— Бабушка, а как ты поняла, что он тот самый?

— Я просто угорала по Лёхе Щербакову, а он спросил "А что случилось?"

Итс офишиал, мой идеал человеческого существа мужского пола на 50% состоит из вышеупомянутого комика и еще на 50% из Николая Комягина. Даже не знаю, что еще сказать на эту тему, кроме реплики моей сестры о том, что у моей любимой группы шортпарис аритмия.

А я очень ревнивая, причем ревниво-тревожная. Знаете, раньше такого не было, а теперь, в этих обстоятельствах, я очень боюсь всякого разного "а если вдруг". Раньше меня это заводило, все эти девушки до, а теперь только расстраивает. Как любовь влияет на самооценку.

И если раскручивать дальше, до конца (как я обычно ем слоеную улитку со шпинатом из "Перекрестка"), то боюсь я всего лишь того, что окажется кто-то лучше меня. Какая-то более идеальная женщина. Узкая, абсолютно гладкая везде, включая голову изнутри, превосходящая меня во всем. А я просто…

Я очень болезненно воспринимаю свой вес сейчас — больше я не была никогда в жизни. Болезненно воспринимаю новую прическу: я не я, и в глаза постоянно лезет. Вены, волоски и прочие несовершенства добавляют, но я борюсь изо всех сил, и этим летом даже смогла победить свои голые ноги. Вообще я начинаю понимать, что пора становиться более конвенциональной, ухоженной, близкой к стандарту — чтобы потом с легкостью этот стандарт нарушить. На рынке невест я с каждой секундой теряю ликвидность, но нет, не становлюсь умнее. Даже со всеми этими прочитанными книгами.

Незнакомец в вк попросил запрещенную соцсеть и ничего не ответил больше, как тут не психовать?

’ma let down my hair ’cause I lost my mind

Bey is back and I’m sleepin’ real good at night

(Good at night) and we back outside

You said you outside, but you ain’t that outside

Worldwide hoodie with the mask outside

In case you forgot how we act outside

Got motivation (motivation)

I done found me a new foundation, yeah

#писатель а #дневник а #рефлексия #юмор

"Я не виноват, Вера Николаевна, что богу было угодно послать, мне, как громадное счастье, любовь к Вам. Случилось так, что меня не интересует в жизни ничто: ни политика, ни наука, ни философия, ни забота о будущем счастье людей — для меня вся жизнь заключается только в Вас. Я теперь чувствую, что каким-то неудобным клином врезался в Вашу жизнь. Если можете, простите меня за это. Сегодня я уезжаю и никогда не вернусь, и ничто Вам обо мне не напомнит.

Я бесконечно благодарен Вам только за то, что Вы существуете. Я проверял себя — это не болезнь, не маниакальная идея — это любовь, которою богу было угодно за что-то меня вознаградить.

Пусть я был смешон в Ваших глазах и в глазах Вашего брата, Николая Николаевича. Уходя, я в восторге говорю: „Да святится имя Твое“.

Восемь лет тому назад я увидел Вас в цирке в ложе, и тогда же в первую секунду я сказал себе: я ее люблю потому, что на свете нет ничего похожего на нее, нет ничего лучше, нет ни зверя, ни растения, ни звезды, ни человека прекраснее Вас и нежнее. В Вас как будто бы воплотилась вся красота земли…

Подумайте, что мне нужно было делать? Убежать в другой город? Все равно сердце было всегда около Вас, у Ваших ног, каждое мгновение дня заполнено Вами, мыслью о Вас, мечтами о Вас… сладким бредом. Я очень стыжусь и мысленно краснею за мой дурацкий браслет, — ну, что же? — ошибка. Воображаю, какое он впечатление произвел на Ваших гостей.

Через десять минут я уеду, я успею только наклеить марку и опустить письмо в почтовый ящик, чтобы не поручать этого никому другому. Вы это письмо сожгите. Я вот сейчас затопил печку и сжигаю все самое дорогое, что было у меня в жизни: ваш платок, который, я признаюсь, украл. Вы его забыли на стуле на балу в Благородном собрании. Вашу записку, — о, как я ее целовал, — ею Вы запретили мне писать Вам. Программу художественной выставки, которую Вы однажды держали в руке и потом забыли на стуле при выходе… Кончено. Я все отрезал, но все-таки думаю и даже уверен, что Вы обо мне вспомните. Если Вы обо мне вспомните, то… я знаю, что Вы очень музыкальны, я Вас видел чаще всего на бетховенских квартетах, — так вот, если Вы обо мне вспомните, то сыграйте или прикажите сыграть сонату D-dur, № 2, op. 2.

Я не знаю, как мне кончить письмо. От глубины души благодарю Вас за то, что Вы были моей единственной радостью в жизни, единственным утешением, единой мыслью. Дай бог Вам счастья, и пусть ничто временное и житейское не тревожит Вашу прекрасную душу. Целую Ваши руки." Куприн. Гранатовый браслет.

#о любви

Проснувшись в 3 часа ночи от того, что организм решил мне ярко продемонстрировать важность отдыха, который в последнее время в моей жизни отсутствовал, я думала только об одном - нужно написать о периоде миндального супа. Краткая история, длинною в полтора года. То, что не забылось и не успело потеряться. Часть 1.

Я отравилась. Будто предыдущая работа не хотела меня отпускать (угораздило отравиться эклерами из пекарни только после увольнения оттуда). Но собеседования я прошла, затем и тренинг, малость офигевая от самих заданий. Благодаря Вадиму и Саше, которых я знала с той же пекарни, было гораздо спокойней находится в офисе. Утром мы выходили во дворик, где Саша курил и постоянно общался с новыми людьми, а я остро ощущала себя лишней - хотелось спрятаться, но я лишь крепче сжимала чашку отвратительного растворимого кофе и боялась сказать хоть слово. Моим первым соседом стал Назар. Сердце странно себя вело в его присутствии. Тогда же я поняла, что это некая защитная реакция организма - ему нужно зацепиться за кого-то. Спасательный круг, хоть и работает это странно. Мне нравилось слушать музыку, что доносилась из его наушников - маленькое преступление. Спустя неделю я стала частью новой команды. Первое "переселение" и первый шок от внезапных перемен, что в будущем стало регулярным. Постепенно я начала разговаривать с людьми рядом. Попробовала пообедать на кухне, но это оказалось стрессом, так что я убегала из офиса в ближайшую столовую или ела панини в скрытом дворике на скамейке, чувствуя себя слишком одиноко. После обеда рядом были забавные люди. Тарас, Виталик, Вова, Оксана и Юра. Они много шутили, я много смеялась. Только я привыкла к этой веселой обстановке, как мне сказали, что я переселяюсь в "карцер" - крохотный кабинет без окон. Из новых соседей мне была знакома только Иванка - там-то мы и сблизились. Было неуютно. Если в большом опенспейсе много людей и на тебя особо не обращают внимания, то тут отчетливо слышался каждый звук. Я простудилась. Стеснялась кашлять. Постепенно ребята рядом привыкали друг к другу, а я успокаивала себя мыслью, что и со мной это случится. Вечерами сбегала к Оксане и Тарасу.

Непривычно было видеть Колю, тимлида апрруверов ("большая шишка") в карцере. Он торопливо подходил к каждому, заглядывая в мониторы. "В релаксе через 20 минут", - сказал он мне. Я испугалась. Все вокруг начали меня поздравлять. А я билась головой об стол. Работа больше не шла. На следующий день я вернулась в большой опенспейс с перепуганными глазами. Мне объясняли новые правила и обязанности. "Паша, зачем?!" - ныла я, явно не готова к повышению. Слишком рано! Назар вновь стал моим соседом, а единственный плюс моего пребывания в карцере заключался в том, что я не буду видеть этого парня, а значит, приведу свои чувства в порядок. Ха-ха. Позже нас переселили на второй этаж, к другим апрруверам, которых я боялась. До этого я с завистью наблюдала за тем, как они легко общаются, как много смеются и ходят компаниями. Я была там чужой. Утром старалась прийти как можно раньше, чтобы здороваться с меньшим количеством людей. Для них "пятюни" были традицией, а для меня - вызовом. Большую часть времени сидела в наушниках и слушала аудиокниги Назара, который третий раз стал моим соседом. Дни проходили, я начинала адаптироваться к происходящему и становится чуть уверенней. Тогда же вновь объявили, что нас ждет очередной "переезд", обратно на первый этаж. Коля разрешил выбирать, кто где и с кем хочет сидеть и все поспешно бросились к нему занимать места. А я сидела и… сидела. Коля скинул файл с новой рассадкой. Справа от меня разместили рыжеволосую девушку, которую я старалась избегать изо всех сил, и Тараса после обеда - моя радость. Слева же - Вику (она мне здорово помогала все это время) и некого Сашу. Ну, можно жить, подумала я, и осталась в офисе подольше, тогда же с Назаром общение стало легким. Всего на один вечер.

Этот "переезд" стал поворотным моментом во всей "миндальной" истории. Именно на новом месте я сблизилась с людьми рядом и раскрылась им, перестала стесняться себя и стала уверенней себя вести, стрелять шутками и напевать песни. Там я познакомилась со второй Иванкой, начала ходить обедать на кухню (не одна!), дурачиться с парнем, которого боялась с самого первого дня работы (он тогда грозным тоном выкрикнул мою фамилию на весь опенспейс), участвовать в играх и с легкостью здороваться и прощаться с помощью "пятюни", вести упоротые беседы с Тарасом и обживать рабочее место приятными мелочами. В первый день, 6 ноября, появился тот самый "некий Саша", который оказался самым главным человеком. У него причудливо торчали волосы вверх, он много суетился, но чувствовал себя "в своей тарелке". Я наблюдала, как они без умолку болтают с Иванкой, но не успела заметить, как присоединилась к ним. На второй день он назвал меня душой. На третий я взяла за привычку делать двойную норму скринов - себе и ему. А через месяц начала писать о нем в блокноте. Я ходила на работу ради вечеров, нашего общения и многозначительных взглядов и прикосновений. Мы образовали некую четверку: я-Саша, Иванка-Андрей. И это было самое удивительное время. "Сейчас самый счастливый период, нам надо это ценить и наслаждаться каждым мгновеньем", - неустанно повторяла я Иванке, когда мы возвращались поздно домой. Приближался день св. Николая. Мы решили каждому из нашего ряда подарить деревянную фигурку. Саша взял отпуск на неделю, к чему я, оказалось, совершенно была не готова. Тогда я в полной мере осознала, что не могу больше без этого человека. Когда он вернулся с объятиями, его ждала деревянная овечка. Я тогда впервые психанула от обиды и выбежала с опенспейса, а он рванул за мной, осознав свою оплошность. Время до Нового года было чудесным. С надеждой и любовью.

10 дней у меня на передержке была месячная девочка-щенок китайской хохлатой. за 10 дней эта мелкая бестолковая дрянь искусала и исцарапала всех в семье, пометила абсолютно все ковры в квартире, а тот, который в зале, вообще стоит выбросить, я не спала больше четырех часов ни в одну из ночей, не говоря уже о бесперебойном сне, потому что она просыпается каждые 2 часа, а то и чаще, и ее надо укладывать, как новорожденного ребенка, оставила затяжки на всех свитерах и диванном покрывале, разгрызла все свои игрушки и мамины тапки, она постоянно хочет есть и визжит, когда видит, что ты ей накладываешь, но ест так быстро, что даже не жует и потом икает, не давала есть нам, лезет в рот и тарелку, и не дай бог ты ей не дашь что-то из тарелки - тiкай з городу, обгрызла провода и разорвала пакет с мусором. и да, у меня на нее аллергия, и от нее у меня страшно болел желудок, и да, я возилась с ней 90% времени.

сегодня в 8 утра ее забрали к постоянным хозяевам в качестве подарка ребенку на День Святого Николая. я реву пятый раз за день, разбирая ее нору у телевизора. женщина, которая ее относила, сказала, что Сарделька беззвучно плакала, когда ее несли в другую семью.

тот момент, когда сама купила сладости на День Святого Николая, зная, что маме не до этого, но утром обнаружила гору сладкого на ноуте, в том числе немецкую шоколадку с имбирным печеньем ^_^