Я жизнь люблю и умереть боюсь
Взглянули бы как я под током бьюсь
И гнусь как язвь в руках у рыболова,
Когда я перевоплощаюсь в слово…
А если я не прав, тогда скажи на что же
Мне тишина травы и дружба роз моих
И стрелы птичьих крыл и треск ручьев, похожий
На объяснения в любви глухонемых.
1951
Если умру я, если исчезну, Ты не заплачешь. Ты б не смогла. Я в твоей жизни, говоря честно, Не занимаю большого угла. В сердце твоем оголтелый дятел Не для меня долбит о любви. Кто я, в сущности? Так. Приятель. Но есть права у меня и свои. Бывает любовь безысходнее круга — Полубезумье такая любовь. Бывает — голубка станет подругой, Лишь приголубь ее голубок, Лишь подманить воркованием губы, Мехом дыханья окутать ее, Грянуть ей в сердце — прямо и грубо — Жаркое сердцебиенье свое. Но есть на свете такая дружба, Такое чувство есть на земле, Когда воркованье просто не нужно, Как рукопожатье в своей семье, Когда не нужны ни встречи, ни письма, Но вечно глаза твои видят глаза, Как если б средь тонких струн организма Новый какой-то нерв завелся. И знаешь: что б ни случилось с тобою, Какие б ни прокляли голоса — Тебя с искалеченною судьбою Те же теплые встретят глаза. И встретят не так, как радушные люди, Но всей глубиною своей чистоты, Не потому, что ты абсолютен, А просто за то, что ты — это ты. 1939
Я сам знаю, что в воде черти,
В горах черви,
В лесу сучки,
В городах полицейские крючки,
Хочут нас, добрых молодцев, ловить,
В железо ковать,
И в каторжные работы отсылать.
Гляди же вернее.
Роль святочного рассказа в качестве вставной новеллы в раскрытии идейного содержания в рассказах Ф. М. Достоевского «Мальчик у Христа на ёлке» и Л. Андреева «Ангелочек».
Святочный рассказ, как жанр календарной литературы появился в России в восемнадцатом веке в журнале « И то и сё», редактором которой был М.Д Чулков. Корнями святочный рассказ уходит в зарубежное средневековье. Жанр появился вместе с традицией праздновать Рождество Христово (в Европе 25 декабря). В православии святки - двенадцать праздничных дней между Рождеством Христовым (7 января) и Крещением (19 января). Это время на языческой Руси считалось одним из самых мистических, страшных времен. Рождественские праздники по языческой легенде являлись границей между старым и новым годом, в это время могли происходить странные события, люди верили, что в святки на землю возвращаются души умерших. Святочные дни называли днями «разгула нечистой силы по земле». В этот период люди обращались за советом к духам, задавали им вопросы, пытались наладить контакт с потусторонним миром посредством различных гаданий, языческих ритуалов и т.п. На Руси на Рождество дети воспевали Христа, ходили по домам с вертепом, пели и танцевали. Полагалась награждать их сладостями и игрушками. Не одарить детей считалось большим грехом, сулящим невезение в новом году.
“Если бы на дворе был XIX век, страницы периодики сейчас были бы заполнены трогательными, иногда мистическими, иногда наивными рассказами о чудесных историях, приключившихся на Святках - между Рождеством и Крещением. Что это за жанр и так ли безвозвратно он ушел в прошлое?
В центре внимания в дни Святок - Вифлеемский вертеп, путешествие волхвов, поклонение пастухов, звезда над пещерой… Вся вселенная замерла, увидев рождение чудесного младенца. И это событие, произошедшее больше двух тысяч лет назад, не просто вспоминается, как факт прошлого. Оно проживается нами сегодня - и сегодняшний свет Рождества в нашей жизни отражается в святочных рассказах.”
В системе построения святочного рассказа обыкновенно лежала трехуровневая организация пространства (ад-земля-небо). Обязательным условием так же была победа добра над темными силами, торжество справедливости, счастливый финал. К жанру святочного рассказа в своем творчестве обращались многие писатели. Первыми были Чарльз Диккенс, написавший знаменитые «Рождественские рассказы» и Г. Х. Андерсен «Девочка с серными спичками», в дальнейшем вдохновившие многих писателей обратиться к этому жанру. Известнейшими примерами святочного рассказа, созданного нашими соотечественниками являются: « Ночь перед Рождеством» Н. Гоголя, «Светлана» Жуковского, «Чертик» и «Жертва» А.М. Ремизова,
« Страшное Гадание» Бестужего- Варлинского, «Гусарская сабля» К. Баранцевича, «Рождественский подарок» П.Хлебникова, «Ёлка» Стангоновича, «В канун сочельника» А. Круглова. А.П. Чехов так же работал в этом жанре. Много замечательных святочных рассказов вышли из под пера Лескова.
Одним из самых известных святочных рассказов является произведение Федора Михайловича Достоевского « Мальчик у Христа на ёлке». Рассказ был написан в 1876 году. Произведение имеет предысторию создания, о которой мы узнаем из знаменитого дневника писателя. 26 января 1875 года Федор Михайлович ездил с дочерью на рождественскую ёлку. Атмосфера праздника была омрачена. Достоевский увидел маленького мальчика, который ходил по улице с «ручкой» (просил милостыню). Это картина осталась в памяти писателя, ощущение жестокости и несправедливости не покидало его. Вернувшись домой Федор Михайлович пишет в своем дневнике о желании написать: « кое-что о детях - о детях вообще, о детях с отцами, о детях без отцов и в особенности, о детях на ёлках, без ёлок, о детях преступниках». Нужно отметить, что желание писателя писать о детях не было внезапным. Дело в том, что дети были «слабым местом» Достоевского. Первый ребенок Федора Михайловича - Сонечка, умерла, не прожив и 3 месяцев, а в 1878 году погиб третий ребенок – трехлетний Алеша. Достоевский тяжело переживал потери детей, они наложили существенный отпечаток на все творчество писателя. Он как никто другой научился ценить жизнь безвинных созданий, ангелов на земле и философия его заключалась в том, что ничто в этом мире не достойно слезинки ребенка. Детство – это время, в котором человек не совершает дурных поступков, время, в котором он только начинает понимать этот огромный, страшный мир. То, каким этот мир предстанет перед глазами ребенка, то каким человеком он войдет во взрослую жизнь, зависит от окружающих его людей. Достоевский посвятил теме детства не одну страницу своего дневника: « Без святого и драгоценного, унесенного в жизнь из воспоминаний детства, не может и жить человек». «Без зачатков положительного и прекрасного нельзя выходить человеку в жизнь из детства». По мнению Федора Михайловича, все дети, какими бы они не были, без исключения, есть « родные дети» Господа. Увиденная на елке картина поразила писателя и он написал одно из лучших своих произведений - « Мальчик у Христа на ёлке», которому предшествует рассказ «мальчик с ручкой», в котором автор повествует, что « встречал на улице, на известном углу, одного мальчишку, никак не более семи лет. В страшный мороз одет почти по-летнему… он ходил «с ручкой», это технический термин, значит- просить милостыню….говорил как-то невинно и непривычно и доверчиво смотрел мне в глаза». Достоевский пишет об этом не просто как о воспоминании, этот рассказ указывает на факты, на суровую действительность. Правда в том, что у таких детей нет и не может быть будущего. «…эти дети становятся совершенными преступниками…Само собой становятся воришками. Воровство обращается в страсть даже у восьмилетних детей….»
Детство их проходит в грязных подвалах, среди вечно пьяных людей. «Профессия» этих детей предопределена. Они живы до тех пор, пока могут зарабатывать деньги, пока способны обеспечивать беспробудное пьянство своих опустившихся родителей. Выросший в таких условиях ребенок не верит в существование доброты, справедливости и милосердия. Ему незнакомы такие понятия как честность, отзывчивость, нравственность. Для них эти лучшие качества, которыми может быть наделен человек, просто слова. И в этом нет их вины. Виновато в таком положении вещей лишь безразличное общество, а ведь дети - это будущее нашей страны, будущее всего человечества.
Рассказ « Мальчик у Христа на ёлке» еще больше шокирует читателя своим содержанием. Что касается построения рассказа, то соблюдена традиция трехуровневой организации пространства- ад-земля-небо. Подвал- метафора ада. Ребенок просыпается «…в сыром и холодном подвале. Одет он в какой-то халатик». На улице стоит трескучий мороз, дыхание мальчика «вылетало белым паром». Больная мать его лежит на нарах в углу комнаты и не хочет просыпаться. Малыш не понимает, что она мертва. Чувство голода побуждает его преодолев страх выйти из подвала на улицу. Меняется уровень организации- земля. Ребенок впервые оказывается на широкой, освещенной огнями улице совсем один. Все ему кажется новым. Он искренне радуется на чудеса открывшийся перед ним картины. Несмотря на голод и холод он радуется и лошадям, и магазину, и елке, и людям. Нужно отметить, что он не остался незамеченным. «Мимо прошел блюститель порядка и отвернулся, чтоб не заметить мальчика». В витринах магазинов он видит прелестных куколок, нарядные ёлки, сквозь стекло слышится музыка. И в этой праздничной атмосфере люди остаются безучастными к страданиям маленького человека. Каждый из них может помочь ему, но тем не менее малыш один. « И вдруг вспомнил мальчик про то, что у него так болят пальчики, заплакал и побежал….». За другим стеклом ребенок видит богатых, нарядных дам и господ, он осмелился войти внутрь, но тут же на него закричали, сунули в руку монету и выгнали на улицу. Люди, даже хорошо материально обеспеченные ограничиваются подаянием, невежественность и безразличность их ужасает. « А копеечка тут же выкатилась и зазвенела по ступенькам…» Малыш бежит дальше и останавливается у витрины магазина, возле которой собралась уже толпа людей. Он смотрит на происходящие за стеклом и дивится. Прекрасные мальчики и девочки совсем как живые. « И подумал сперва мальчик, что они живые, а как догадался совсем, что это куколки, - вдруг рассмеялся. Никогда он не видал таких куколок и не знал, что такие есть!» Вдруг сзади «большой злой мальчик …треснул его по голове, сорвал картуз, а сам снизу поддал ему ножкой». Мальчик упал на холодную землю, вокруг закричали, ребенок испугался и побежал скорее, сам не зная куда. Мы видим, что впервые выходя на улицы большого города, да к тому же в канун нового года, в канун праздника, на которой все дети должны быть окружены любовью, теплом и заботой, получать подарки, ребенок сталкивается с безосновной жестокостью и безучастностью людей. Он старается убежать теперь от них, он боится и прячется в подворотне за дровами. « Тут не сыщут, да и темно». Мальчик остается совсем один, в ужасный мороз, голодный, без картуза. Он думает: « Посижу здесь и пойду опять посмотреть на куколок…», но читатель понимает, что никогда уже мальчик не увидит ни куколок, ни лошадей, ни больших злых мальчиков. Мы видим смерть безвинного создания, загнанного и испуганного. Тепло разливается по телу малыша, он умирает и слышится ему, что над ним поет его мама. « - Пойдем ко мне на елку, мальчик… » слышит он голос откуда-то сверху, кто то обнимает его, малыш протягивает навстречу руки и вдруг « о, какой свет! О, какая елка!». Ребенок не понимает где он, а вокруг все светлые мальчики и девочки кружатся вокруг него, целуют его, берут с собой и смотрит на него его мама. Ему объясняют, что это Христова елка для малышей, у которых нет своей. Далее Достоевский рассказывает о судьбе маленьких мальчиков и девочек, окружавших маленького героя. Повествование суровой действительности жизни повергает читателя в шок: « все были такие же, как он, дети, но одни замерзли еще в своих корзинах, в которых их подкинули на лестницы к дверям петербургских чиновников, другие задохлись у чухонок, от воспитательного дома на прокормлении, третьи умерли у иссохшей груди своих матерей (во время самарского голода), четвертые задохлись в вагонах третьего класса от смраду, и все-то они теперь здесь, все они теперь как ангелы, все у Христа. Сколько смертей невинных детей, и во всех виноваты условия, созданные обществом жестоким и безучастным. Детей должны любить на земле, беречь, ведь это самое святое, что есть в нашем обществе, алогизм в том, что счастье они обретают лишь после смерти. Достоевский намеренно подчеркивает весь ужас сложившего положения тем, что действие происходит в канун нового года.
« А внизу, наутро, дворники нашли маленький трупик забежавшего и замерзшего за дровами мальчика…»
Главным героем рассказа Леонида Андреева является тринадцатилетний Сашка. Ребенок растет в неблагополучной семье. Отец его болен чахоткой, а мать сильно пьет. Эти обстоятельства наложили отпечаток на характер ребенка « Сашка обладал непокорной и смелой душой». За своенравие и непокорность Сашку часто била мать, что отразилось в тетради, в которой он рисовал карикатуры. « …толстая и низенькая женщина била скалкой тонкого, как спичка, мальчика. Внизу крупными и неровными буквами чернела подпись: «Проси прощенья, щенок, - и ответ: « Не попрошу, хоть тресни».». Ребенок был озлоблен на мир и «мстил жизни». Да и сама жизнь не приносила ему удовольствия: « Временами Сашке хотелось перестать делать то, что называется жизнью: не умываться по утрам холодной водой, в которой плавают тоненькие пластинки льда, не ходить в гимназию, не слушать там, как все его ругают, не испытывать боли в пояснице и во всем теле, когда мать ставит его на целый вечер на колени.» Мы видим, что жизнь ребенка, его детство было лишено простых радостей, любви и заботы, но тем не менее мальчик не вырос черствым. Сашка любил своего больного отца, который «который прятал для него хлеб и картошку». Отношения с одноклассниками у Сашки не складывались. Он часто дрался, « грубил начальству, рвал учебники и целый день лгал то учителям, то матери, не лгал только одному отцу». На кануне Рождества мальчика пригласили на елку в богатую семью его «добродетелей». Нам известно, что отец Сашки раньше работал учителем в этой семье и любил дочь хозяйки. Но она вышла замуж за другого человека и мальчик расценивал это как измену. Он жалел отца и ненавидел семью Свечниковых: «Антипы толсторожие». На уговоры и угрозы матери он не реагировал, категорически отказываясь идти на праздник, он знала что если « выгнать на улицу, то он (Сашка) отправится шататься и скорей замерзнет, чем пойдет к Свечниковым; ». Тогда просить Сашку начинает отец. И мальчик понимал, что отец хитрил, « он презирал его за слабость и ложь, но ему действительно захотелось что- нибудь принести больному и жалкому человеку.». Сашка идет на ёлку ради отца и презирает все, что он видит в доме Свечниковых. Не потому, что его терзает зависть, а потому, что смотря на этих людей он не понимает их поведения, эмоций, даже внешнего облика и манеры разговаривать. Для него все это фальшь. Они никогда не знали что такое нужда, голод и холод, никогда не знали, какого это, когда твой отец умирает у тебя на глазах, когда отца ежедневно унижают у него на глазах, когда ты не нужен родной материю. Мальчик, в столь юном возрасте, понимает несправедливость, царящую в мире. Сашка ненавидел хорошеньких, чистеньких мальчиков, потому что они ничего не знают о жизни, потому, что он такой же как многие другие, но одним в этом мире досталось все, а другим ничего. Атмосфера в доме Свечниковых не соответствует действительности за окнами. Юному герою все кажется наигранным, ненастоящим и отталкивающим. Даже елка « ослепляла его своей красотой и крикливым, наглым блеском бесчисленных свечей, но она была чуждой ему, враждебной, как и столпившиеся вокруг нее чистенькие, красивые дети…». У этих детей было все, о чем мог только мечтать Сашка. Глядя на эту картину, мальчик «сидел…и думал, что у него есть отец, мать, свой дом, а выходит так, как будто ничего этого нет и ему некуда идти». Все что у него есть - это перочинный нож и в момент осознания этого, Сашка ужасается, ведь если завтра он случайно сломает ножичек, то у него больше не будет НИЧЕГО.
Вдруг «он увидел то, чего не хватало в картине его жизни и без чего кругом было так пусто, точно окружающие люди неживые. То был восковой ангелочек, небрежно повешенный в гуще темных ветвей и словно реявший по воздуху. Его прозрачные стрекозиные крылышки трепетали от падавшего на них света, и весь он казался живым и готовым улететь. Розовые ручки с изящно сделанными пальцами протягивались кверху…Лицо ангелочка не блистало радостью, не туманилось печалью, но лежала на нем печать иного чувства, не передаваемого словами, не определяемого мыслью и доступного для понимания лишь такому же чувству.» Сходство Сашки и ангелочка неоспоримо. Подобно тому, как мальчик сидит в полутемном углу, ангелочек повешен в гуще ветвей; лицо ангелочка не блистало радостью на этом празднике, как и лицо Сашки, и «доступное для понимания лишь такому же чувству», такому, как и чувства Сашки. Этим игрушка и привлекает ребенка, он видит в ней нечто близкое, почти родственное, этим ангелочек и отличается от остальной массы дорогих инрушек, висящих на елке.«…он был грустен и боялся яркого назойливого света, и нарочно скрылся в темной зелени, чтобы никто не видел его.» Чем дольше мальчик смотрит на игрушку, нем сильнее ему хочется получить ее, он старается не смотреть на ангелочка, чтобы другие не заметили его. И тогда, впервые в жизни Сашка решает попросить о чем-то Свечниковых. Он просит его у хозяйки сначала ласково, заискивающе, но та лишь отнекивается. Надеясь уговорить ее он говорит «- Я раскаиваюсь. Я буду учиться….», но и это не действует, Сашка злиться, спрашивает грубо «Дай ангелочка.». Хозяйке жаль красивой игрушки и она говорит что уже пообещала ангелочка Коле. Сашка в отчаянье решается на крайнюю меру. Сашка, это гордый мальчик, который молча терпел побои, не принимал ни от кого подачек, никогда не унижался, «упал со стуком на колени и сложил руки». После такого выпада хозяйка с неохотой передает игрушку в руки Сашки. «Казалось, что когда нежные крылышки ангелочка прикоснуться к впалой груди Сашки, то случится что-то такое радостное, такое светлое, какого никогда еще не происходило на печальной, грешной и страдающей земле.» В тот момент, когда ребенок осторожно берет в руки ангелочка происходит чудо, все словно озаряется волшебным светом и теплом, которое излучает игрушка. Ребенку даже кажется, что все вокруг стали добрее и приветливее. Боясь, что ангелочка могут отнять, Сашка спешит домой.
В третьей части происходят кульминационные события рассказа. Мальчик спешит поделиться радостью с больным отцом. Для обоих ангелочек - не просто игрушка, а нечто большее, для каждого свое, но с одинаковой силой тревожащее их души и сердца. Происходит сопоставление глаз «умирающего человека» с глазами ребенка. «В большой голове происходила странная, мучительная, но в то же время радостная работа.Глаза, не мигая, смотрели на ангелочка…..И чудилось погибшему человеку, что он услышал жалеющий голос из того
чудного мира, где он жил когда-то и откуда был навеки изгнан. Там не знают о
грязи и унылой брани, о тоскливой, слепо-жестокой борьбе эгоизмов; там не
знают о муках человека, поднимаемого со смехом на улице, избиваемого грубыми руками сторожей. Там чисто, радостно и светло, и все это чистое нашло приют в душе ее, той, которую он любил больше жизни и потерял, сохранив ненужную жизнь.» Ангелочек словно перенес Ивана Савича в тот другой мир, в котором он был бы счастлив, в котором не было бы ни боли, ни страдания, в котором он еще не был «отжившим человеком». «И рядом с глазами отжившего человека - сверкали глаза начинающего жить
и ласкали ангелочка. И для них исчезало настоящее и будущее: и вечно
печальный и жалкий отец, и грубая, невыносимая мать, и черный мрак обид,
жестокостей, унижений и злобствующей тоски. Бесформенны, туманны были мечты Сашки, но тем глубже волновали они его смятенную душу. Все добро, сияющее над миром, все глубокое горе и надежду тоскующей о боге души впитал в себя ангелочек, и оттого он горел таким мягким божественным светом, оттого трепетали бесшумным трепетаньем его прозрачные стрекозиные крылышки.»
Простая восковая игрушка смогла разрушить пропасть между отцом и сыном, смогла посеять частицу счастья в их души, отодвинуть хотя бы на время всю ту тьму, которая окружала их на протяжение всего этого времени. Сашка обманывает отца, говоря что ангелочка подарила «она» и ему странно наблюдать «как плачет большой и старый человек», да и сам Сашка, вероятно не плакавший раньше никогда, сковырнул слезинку. Мы являемся свидетелями рождественского чуда, произошедшего с Сашкой и его отцом.
Оба рассказа связаны одним календарным событием, а именно святками. В обоих рассказах присутствуют носители веры. В первом это Иисус Христос, а во втором восковой ангелочек. Нужно отметить, что вера чрезвычайно важна в жизни каждого человека, особенно в нашей повседневной жизни. Во время, когда количество атеистов составляет ¼ всего населения страны. « Вера — важная составляющая целостности человека, которая стоит рядом с такими понятиями как любовь и надежда. Вера – неотъемлемая часть человека, которая не нуждается в доказательствах, не нуждается в научных фактах, не нуждается в объяснениях – она просто есть и ее не скрыть, она есть как воздух и лучи солнечного света. Часто слово «вера» употребляется в значении религии и очень рядом идет с ней, рука об руку, ведя за собой человека и весь человеческий род. Как сказал великий французский писатель и философ Мишели Эйкем Де Монтень: «Nothing is so firmly believed as what we least know, что в переводе «Тверже всего мы верим в то, о чем меньше всего знаем, с которым я полностью согласна и тесно сопоставляю словами из Нового Завета: «Вера же есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом». Вера возникла у человека– как нечто особое и значимое, которое с легкостью объясняет происхождение всего сущего на земле и на небесах. Она возникла вместе с человеком в один момент и с одним глотком воздуха на двоих. Наш создатель верил в нас, ровно так же, а может быть даже и сильней, как и мы в него. Вера облетела весь земной шар, оставляя часть себя в каждом человеке. А человек, испытав это чувство, на протяжении своего бытия возвышал его своим творчеством, так же как и любовь, и надежду. Сначала человек выражал свои чувства, в том числе и веру, в наскальной живописи, затем возникла письменность, и вера стала доступнее всем и понятнее, так же, как и надежда, и любовь… Самое удивительное, что вера распространялась везде одинаковая, все верили в Главного Бога (имена, конечно, в каждом народе были разные), который создал всё и всех, а силы природы обожествлялись, уважались и задабривались. Всё это протекало до настоящего времени. В настоящее время была утрачена сила в веру самих людей. Они настолько завязли в болоте повседневной суеты, что стали забывать основы и как безвёсельные лодки болтаться на плаву, как быльнки болтаться на ветру, как погибающий в пустыне от жажды, увидев оазис, отмахивается от него, приняв за мираж… ;) Многие ученные, да и не только ученные, утверждают, что никакого бога нет и создалось все с большого взрыва в космосе, который образовался физическим довольно объяснимым путем – это их точка зрения, это их мировоззрение, и как не странно бы это звучало – это их вера. Нет на нашей планете человека, который бы не верил или не умел этого делать, просто некоторые пытаются это отрицать. Даже если рассматривать группу людей, которые объеденили себя под общий термин «агно́стики», т.е. люди которые считают, что доказать существование или несуществование Бога невозможно, они имеют свою свои идеалы свое мировоззрение и свою веру, веру в свою правоту. Можно бесконечно рассуждать есть ли вера в современном обществе или её нет мы будем придерживаться своей точки зрения, но при этом будем верить в нее, а это уже многое значит.»
«Сегодня пора вспоминать теплые и трогательные истории. Особенно важно, что никогда эти рассказы не прятались в отдельные «детские» и «взрослые» рубрики журналов и альманахов. Это рассказы для семейного, домашнего чтения. Перед чудом нет детей и взрослых, молодых и старых. У Христа на празднике не будет конфликта отцов и детей. Весточка из этого светлого мира - рассказы о том, почему на Рождество украшают именно елку (потому что только она стоит в лесу вечно зеленой, а значит, указывает на вечную жизнь), почему все люди и даже все звери спешат не только поклониться Божественному Младенцу, но и помочь тем, кто заплутал на пути к Его вертепу. Вот она, цель святочного рассказа - усилить в домах читателей праздничную атмосферу, оторвав от житейских забот, хотя бы в день Рождества напомнить о всех «труждающихся и обременных», о необходимости милости и любви."
Автор: Берновик Наталья
Использованная литература:
Ф.М. Достоевский "Мальчик у христа на елке", дневник Ф.М. Достоевского
Л. Андреев "Ангелочек"
https://www.taday.ru/text/158221.html
https://mkstanislavovna.livejournal.com/4892.html
Новокузнецк, 2010 год
Пабло Пикассо родился в испанском городе Малаге в 1881 году, в семье художника Хосе Руиса Бласко, преподававшего живопись в местной школе. Мать художника принадлежала к древнему испанскому роду с еврейскими корнями. Хосе Руис быстро распознал в сыне дар, всячески его развивал, надеясь через него реализовать свои невоплощенные амбиции. Они переехали в Барселону, где 14-тилетний юноша пытался продавать первые картины, подписываясь, по каталонскому обычаю, фамилией матери. Вскоре его с легким сердцем отпустили в Мадрид, где юный Пабло без труда поступил в Королевскую Академию Сан-Фернандо, затем вернулся в Барселону и все больше проводил времени в кафе «Четыре кота». Там он сблизился с группой испанских художников, увлекавшихся живописью Эль Греко, каталонской скульптурой. Вместе они посещали дома свиданий Баррио Чино, голодали, изучали жизнь бедных кварталов, постигали идеи анархизма. Как-то на улице он протянул руку гадалке - узнать свою судьбу, и она сказала ему, что он проживет жизнь самого заурядного человека, дескать, ничего великого. Такая судьба совершенно не устраивала энергичного увлекающегося Пикассо.
…В 1900 году девятнадцатилетний полуголодный, страстный, ясноглазый коротышка (158 см) шел по Парижу, и на свеженаписанном автопортрете черной кистью было написано «Я король!».
« Парижский Монмартр начала прошлого века жил насыщенной жизнью, - нищие художники, поэты, музыканты, красивые богемные девицы, певички, танцовщицы, запах Перно - анисовой настойки, запах секса, запах опийных капель, холодок кокаина, еще не запрещенного в Европе»… Теперь эта эпоха вместе с прославленными кафе, где художники расплачивались своими набросками за чашечку кофе и бутылку вина, кажется невозможно хрестоматийной. Хозяева пивнушек сколотили неплохое состояние на таких чашечках кофе, но гораздо позже. Ван-Гог тогда был еще мало кому известен, Тулуз-Лотрек вызывал общественное негодование, импрессионисты считались чем-то неприличным. Как иронизировал Пикассо, в Испании романтичного Сезанна расстреляли бы за непристойность. Дряхлая Европа до начала первой мировой пребывала в оцепенении, казалось бы вовсе не готовая к крутым повортам…
Молодой испанский художник поселился в малюсенькой картонной комнатушке в обшарпанном доме, где ни одна дверь не запиралась, поскольку у обитателей - циркачей, наркоманов, пьяниц, художников и их подружек-натурщиц и красть-то было нечего. Участковый полицейский в досье на подозрительного испанца записал в 1901 году: “волосы отрастил длинные”, “усы пробиваются”, “к нему ходят неизвестные личности”, “предпочитает носить черный пиджак и черную шляпу”, “он уходит и приходит в разное время, а если уходит вечерами, то возвращается лишь к часу ночи. Бывает, что дома вообще не ночует”.
Он быстро нашел себе компанию по интересам - таких же, как он, талантливых и амбициозных, полных решимости действовать. «В то время художники и поэты еще влияли друг на друга», - позже вспоминал Пабло. Вместе с поэтами Гийомом Аполлинером, Блезом Сендраром, Максом Жакобом, художниками Матиссом и Браком они весело и смело строили новое видение искусства - индивидуалистического, вызывающе новаторского.Уже прошла первая выставка с печальными картинами в холодных голубых тонах, - период, где он по преимуществу рисовал убогих, калек, женщин, сломленных горем, жителей грязных улиц. Но денег не прибавлялось, свои рисунки он менял на выпивку для друзей или уголь, чтоб топить печь. Аполлинер составил расписание домов, где их ждали к обеду. Любимым местом дружеских трапез был дом приятеля, который сервировал бутерброды и закуски на обнаженном теле своей юной жены. Сам Гийом превосходно готовил, полагая поварское искусство частью поэзии, но его возлюбленная Мари Лорансен с трудом терпела богемные выходки гостей, валяющихся в одежде на хозяйской кровати, что в свою очередь раздражало нетерпимого к мещанству анархиста из Барселоны… Пикассо был влюбчивым, как и полагается испанцу, друзья с интересом следили за перипетиями его романов. Он физически не мог находиться один, и если его великолепная зеленоглазая Фернан уходила за шпильками, к нему на кушетку у мольберта как загипнотизированные приходили новые «богини»… Голубой печальный цикл сменился золотисто-розовым, чувственным и нежным - знаменитая «Девочка на шаре» («девочка плачет, шарик улетел…» ;), «Акробат и маленький арлекин» - все было «не так как положено» в его картинах, каждая из них вызывала столь же резкое неприятие, сколь и бурный восторг. Закон в те времена у таких компаний не пользовался никаким уважением. Чего стоит только знаменитая история с архаичными статуэтками… Пикассо любил прогуливаться по Лувру. Однажды ему приглянулись иберийские статуэтки 5 века до р.х., найденные при раскопках в Андалузии.
Жери Пьере, очаровательный пройдоха, талантливый авантюрист и наглый вор, по совместительству секретарь изощренного Аполлинера, решил сделать Пикассо милый подарок и легко выкрал каменные фигурки для художника. Долгое время они стояли у Пикассо, распаляя его цепкое подвижное воображение художника. В 1911 году, правда, дело раскрылось. Экспонаты пришлось вернуть, а Аполлинер, оберегая Пикассо от депортации, взял вину на себя. Поэт попал в тюрьму, но через пару месяцев был отпущен. Пикассо же перешел от иберийской к африканской архаике.
Он заинтересовался масками духов и вспоминал: «Меня ничуть не интересовали мистические ритуалы для которых они предназначены, меня пленила их совершенная простота форм. Глядя на них, хотелось перерисовать весь остальной мир - в мир подвижных метаморфоз, превращений, глазастых элементарных частиц»…Осмысленное разрушение
Со времен Возрождения в европейской культуре утвердился тип художника-демиурга. При этом крайне напряженной была дихотомия: необходимость присваивать «чужое» и одновременно создавать что-то принципиально новое. Освоение традиций шло чаще всего за счет отрицания ближайшего опыта (пример: Ренессанс — античность при отрицании Средних веков), а роль первопроходца стала навязчивой идеей.
Сама разностильность и многоликость творчества Пикассо, его готовность обращаться к любому стилю мировой культуры — от образцов первобытной магии народов Африки до классики и постимпрессионизма с сюрреализмом, имитировать их, цитировать, проживать, иронизировать над ними, уничтожать и вновь возрождать из хаоса свидетельствуют о том, что Пикассо принципиально отказывается от мифа об уникальности своего творчества, а также от любых других узаконенных мифов. Он добровольно сходит с котурн демиурга, чтобы стать трикстером (отрицательным, демонически-комическим дублером культурного героя).
Для его релятивистки настроенного, дерзкого и ироничного ума возможно всё, все пути и миры для него открыты. Он вторгается в них, экспериментирует с формой, разлагает ее на составные части и вновь собирает, использует логику абсурда, случайности, сновидения, намеренно бессвязных комбинаций, занимается сознательной варваризацией культурных ценностей, их имитацией и соединением несоединимого, экспериментирует с признанными шедеврами — и всё это для того, чтобы в конечном счете убедить зрителя, что «осмысленное разрушение культурных мифов, осуществляемое рукой подлинного Мастера, само по себе является культуротворческим актом и частью цивилизационного процесса» (А. Якимович).
Таким образом, Пикассо занимает в культуре ХХ века свое место радикала, вносит свой вклад в экстремальное антиискусство современности, которое пользуется методами, сомнительными или даже запретными в культурном сообществе. Отсюда первая группа проблем и вопросов.
При поэтапном изучении творческого пути Пикассо, чтобы вконец не запутаться в растущих как снежный ком изменениях манеры письма художника, можно на первых порах принять огрубленную схему: три этапа — до «Авиньонских девиц», между «Девицами» и «Герникой», после «Герники». Два вышеназванных произведения можно рассматривать как ключевые в творчестве Пикассо.
Ранние работы, «голубой» и «розовый» (цирковой) периоды, можно рассматривать как искусство «Пикассо до Пикассо». Эти произведения плоть от плоти стиля модерн. Внимание надо сосредоточить на символизме картин. Молодость и старость в «Нищем старике с мальчиком»; круговорот жизни и смерти в «Жизни» и «Девочке на шаре», мужское и женское в этой последней; материнство в «Матери с ребенком»; библейский акт встречи во «Встрече», где свидание проститутки и ее матери на ступенях тюремной больницы возводится к иконографии скульптуры Шартрского собора «Встреча Марии и Елизаветы»; превалирование общего настроения мировой печали (чего стоит одно название картин: «Трагедия», «Нищета», «Отверженные» ;) и одиночества («Арлекин и его подружка» («Странствующие гимнасты) », «Любительница абсента», «Мальчик с собакой».
В формальном отношении необходимо подчеркнуть преобладание на этом этапе в творчестве Пикассо характерной для модерна холодной гаммы и специфичной блеклости красок (голубой, серый, опаловые оттенки розового и оливкового), продиктованную временем символичность преобладающего голубого цвета как цвета высшей духовности, трансцендентности, оторванности от мира материального, цвета гибели и страдания.
Вытянутые, деформированные силуэты фигур, подчиняющиеся не внутренней структуре, а специфической «оплавленной» линии, обыгрывание ритмики и повтора фигур, пустынные ландшафты, своей неопределенностью закрепляющие плоскость картины, — на всё это необходимо обратить внимание как на черты принадлежности стилю модерн. Приверженность модерна к метаморфозам у Пикассо проявляется в цирковой тематике, для которой переодевание, перевоплощение, двойственность театрального амплуа и маски, стихия игры являются естественным существованием.
Стихи Ш. Бодлера и П. Верлена могут служить удачной поэтической параллелью к данному периоду творчества Пикассо, так как их роднят тематика и общий меланхолический настрой: «Возьми меня с собой, быть может, из наших бедствий мы создадим себе подобие счастья» (Ш. Бодлер).
Для характеристики второго, кубистического, периода Пикассо очень показательным фактом биографии является сознательно творимая художником легенда о его бегстве в горы Каталонии в молодости. Доисторическое пространство гор, бродячий цыган в качестве проводника, тесное братство трех друзей перед лицом пустыни — Пикассо утверждал, что именно тогда сформировалось его мировоззрение. Сравните вместе с учащимися знаковое поведение Ван Гога, бежавшего на юг Франции, Гогена, уехавшего на Таити, и Пикассо, ушедшего в горы, — каждый совершает свое бегство от цивилизации в поисках сущности бытия.
Таким образом, зов «темных бездн доисторических, дорациональных и дочеловеческих смыслов» (А. Якимович) был услышан художником еще в юности, а встреча с магией искусства примитива народов Африки и Океании стала только последним толчком к рождению нового мира Пикассо, мира архетипических образов, примитивных, грубых, но обладающих магией земной плоти и неистовством истинных первозданных инстинктов. «Авиньонские девицы», «Три женщины», «Дружба» — «картины-заклинания» (Пикассо).
Можно обсудить с учащимися вопрос: что было первичным для Пикассо — новая формальная структура, с помощью которой можно преодолеть зависимость от зрительного образа и отойти от веками лелеемого миметического искусства (от греч. mimesis — подражание) или магическая ритуальная суть новых образов? В пользу и того и другого есть свои аргументы.
Я. Тугенхольд настаивал на формальном прочтении кубистических произведений Пикассо и сформулировал суть новой формальной системы следующим образом: «Изображать предметы не такими, какими они кажутся глазу, но такими, каковы они суть в нашем представлении». Делясь своими впечатлениями об африканской скульптуре с Аполлинером, Пикассо говорил, что «эти произведения религиозного, страстного и строго логического искусства относятся к самым впечатляющим и прекрасным творениям человеческого воображения».
Логика и воображение — на этом парадоксе можно заострить внимание учащихся, так как в этом суть концептуального (в отличие от визуального) подхода Пикассо к понятию формы. Он заменил «обман зрения» на «обман ума» и отныне был свободен творить мир живописи по автономным законам архитектоники формы, создавать «пластические символы», «пластические идеограммы» видимого мира. Пластический символизм первых кубистических картин Пикассо, относящихся к так называемому экспрессивному кубизму, можно более рельефно ощутить при их лобовом сравнении с литературным символизмом «голубого периода». О каждом из полотен «голубого» периода можно составить пространный рассказ, опираясь на сюжетность символических персонажей и деталей. А что можно рассказать о «Трех женщинах», на наших глазах формирующихся из плоти земли, опаленной жаром солнца? Они не имеют многовековой духовной истории героев «голубого» периода, они даже еще не проснулись. Их скорее можно тактильно ощутить как древнюю основу средиземноморской культуры, в которой, по мнению Г. Гачева, слились стихии земли и огня. Но это уже некие метафизические сущности, которые не дано описать, а можно лишь интуитивно постигнуть. И это приводит нас к магической сути образов Пикассо.
По его же собственному признанию, «это род магии, которая становится между враждебным миром и нами, это способ овладеть нашими страхами и нашими желаниями, облекая их в форму. В день, когда я понял это, я осознал, что обрел свой путь».
Трудно судить молодость. Мне кажется, она интересуется им, но не до такой степени, как раньше. Даже в восемнадцать лет нельзя вечно пылать, как в лихорадке, но с другой стороны, именно в этом возрасте страсть не может угаснуть. Только теперь предмет ее страсти уже не Он; вместо него осталась лишь память о нем, а за ней горит огонь, который просвечивает так ярко, что заслоняет образ его самого. Молодость никогда не помнит, но вместе с тем никогда и не забывает. Обрати внимание - тут есть рзница. Юность легко выбрасывает из своей памяти то, до чего ей нет дела, и с дьявольским упрямством цепляется за главный факт. Она безгранично верит в слова "никогда" и "вечно", как будто они соответсвуют действительности, а не являются просто сентиментальным парадоксом.
Человеческая жизнь тянется слишком долго для одной любви. Просто слишком долго. Любовь чудесна. Но кому-то из двоих всегда становится скучно. А другой остается ни с чем. Застывает и чего-то ждет…Ждет, как безумный…
Я поведую тебе всю мою жизнь, которая поистине началась лишь в тот день, когда я узнала тебя…
Когда вы стоите на моем пути,
Такая живая, такая красивая,
Но такая измученная,
Говорите всё о печальном,
Думаете о смерти,
Никого не любите
И презираете свою красоту —
Что же? Разве я обижу вас?
О, нет! Ведь я не насильник,
Не обманщик и не гордец,
Хотя много знаю,
Слишком много думаю с детства
И слишком занят собой.
Ведь я — сочинитель,
Человек, называющий всё по имени,
Отнимающий аромат у живого цветка.
Сколько ни говорите о печальном,
Сколько ни размышляйте о концах и началах,
Всё же, я смею думать,
Что вам только пятнадцать лет.
И потому я хотел бы,
Чтобы вы влюбились в простого человека,
Который любит землю и небо
Больше, чем рифмованные и нерифмованные
Речи о земле и о небе.
Право, я буду рад за вас,
Так как — только влюбленный
Имеет право на звание человека.
6 февраля 1908
Толстой не довел своей мысли до конца, когда отрицал роль зачинателей за Наполеоном, правителями, полководцами. Он думал именно то же самое, но не договорил этого со всею ясностью. Истории никто не делает, ее не видно, как нельзя увидать, как трава растет. Войны, революции, цари, Робеспьеры это ее органические возбудители, ее бродильные дрожжи. Революции производят люди действенные, односторонние фанатики, гении самоограничения. Они в несколько часов или дней опрокидывают старый порядок. Перевороты длятся недели, много годы, а потом десятилетиями, веками поклоняются духу ограниченности, приведшей к перевороту, как святыне.
Расставайтесь с любимыми
не рассчитывая на встречу,
на чужие молитвы и ложь,
не прощаясь, не дожидаясь вечера.
Ведь если вовремя не уйдешь -
останешься.
Птицы в клетке весной или летом
никогда не найдут покоя.
Настоящая любовь - это
совсем другое.
Самые популярные посты