uncensored

В октябре тебя будет трясти.
Кутайся в одеяло, делай чай послаще.
Я хотел бы тебя спасти,
Но я сам еще тот пропащий.

давай отнесемся друг к другу предвзято.
вот я, например, сторонюсь с неких пор
встречаться с людьми равнодушием взгляда,
холодного, томного взгляда в упор.

давай помолчим, все и так же известно;
сидеть за столами - привычный процесс!
но я не могу отыскать себе места,
и силой рассудка смирить интерес.

вот так и сидим: то взлетая, то падая,
то хочется выпить, то встать и уйти!
и знал бы ты как, то печалит, то радует
возможное новое чувство в груди.

это такие, как ты, меня грубой сделали.
я покажу, как рвутся от боли швы.
знаешь, какими стены бывают белыми
в душах отравленных из-за таких, как вы?

на холодной кухне, пустой и серой, отчего-то боль умножалась вдвое.
я устала биться в немую стену, не пора ли выдохнуть "Бог с тобою…"?
я устала, слышишь, до слез и крови. мои пальцы сломаны, сердце - тоже.
если это - то, что зовут любовью, я, пожалуй, больше не буду, Боже.

на холодной кухне в попытках тщетных сделать вдох и вновь возвращаться к бою
я была прозрачной и незаметной, и любовь шептала мне: "Бог с тобою… "
я устала слышать, что нет ответа - рикошетом мне же мои снаряды.
я, конечно, встану, но ты на это дай мне силы, Боже, ведь ты же рядом.

на холодной кухне пустой и серой пахло кофе, дымом и едкой болью.
я лечила сердце, ломала нервы и стихи читала сама с собою.
я тебе пыталась найти замену, но никто сравниться не мог с тобою.
я устала биться в немую стену. я устала, Боже, болеть любовью.

кто-то умер от «передоза»,
доведя до инфаркта мать.
кто-то выйти не смог из наркоза.
только мы продолжали дышать.
кто-то верил, что люди-птицы,
и упал на асфальт из окна.
чья-то плоть в зверских лапах убийцы
была заживо сожжена.
кто-то спал, но не смог проснуться,
запятнавши в крови простыню.
кто-то к Богу устал тянуться
и скрутил из веревки петлю.
каждый миг чьи-то души взлетали
в поднебесную звездную гладь.
люди медленно умирали.
только мы продолжали дышать

так никем для тебя и не стала.
словно фантик меж пальцев свернул,
словно трубочку взял из бокала.
и небрежно на столик швырнул.
я тебе никогда и не снилась.
без меня тебе крепче спалось.
я к тебе в сердце бабочкой билась.
только места мне там не нашлось.

я сходила с ума в клейкой нежности вечных фраз,
в ожидании лета, в глупом московском беге…
я делила жизнь на "до нас" и "после нас",
я ломала город, как школьник ломает лего -

из моих маршрутов нежность текла как сок
в бесконечной {по}пытке тело отнять от тела,
и простое "люблютебя" затягивалось на несколько строк
и означало "что хочешь со мной то и делай".

я смеялась навзрыд и плакала невпопад,
ревновала тебя к одежде, к часам, к рулю…
………………………………………………….
но все это было тысячу лет назад.
я не люблю тебя. слышишь, уже не люблю.

с днем рождения меня…

взяв микрофон и сдерживая смех,
я вскрикнул, уподобившись мерзавцу:
- а эту женщину любил я меньше всех!
и указал на брошенную пальцем.

она стояла посреди толпы:
толпа смеялась, потирая руки!
я видел, как меняются черты
ее лица от поглотившей скуки.

я наблюдал спокойный, добрый взгляд;
в ее глазах блуждало безразличье
к безумцам, что кусают и шипят -

.. я меньшился от этого величья.

ушла она
под угасавший смех
больной толпы.
а я стоял и мялся;

ведь эту женщину любил я больше всех.
но по сей день ей в этом не признался.

и хохотать про себя от злобы,
в прихожей сидя до темноты:
со мной отчаянно повезло бы
кому-то, пахнущему, как ты.

Дымят километры наших с тобой сигарет. Швартуется солнце в причалах твоих мегаполисов.
Курю расстояния.
Ты - мой обратный билет от пункта "погибла" до пункта "узнала по голосу".

я обещала больше о тебе не слова, но
под конец августа
этой любовью накрыло снова

разбираясь в придуманной честности,
постарайся себе не врать.
ведь умирают, кстати, от нежности,
которую некому отдавать.

я знаю людей, я видел их изнутри
вонзая искренность в грудь по самую рукоятку
я видел их души: огромные, мертвые, пустыри
с мечтами растоптанными всмятку

— Ты еще хочешь любви?
- Да. Но только взаимной. Безответную я уже пробовал, от нее исходит запах говна.