем, как один из них не хочет уходить, но надо ехать.

—…Мы так удирали из пансиона, а папка-то твой наклюкался, выдохся, выпрыгнул из гостинки, сразу в байду, и все, вырубился. Я его и так, и сяк веслом, и за шиворот, ни в какую! А тут баржа, мы на форваторе, а шальной этот ни сном ни духом…Ну все, пригребли, думаю, на трехместной!..

— Славное время, этот 89! Столько лет, столько лиц!..

—…А помните мы втроем за грибами в лес? Димка пропал, а мы по лесу с корзинками. Смотрим - кусты, ну, Димка, паразит, нарезает втихую, ща мы ему устроим кузькину мать… Гля, да это сикач и дети его… Тут уж не до грибов, а до первой березы… До грибов, дело, конечно же, не дошло.

—…Пацаны, как я к вам на Кавказ приехал? Меня выселили спустя двое суток, так я и остался в горах работать…

— Вы видели этого Женю! Славный малый, как мы в молодости…

Настя, Женя, Валера, Саша - будьте чаще, будьте частью.

Приезжайте все и всегда. Большой дом - для большой компании.

Господи, спасибо тебе.

ну же, милая, улыбнись, ты теперь жива,
надо было сразу тебе меня прожевать.
только ты ведь насквозь мной была прожжена,
словно Ева обнажена.
как тебя я измучил, милая, измотал,
словно не сердце внутри тебя, а металл.
просто я до тебя выдохся и устал, потому и любовь твою освистал.
ты пришла со своим "пожалуйста, не губи",
до чего же паршиво, наверное, так любить.
я не знаю - в груди у меня пенопласт.
потому и любовь была для меня балласт.
ты была так счастлива, так проста.
я - боялся быть каменным перестать,
знал, что надо бы душу мне распластать,
но не стал.
понимаешь, милая, я хотел оставить тебя в живых,
но нанёс случайно четыреста ножевых.
говорил, а сам как будто тыкал в тебя ножом,
возомнил, что теперь я маленький, но божок,
что тобой поиграю и суну назад в мешок,
я был страшен, но мне было хорошо.

я ведь, милая, знал, что в итоге сам себя обесточу,
что когда-нибудь ты меня не захочешь,
что осиновый кол для меня заточен,
что такие монстры как я умирают. впрочем
где-то там, в уголке своего нутра
иногда я видел, как мы гуляем с тобой с утра,
как съедаем мороженого два ведра,
как вплетаем в волосы северные ветра,
как сияют нам с неба краски всех ярких гамм,
как на море песок прилипает к твоим рукам.

я хотел бы найтись в тебе, я - игла,
потерялся в твоей любви. огромной, как сена стог.
вот поэтому, милая, ты смогла.

я - не смог.
ничего не смог.

"ну же, милая, улыбнись, ты теперь жива, надо было сразу тебе меня прожевать. только ты ведь насквозь мной была прожжена, словно Ева обнажена. как тебя я измучил, милая, измотал, словно не сердце внутри тебя, а металл. просто я до тебя выдохся и устал, потому и любовь твою освистал. ты пришла со своим «пожалуйста, не губи», до чего же паршиво, наверное, так любить. я не знаю — в груди у меня пенопласт. потому и любовь была для меня балласт. ты была так счастлива, так проста. я — боялся быть каменным перестать, знал, что надо бы душу мне распластать, но не стал. понимаешь, милая, я хотел оставить тебя в живых, но нанёс случайно четыреста ножевых. говорил, а сам как будто тыкал в тебя ножом, возомнил, что теперь я маленький, но божок, что тобой поиграю и суну назад в мешок, я был страшен, но мне было хорошо. я ведь, милая, знал, что в итоге сам себя обесточу, что когда-нибудь ты меня не захочешь, что осиновый кол для меня заточен, что такие монстры как я умирают. впрочем где-то там, в уголке своего нутра иногда я видел, как мы гуляем с тобой с утра, как съедаем мороженого два ведра, как вплетаем в волосы северные ветра, как сияют нам с неба краски всех ярких гамм, как на море песок прилипает к твоим рукам. я хотел бы найтись в тебе, я — игла, потерялся в твоей любви. огромной, как сена стог. вот поэтому, милая, ты смогла. я — не смог. ничего не смог."