ㅤ

Мой идеал и Мое мерило.

в городе призраков, полу-разбитых витрин,
широких спин неинтересных людей-
мне любопытно наблюдать - и ты посмотри!
как выживают гиены среди гиен.
они вечно куда-то спешат,
хоть нет работы, нет семьи, нет друзей,
- нет ни шиша.
но им бы всем поскорей - просто на красный бежать.
в городе вечно сонных сопливых -
мне как-то не по себе.
на сколько б не был ты сильным-
станешь только слабей.

— Мне очень жаль, — говорю я, — если создается впечатление, что груб у меня только голос. Я изо всех сил стараюсь быть грубой во всем.

если однажды меня не окажется рядом с тобой, запомни:

ты храбрее, чем подозреваешь, сильнее, чем кажешься и умнее, чем ты думаешь.

и еще кое-что.

я всегда буду с тобой, даже если меня не будет рядом

Ты зачем ко мне пришла, родная?
Снова погрустить и помолчать?
Нам бы хоть дожить с тобой до мая,
Ну а там опять до снега спать.

Отчего ты так влюбилась, моя кроха?
Не хороший я, не ври, прошу тебя!
Разве было без меня так плохо?
Вроде, солнце светит, и поёт весна…

Почему же ты так тихо, робко смотришь?
Ты боишься, что когда-нибудь предам?
Чувствами ты жизнь себе испортишь.
Всё равно тебя в обиду я не дам!

Отчего ты снова так несчастна?
Оттого, что не люблю тебя, как ты?
Посмотри же на себя: ты так прекрасна!
Выкинь свои детские мечты!

Только всё равно мне будет плохо,
Если отвернешься от меня.

Отчего ты так влюбилась, моя кроха?
Оттого, что разлюбил тебя?

Я умру здесь. Исчезнут все частицы, из которых я состояла. Все-все. Кроме одной. Одной частицы. Она маленькая и хрупкая. Но она — единственное, ради чего стоит жить. Ее нельзя терять, нельзя от нее отказываться, нельзя позволить им отнять ее у нас. Я надеюсь, что ты сумеешь отсюда выйти, как надеюсь, что мир в конце концов изменится к лучшему. Но больше всего я надеюсь на то, что ты поймешь, когда прочтешь вот эти слова, хотя я не знаю, кто ты, хотя я никогда тебя не увижу, не буду смеяться с тобой, плакать с тобой, целовать тебя, я тебя люблю. Всем своим сердцем, я люблю тебя.

Случается порой, что человек совершенно счастлив один, сам по себе. Воспоминания о таких минутах скорее любых других спасают в трудный момент от отчаяния. Вы знаете, что способны быть счастливым в одиночестве и без всяких видимых причин. Вы знаете, что это возможно. И если человек несчастен из-за другого, безнадежно, почти органически зависим от него, такие воспоминания возвращают уверенность.

Эта холодная и безжалостная девушка не могла понять его чувств, как и не была способна на настоящую любовь. Для неё не существовало такого понятия. Не случайно она постоянно заменяла его грязными, похабными словами.

— какая соленая вода
сказал он
плавая в море ее глаз
— ты плачешь?
выбрался на берег ее тела
вытерся шелком ее густых волос
— не волнуйся
все будет хорошо
вздохнул ее эфиром
— я жутко голоден
что у нас на обед?
сел он к костру ее сердца
— ты замечательно готовишь
пообедал он ее губами
— я вздремну немного
залег к ней в душу
и сладко уснул

Найди мою душу, прошу. Если ты не сделаешь этого, пустота, что бежит у меня по артериям, сожрет меня изнутри.

Мне надо срочно уплыть,
Туда, где все ледяное.
Этим утром, минуя красный рассвет,
Заснув на трассе,
Сверну в последний момент.

Я люблю возвращаться в прошлое. Наверное, я просто не умею жить в будущем и настоящем. Но воспоминания всегда будут мне дороже всего. Даже собственных мечт и грез, которые в конечном счете ничего и не будут значить лишь потому, что они нереальны. А память… Память всегда со мной. Всегда рядом. В моих снах. В моей голове.

Иногда мне кажется, что собственные воспоминания - мое единственное утешение и успокоение. С какой радостью и болью одновременно я вспоминаю саму себя год назад, два, три, неважно… Но все это неважно. Неважно, потому что память - единственное место, где я могу быть собой. Воспоминания дороги мне. Память - все, что я имею. Единственное, чем могу повелевать и управлять.

Раз за разом заглядывая назад, я понимаю, что там было лучше, проще. Там было "моё". Там была Я. От этого, наверное, мне и больно. Но я никогда не прекращу вызывать из памяти старые образы, моменты и переживания. Слишком дороги они мне, слишком дороги.

Рано или поздно мы умрем, чего греха таить здесь. Мы умрем, но у нас будут воспоминания. У нас будет то, что никто и никогда не заберет у нас. У нас есть воспоминания. И неважно, хорошие они или плохие, но они есть.

Я скучаю по прошлому больше, чем по чему- и кому-либо здесь и сейчас.

Я оказываюсь в ловушке собственной души — того ее уголка, который больше всего ненавижу. Это твердая, мужская часть меня самой. Она заявляет о себе, чтобы вести борьбу. Заявляет с внезапностью, одновременно и отрезвляющей и приводящей меня в ужас, заставляя всколыхнуться воспоминания, бередя старые раны. Борьбу за то, чтобы спасти ту Лору, которой я снова хотела бы быть. Ту, о которой все думают, что она никуда и не исчезала. Все видят девочку в легком летнем платьице, с развевающимися на ветру волосами, с улыбкой, словно выгравированной на моем лице, — на самом же деле ее породил страх, что сегодня же вечером в любой момент за мной может явиться человек, который хочет убить меня.

Только что прочла вчерашнюю запись и неожиданно устыдилась, что еще живу на свете. Девочка, получившая этот дневник к своему двенадцатилетию, уже несколько лет как умерла. А я, занявшая ее место, ничего, кажется, не сделала, кроме одного — превратила в посмешище все те светлые грезы, которыми она жила. Мне шестнадцать, я кокаинистка и проститутка, которая трахается с сослуживцами своего отца, не говоря уже о половине мужского населения этого дерьмового города, и единственная разница по сравнению с прошлой неделей заключается в том, что сейчас мне за это платят. Моя жизнь зависит от прихоти очередного партнера, который делит со мной комнату.

Поэтому, когда я одна, моя жизнь - это ничто.

(Д. Линч)

Книги могли сказать гораздо больше, чем люди, хотя бы потому, что в них есть смысл. А люди. Что с них взять? Они пусты и серы. Именно поэтому основной контингент моего окружения составляли именно книги. И сейчас мне составлял компанию один симпатичный томик из Его библиотеки. Он тоже много читал. Может, еще и по этой причине мы так понимаем друг друга? Хоть и не признаемся друг другу в этом.
Дело было уже под вечер. Сидя на диване в гостиной, я была настолько оторвана от мира книгой, что пропустила момент, когда Он зашел. Кожа покрылась мурашками – я не видела Его взгляда, я чувствовала. Он буквально прожигал.

Легкой поступью Он вошел в комнату и опустился рядом, продолжая с нескрываемым интересом наблюдать за мной. Краем глаза я замечала, что он практически не моргал. Лишь быстро вскинутая бровь говорила о моем легком не то удивлении, не то смятении. Я перевернула несколько страниц. Спустя еще десять я окончательно потеряла терпение и оторвалась от своего занятия, гневно уставившись на Него. На Его лице лишь расплылась довольная улыбка. Гааад!

- Я не картина. Нечего на меня так пялиться.
- По мне, так нет более красивого зрелища, чем смотреть на тебя чем-то увлеченной.
- Твое дело, но глядеть и глазеть – это разные вещи.
- Ты такая милая, когда чем-то недовольна, – Он подполз ко мне ближе, рассчитывая на беспрепятственность. Я тихо фыркнула себе под нос, однако с места не сдвинулась. С чего бы мне уступать Ему?
- Скажешь так еще раз – схлопочешь по носу, – Он громко рассмеялся – ничего подобного Он еще ни от кого в жизни не слышал.

Я нарочито громко хлопнула книгой и отодвинулась совсем на край, цепляясь за спасительный подлокотник. Он не растерялся и обошел диван сзади, опустив голову так, что она практически касалась моей.

Не обращая внимание на чужое дыхание в волосах, я продолжила читать, абсолютно не вдаваясь в подробности. Едва ли я открыла книгу там, где закончила читать, но какая разница? В это время Он положил руки мне на плечи и начал их мягко массировать. Я уже третий раз пыталась прочитать строчку, но буквы расплывались перед глазами, складываясь в одно очень навязчивое имя.

- Не дает сосредоточиться, верно? – едва различимым шепотом произнес Он, наклонившись к уху.
- Ничего особенного, – Он принципиально стал массировать сильнее, увеличивая радиус действия. Его руки были везде: они касались плеч, тут же оказываясь в области шеи и чуть ниже. Его движения были сильные, но мне не было больно.

- Не пытайся мне соврать.

Он опустил руки на уровень лопаток, постепенно вырисовывая пальцем незамысловатый рисунок на них. Я тихо вздрагивала от столь неожиданных, но… таких приятных ощущений. От удовольствия мои глаза сами закрылись, а разум почти полностью провалился в негу, как вдруг Он перестал касаться моей спины. Я разочарованно выдохнула, но, опомнившись, тут же зажала рот ладонью.

Он, довольный собой, тихо хмыкнул, а после лег рядом, положив голову ко мне на колени и скрестив ноги на подлокотнике. Я даже не стала сопротивляться – это все равно было бесполезно, Он упрямее осла. Остается лишь продолжить читать, чем я и занялась…

- Ну и сколько ты еще собираешься так лежать? Пригрелся, что ли? – закрыв книгу, я обнаружила, что Его веки были опущены, а дыхание было слишком ровным. Вряд ли Он вообще слышал меня в этот момент.

Мысленно я назвала Его всеми ругательствами, которые только знала и слышала, но даже это Его не разбудило. Да и могло ли? Мой взгляд привлекло Его лицо… Оно было по-детски невинным, а прекрасные черты не искажала Его «фирменная» ухмылочка. Глаза поползли дальше, оценивающе разглядывая торс. На ум пришла весьма странная мысль о том, что без футболки Он смотрелся бы гораздо лучше. Боже, о чем я только думаю!?
Он чуть улыбнулся, почти незаметно. Но я и это умудрилась заметить. Значит, не спит! Сузив зрачки до щелочек, навевавшие мысли о сходстве с дикими кошками, я резко зажала Его нос, перекрывая доступ к кислороду.
Он спокойно приоткрыл один глаз и глухо просипел:
- Не убивай меня.
Несколько секунд я могла ничего вымолвить. Да и вряд ли бы нашлось что. Впервые, наверное, Он ТАК попросил меня о чем-то. Словно… словно я действительно могла убить Его. Убрав от Него руку, Я тупо уставилась во все еще открытую книгу, буквы которой мало-помалу складывались в слова, в которые я лишь постепенно смогла вникнуть.

<…>

Прошло уже около часа, а этот большой ребенок (с нечеловеческими запросами) все еще лежал у меня на коленях. Все так же с закрытыми глазами. Может, и сейчас притворяется спящим? Неплохо бы проверить.

Я наклонилась к Нему поближе, чтобы посмотреть, не приоткрыт ли у Него какой-нибудь глаз. Но веки были абсолютно расслаблены, а на лице была слабая, чуть заметная улыбка. Я наклонилась еще ближе, стараясь дышать как можно тише, хоть это и было невозможно – сердце колотилось, как бешеное. Повинуясь секундному порыву, я наклонилась так близко, что коснулась губами Его губ. Но и этого легкого прикосновения хватило: на меня тут же уставилась удивленная пара глаз.

«А все Он виноват! Нечего спать на моих коленях, коварно поджидая удобного случая! Я не кровать и не подушка Ему! И вообще, кто сказал, что это было специально?! Это было нечаянно, я просто пошатнулась и…»

Неизвестно, что бы еще выдумал мой мозг, если бы Он не взял инициативу в свои руки. Улыбнувшись, Он ласково притянул меня к себе, позволив продолжить «случайность». И я, как ни странно, не стала возмущаться, а лишь тихонько прильнула к Его губам.