Be the ocean

вот как тебе объяснять ведь с тобой проститься то же, что кожу снять как в ладони стрекозу закрутить и смять как дитя растить

как всегда бывает, когда всё близко, на земле, имеющей форму диска

как всегда, почти что на грани риска

я прошу тебя подписать контракт

чтобы ты отпустил меня в эти круги

где молчат глаза, где теплеют руки

отпусти меня на мои поруки я вернусь, когда прозвучит антракт.

а и все тебе пьется-воется, но не плачется, хоть убей твои мальчики – божье воинство а ты выскочка и плебей там за каждым такая очередь, что стоять тебе до седин покучнее, сукины дочери, вас полгорода, я один каждый светлый, красивый, ласковый, каждый носит внутри ледник – неудачники вроде нас с тобой любят пыточки вроде них.

Я очнулась после наркоза, чувствуя себя всеми брошенной и забытой, и сразу же спросила акушерку: «Мальчик или девочка? » И когда услышала, что девочка, отвернулась и заплакала. А потом говорю: «Ну и пусть. Очень рада, что девочка. Дай только Бог, чтобы она выросла дурой, потому что в нашей жизни для женщины самое лучшее быть хорошенькой дурочкой».

Великий Гэтсби

чтобы душу свою подарить тебе

я покупаю новую на е-бэе

может эта будет поголубее

чем моя, испачканная уже.

а ты спи-усни, мое сердце, давай-ка, иди ровнее прохожих не окликай. не толкай меня что есть силы, не отвлекай ты давай к хорошему привыкай. и если что-то в тебе жило, а теперь вот ноет – оно пускай где теперь маленький мальчик Мук, как там маленький мальчик Кай – то уже совсем не твои дела.

нет, любовь твоя не могла бы спасти меня от чего-либо - не спасла ведь. на мою долю выпало столько тонн красоты, что должно было так расплавить. но теперь я сяду к тебе пустой и весь век ее стану славить.

он кутает меня в свои кофты, когда мне холодно - я мерзлячка. я теперь шёлковый человек, а до него была человек-наждачка. временем никого не вылечить, как наркомана не вылечить героином. любовь лечат только любовью, как клин вышибают клином.

еще рано – еще так многое по плечу, не взяла кредитов, не родила детей.

не наелась дерьма по самое не хочу, не устала любить людей.

еще кто-то тебе готовит бухло и снедь, открывает дверь, отдувает прядь.

поскулишь потом, когда будет за что краснеть, когда выслужишь, что терять.

когда станет понятно, что безнадежно искать от добра добра.

да, еще не пора, моя девочка. все еще не пора..

да что у меня, нормально все, так, условно.болею уже, наверно, недели две. мы вроде и говорим с тобой, а дословно известно все, как эпиграф к пустой главе.не видимся совершенно, а чувство, словно ношу тебя, как заложника, в голове.

листвяное, словесное, снежное сыплешь крошево, почему, ты такая ласковая, такая брошенная, не смотри на это будущее, не трожь его, все равно никто не уходит, чтоб навсегда. под мостом движенье гномье, чужое, троллье ли, под мостом всегда движенье одностороннее, не ходи за ним, не мучай его, не тронь его. до чего холодна вода. до чего ледяна вода.

все мои подруги тысячу лет как замужем

только я ловлю в лукавом твоем аду

твой тяжелый луч, твой беглый взгляд ускользающий

если выживу - то не жди меня, я приду.

я слишком назойлив и бестолков, я б с радостью был таков, но ты не не слышишь моих звонков, не видишь моих флажков.

и вот сейчас, на исходе дня, когда облака резней не надо, Господи, для меня, помилуй моих друзей.

зря что ли мы потели,

что ж, итого, давай-ка считать потери

за этот год

давай-ка умножим, сложим

прижмем локтем

до самых последних ложек

переучтем

страшно, когда все делишь на от и до,

от - перейдешь дорогу, свечу затеплишь

до стариковских вытертых одеял.

страшно, когда все держит тебя на тех лишь, кто тебя потерял