Be the ocean

он был мой Север, Юг, мой Запад, мой Восток,
мой шестидневный труд, мой выходной восторг
слова и их мотив, местоимений сплав
любви, считал я, нет конца
я был неправ
созвездья погаси и больше не смотри
вверх
упакуй луну и солнце разбери
слей в чашку океан, лес чисто подмети
отныне ничего в них больше не найти

так, все рассказать в нескольких словах не получиться совсем.в жизни столько всего происходит.первым делом хочу рассказать, что я бросаю универститет ибо нет смысла гробить свое здоровье ради того, чтобы другие заплатили и не ходили месяцами на учебу.документы мне конечно сразу никто не отдал и пытались уговорить меня остаться там, но мое решение было окончательным.очень жаль было бросать свою группу, а особенно Юлю.второе и не маловажное событие:я познакомилась с парнем, который мне дейставильно очень нравится и я ему тоже, что немаловажно.мне сложно начать доверять ему и это после того, что было в прошлых отношениях.но такое чувство как ревность у него отсутствует напрочь.на счет подруг, мы с Наташей не общаемся совсем, а после того как я узнала, что она в общем то за подругу меня и не считает-все 4 года дружбу полетели коту под хвост.так же я решилась пробить хрящик на ухе, давно этого хотела и вот время настало)

мальчик-билеты-в-последний-ряд, мальчик-что-за-роскошный-вид.
мне плевать, что там о нас говорят и кто Бога из нас гневит.
я планирую пить с тобой ром и колдрекс, строить жизнь как комикс, готовить тебе бифштекс
что до тех, для кого важнее моральный кодекс - пусть имеют вечный оральный секс.

этим всем, коль будет Господня воля
я себя на старости развлеку
вот мы не берем с собой алкоголя,
чтобы все случилось по трезвяку
между джинсами и футболкой полоска кожи, мир кренится все больше, будто под ним домкрат
мы с тобой отчаянно непохожи,
и от этого все забавней во много крат

вот бы разом выдохнуть эти сверла -
сто одно проклятое сверлецо

с карандашный грифель, язык кинжала
желобок на лезвии - как игла
чтобы я счастливая побежала,
как он довезет меня до угла,
а не глухота, тошнота и мгла.
страшно хочется, чтоб она тебя обожала,
баловала и берегла.

и напомни мне, чтоб я больше не приезжала.
чтобы я действительно не смогла.

и катись бутылкой по автостраде
оглушенной, пластиковой, простой.
посидели час, разошлись не глядя,
никаких "останься" или "постой "
у меня ночной, пятьдесят шестой.
подвези меня до вокзала, дядя,
ты же едешь совсем пустой.

ты же слабая, сводит икры ведь, в сердце острое сверлецо

сколько можно терять, проигрывать и пытаться держать лицо.

как в тюрьме: отпускают влёгкую, если видят, что ты мертва, но глаза у тебя с издевкою, и поэтому черта с два. в целом, ты уже точно смертница, с решетом-то таким в груди.

но внутри еще что-то сердится. значит, все еще впереди.

с ним ужасно легко хохочется, говорится, пьется, дразнится

в нем мужчина не обретен еще

она смотрит ему в ресницы – почти тигрица, обнимающая детеныша.

он красивый, смешной, глаза у него фисташковые

замолкает всегда внезапно, всегда лирически

его хочется так, что даже слегка подташнивает

в пальцах колкое электричество.

когда меркнет свет и приходит край, тебе нужен муж, а не мальчик Кай, отвыкайхороший мой, отвыкай отступать, робея.

есть вокзал и сцена, а есть жилье, и судьба обычно берет свое и у тех, кто бегает от нее — только чуть грубее

я люблю парня, которому двадцать, максимум двадцать три.
наглеца у него снаружи и сладкая мгла внутри
он не успел огрести той женщины, что читалась бы по руке
и никто не висит у него на шее, кроме крестика на шнурке.
этот крестик мне бьется в скулу, когда он сверху
и мелко крутится на лету.
он смеется
и зажимает его во рту.

что-то догнивает, а что-то выжжено – зима была тяжела
а ты все же выжила, хоть не знаешь, зачем жила
почему-то всех победила и все смогла –
город, так ненавидимый прокуратором, заливает весна и мгла
и тебя аккуратно ткнули в него, он пластинка, а ты игла
старая пластинка,
а ты игла

не дрожи, моя девочка, не торопись, докуривай, не дрожи,
посиди, свесив ноги в пропасть, ловец во ржи,
для того и придуманы верхние этажи;

чтоб взойти, как на лайнер – стаяла бы, пропала бы,
белые перила вдоль палубы,
голуби,
алиби –
больше никого не люби, моя девочка, не люби,
шейни шауи твалеби,
let it be.

у тебя были руки с затейливой картой вен,
жаркий смех и короткий шрамик на подбородке.
маяки смотрели на нас просительно, как сиротки,
море брызгалось, словно масло на сковородке,
пахло темными винами из таверн

знали только крайности, никаких тебе середин.
ты хорошо смеялся. я помню эти
дни, когда мы сидели на факультете
на обшарпанных подоконниках, словно дети,
каждый сам себе плакальщик, сам себе господин.
мы расстанемся здесь.
ты дальше пойдешь один.

здравствуй, у меня голубые глаза и легкий и мягкий шаг,
когда я смотрю на кого-нибудь, у него дрожат кисточки на ушах
только я - не знаю, кто я, а он - кошак.
поэтому я прохожу мимо и стараюсь ему не мешать.