Это просто Вьюи блог

Нюренбергский палач

Кто знает, сколько скуки

В искусстве палача!

Не брать бы вовсе в руки

Тяжелого меча.

И я учился в школе

В стенах монастыря,

От мудрости и боли

Томительного горя.

Но путь науки строгой

Я в юности отверг,

И вольною дорогой

Пришел я в Нюренберг.

На площади казнили,

У чьих-то смуглых плеч

В багряно-мглистой пыли

Свергнул широкий меч.

Меня прельстила алость

Казнящего меча

И томная усталость

Седого палача.

Пришел к нему, учился

Владеть его мечом,

И в дочь его влюбился,

И стал я палачом.

Народною боязнью

Лишенный вольных встреч,

Один пред каждой казнью

Точу мой темный меч.

Одий взойду на помост

Росистым утром я,

Пока спокоен дома

Строгий судия.

Свяжу веревкой руки
У жертвы палача.

О, сколько тусклой скуки

В сверкании меча!

Удар меча обрушу,

И хрустнут позвонки,

И кто-то бросит душу

В размах моей руки.

И хлынет ток багряный,

И, тяжкий труп влача,

Возникнет кто-то рдяный

И темный у меча.

Не опуская взора,

Пойду неспешно прочь

От скучного позора

В мою дневную ночь.

Сурово хмуря брови,

В окошко постучу,

И дома жажда крови

Приникнет к палачу.

Мой сын покорно ляжет

На узкую скамью,

Опять веревка свяжет

Тоску мою.

Стенания и слезы, -

Плач - везде плач.

О, скучный плеск березы!

О, скучный детский плач!

Кто знает, сколько скуки

В искусстве палача!

Не брать бы вовсе в руки

Тяжелого меча!

* * *

О владычица смерть, я роптал на тебя,

Что ты, злая, царишь, все земное губя,

И пришла ты ко мне, и в сиянии дня

На людские пути повела ты меня.

Увидал я людей озареньи твоем,

Омраченных тоской, и бессильем, и злом.

И я понял, что зло под дыханьем твоим

Вместе с жинью людей исчезает, как дым.

Творчество

Темницы жизни покидая,

Душа возносится твоя

К дверям мечтательного рая,

В недостижимые края.

Встречают вечные виденья

Ее стремительный полет,

И ясный холод вдохновенья

Из грез кристаллы создает.

Когда ж, на землю возвращаясь,

Непостижимое тая,

Она проснется, погружаясь

В туманный воздух бытия, -

Небесный луч воспоминаний

Внезапно вспыхивает в ней,

И злобный мрак людских страданий

Прорежет молнией своей.

Поэт - музе

Я изменял и многому и многим,

Я покидал в час битвы знамена,

Но день за днем твоим веленьям строгим

Душа была верна.

Заслышав зов, ласкательный и властный,

Я труд бросал, вставал с одра, больной,

Я отрывал уста от ласки страстной,

Чтоб снова быть с тобой.

В тиши полей, под нежный шепот нивы,

Овеян тенью тучек золотых,

Я каждый трепет, каждый вздох счастливый

Вместить стремился в стих.

Во тьме желаний, в муке сладострастия,

Вверяя жизнь безумью и судьбе,

Я помнил, помнил, что вдыхаю счастье,

Чтоб рассказать тебе!

Когда стояла смерть, в одежде черной,

У ложа той, с кем слиты все мечты,

Сквозь скорбь и ужас я ловил упорно

Все миги, все черты.

Измучен долгин искусом страданий,

Лаская пальцами тугой курок,

Я счастлив был, что из своих признаний

Тебе сплету венок.

Не знаю, жить мне долго или мало,

Иду я к свету иль во мрак ночной, -

Душа тебе быть верной не устала,

Тебе, тебе одной!

По улицам, и в шуме, и ночью, в театрах, в садах я бродил,

И в явственной думе грядущее видя, за жизнью, за сущим следил.

Я песни слагал вам о счастье, о страсти, о высях, границах, путях,

О прежних столицах, о будущей власти, о всем, распростертом во прах.

Спокойные башни, и белые стены, и пена раздробленных рек

В восторге всегдашнем дрожали, внимали стихам, прозвучавшим навек.

И девы и юноши встали, встречая, венчая меня, как царя,

И теням подобно лилась по ступеням потоком широким заря.

Довольно, довольно! я вас покидаю! берите и сны и слова!

Я к новому раю спешу, убегаю, мечта неизменно жива!

Я создал, и отдал, и поднял я молот, чтоб снова сначала ковать.

Я счастлив и силен, свободен и молод, творю, чтобы кинуть опять!

Мечты о померкшем

Мечты о померкшем, мечты о былом,

К чему вы теперь? Неужели

С венком флердоранжа, с венчальным венком,

Сплели стебельки иммортели?

Мечты о померкшем, мечты о былом,

К чему вы на брачной постели

Повисли гирляндой во мраке ночном,

Гирляндой цветов иммортели?

Мечты о померкшем, мечты о былом,

К чему вы душой овладели,

К чему вы трепещете в сердце моем

На брачной веселой постели?

Звезда

"Мы будем там, когда уйдем отсюда",

Сказала ты, взглянувши на звезду.

И я сказал: " я верую и жду,

Когда же совершится это чудо?"

Звезда плыла в сиянье изумруда,

С лучом как будто луч Луны на льду,

А облачко под ней, как мысль в бреду,

Вело в сейчас, являясь ниоткуда.

И тонкую оно продлило ткань,

Спустилось вниз продольной бледной тучей,

Как узкий мост к земле с небес, певучий.

Он пел глазам. Ты прошептала: "Глянь!"

И я, поняв, что наш он, миг текучий,

Тебя одел в жемчужный дождь созвучий.

Гунны

Гунны жили на конях,

В седлах ели, спали, пили,

Между битвами любили,

В кратковременных пирах,

Про дома же говорили:

В доме быть - то быть в могиле.

Гунны жили в быстрых днях,

Пронеслись как бы во снах,

Но доныне в полной силе

Этот зов не быть в стенах:

В доме быть - то быть в могиле.

Далеким близким

Мне чужды ваши рассужденья:

"Христос", "Антихрист", "Дьявол", "Бог".

Я нежный иней охлажденья,

Я ветерка чуть слышный вздох.

Мне чужды ваши восклицанья:

"Полюбим тьму", "Возлюбим грех".

Я причиняю всем терзанья,

Но светел мой свободный смех.

Вы так жестоки - помышленьем,

Вы так свирепы - на словах.

Я должен быть стихийным гением,

Я весь в себе - восторг и страх.

Вы разделяете, сливаете,

Не доходя до бытия.

Но никогда вы не узнаете,

Как безраздельно целен я.

В домах

В мучтельно-тесных громадах домов

Жвут некрасвые бледные люди,

Окованы памятью выцветшх слов,

Забывш о творческом чуде.

Все скучно в их жзни. Полюбят кого,

Сейчас же наложат тяжелые цепи.

"Ну, что же, ты счастлив?" - "Да что ж… Ничего…"

О, да, ничего нет нелепей!

и чахнут, замкнувшись в гробницах своих.

А где-то по воздуху носятся птицы.

Что птицы? Мудрей привидений людских

Жуки, пауки и мокрицы.

Все цельно в просторах безлюдных пустынь,

Желанье свободно уходит к желанью.

Там нет заподозренных чувством святынь,

Там нет пригвождений к преданью.

Свобода! Свобода! Кто понял тебя,

Тот знает, как вольны разливные реки.

И если лавина несется губя,

И лавина прекрасна навеки.

Кто близок был к смерти и видел ее,

Тот знает, что жизнь глубока и прекрасна.

О, люди, я вслушался в сердце свое,

И знаю, что ваше - несчастно!

Да, если бы только могли вы понять…

Но вот предо мною захлопнулись двери,

И в клеточках гномы застыли опять.

Лепечут: "Мы люди, не звери".

Я проклял вас, люди. Живите впотьмах.

Тоскуйте в размеренной чинной боязни.

Бледнейте в мучительных ваших домах.

Вы к казни идете от казни!

В тюрьме

Мы лежим на холодном и грязном полу,

Присужденные к вечной тюрьме.

И упорно, и долго глядим в полумглу, -

Ничего, ничего в этой тьме!

Только зыбкие отсветы бледных лампад

С потолка устремляются вниз.

Только шаткие длинные тени дрожат.

Протянулись - качнулись - слились.

Позабыты своими друзьями, в стране,

Где лишь варвары, звери да ночь,

Мы забыли о солнце, звездах и луне,

И никто нам не может помочь.

Нас томительно стиснули стены тюрьмы,

Нас железное давит кольцо,

И как духи чумы, как рождения тьмы,

Мы не видим друг друга в лицо!

Грусть

Внемля ветру, тополь гнется, с неба дождь осенний льется,

Надо мною раздается мерный стук часов стенных;

Мне никто не улыбнется, и тревожно сердце бьется,

И из уст невольно рвется монотонный грустный стих;

И как тихий дальний топот, за окном я слышу ропот,

Непонятный странный шепот - шепот капель дождевых.

Отчего так ветру скучно? Плачет, ноет он докучно, -

И в ответ ему стозвучно капли бьются и бегут;

Я внемлю, мне так же скучно, грусть со мною неразлучна,

Равномерно, однозвучно рифмы стройные текут;

В эту пору непогоды, под унылый плач природы,

Дни, мгновенья, точно годы - годы медленно идут.

Одиночество

Поверь мне:-люди не поймут

Твоей души до дна!..

Как полон влагою сосуд, -

Она тоской полна.

Когда ты с другом плачешь, -знай-

Сумеешь, может быть,

Лишь две-три капли через край

Той чаши перелить.

Но вечно дремлет в тишине

Вдали от всех друзей, -

Что там, на дне, на самом дне

Больной души твоей.

Чужое сердце - мир чужой, -

И нет к нему пути!

В него и любящей душой

Не можем мы войти.

И что-то есть, что глубоко

Горит в твоих глазах,

И от меня - так далеко, -

Как звезды - в небесах…

В своей тюрьме, - в себе самом-

Ты бледный человек,

В любви, и в дружбе, и во всем

Один, один навек!..

Небо и море

Небо когда-то в печальную землю влюбилось,

С негою страстной в объятья земли опустилось…

Стали с тех пор небеса океаном безбрежным,

Вечным, как небо, - как сердце людское, мятежным.

Любит он землю и берег холодный целует, Но и о звездах родимых тоскует…

Хочет о небе забыть океан и не может:

Скорбь о родных небесах его вечно тревожет.

Вот отчего он порою к ним рвется в объятья,

Мечется, стонет, земле посылает проклятья…

Тщетно! Вернется к ней море и, полное ласки,

Будет ей вновь лепетать непонятные сказки.

Мало небес ему, мир ему кажется тесным,

Вечно земное в груди его спорит с небесным!

* * *

Там, за далью бесконечной

Дышит счастье прошлых дней…

Отголосок ли сердечный?

Сочетанье ли теней?

Это - звезды светят вечно

Над землею без теней.

В их сияньи бесконечном

Вижу счастье прошлых дней.