Это просто Вьюи блог

Как показывает практика, люди (не все конечно), но подавляеющее большинство не хотят работать, даже если имеется дикая потребность в финансах.

Нет. Они конечно ищут работу, но работать не хотят.

Ведь намного проще не в официанты идти, а например, засесть администратором в каком нибудь сомнительном месте. Ну это уже не мое дело.

А вот я еще 7 лет назад подписала себе приговор и работать буду и учиться всю жизнь.

И скорее всего меньше проживу.

Так что еще не известно, что лучше.

Спасать жизни или работать в сексе по телефону.

Смотрите хорошее качественное кино. Кино, после которого остается послевкусие. И пусть оно будет тяжелое, как каменная крошка на зубах, но вы почувствуете для себя то, что скорее всего перестали давно чувствовать.

Ваши проблемы вдруг станут ничем после обычных 1,5 часов стоящего просмотра произведения, потому что невидимая рука обязательно влепит пощечину, вернув к жизни и к бездне раздумий.

На ум приходят:"Жить" (2012 г), "Юрьев день", "Волчок", "Сибирь монамур"

У этой девушки были удивительные брови. Будто чудесные нежные ели ложились иголка к иголке. Они чудесно пахли. И она чудесно пахла. Лесная. Каждая трещинка ее губ мгновенно исчезала, когда она улыбалась, обнажая белую эмаль зубов. Улыбается и мир вокруг краше. Улыбается и подушечки щек, казавшиеся втянутыми, вдруг наливаются и поднимаются, будто сладкие пышечки самого лучшего пекаря в Праге. Ее можно было любить лишь за улыбку.

Нет смысла вообще ни в чем, покуда мне ты беспробудно снишься.

Мне так часто вас жаль. По-человечески, от всей души.

Жаль, когда вы соревнуетесь у кого какой айфон и сколько у кого подписчиков в инстаграме.

Жаль, когда вы мучаете себя, вживляя капсулы искусственных волос, а нарощенные ресницы больно впиваются в кожу века или слизистую оболочку глаза.

Мне жаль вашу кожу, особенно, когда она уже не может воспринимать ультрафиолет и на ней образуются безпигментные белые участки.

Ждать автобус на ЖДвокзале бесценно :)

Хочется быть Спасенной, а не Потерянной.

И быть счастливой. Не увядать. Улыбаться. Научиться любить разное: повседневность, простых и глупых людей, быт, работу, раннее утро.

Вот так взять и найти счастье в простоте, а прелесть в спокойствие.

Подлататься. Подлатать себя внутри и двигаться дальше. Принять все что имею с любовью и благодарностью.

И простить.

Он шел по городу. Урбанистические сюжеты осточертели ему до такой степени, что хотелось перевернуть с ног на голову все тридцатиэтажные дома своего города, шумные торговые центры, супермаркеты, даже самый маленький камень, бездельно лежащий на дороге, чтобы хоть как-то изменить то, что причиняло боль.
Он идет по мостовой. В глазах печаль. Больше ничего. Печаль с крупицами скорби, как капучино с корицей, которую может быть никто и не заметит, если нет особой цели.

Скорбить об ушедшем с концами Счастье. Скорбить без устали, двадцать четыри часа в сутки, даже во сне. По-настоящему.
Он идет твердой поступью, но разум его не тверд. В голове все перемешалось. "Все? Конец? Может быть все еще можно вернуть? "
Фонари разбиты ровно через один. Даже смешно и странно как-то. Может кто-то специально, ради смеха?

В окнах давно погас свет, во всех. Опять же странно. Он не может быть потушенным во всех окнах, наверняка кто-то не спит. Ветер обдувает лицо с такой силой, что невозможно полностью открыть глаза. Необычный ветер. Ветер с моря. Он всегда оставляет на губах немного соли. Знобит."Еще немного… И я приду. Терпи."-все что крутилось в голове. Он огибает старую мусорную свалку, сворачивает немного влево. Берег, виднеющийся в далеке, кажется ненастоящим, как в старом мультфильме "Русалочка". Картонный берег.
" Нет. Это не то." На берегу никого не было.

Крик.
Он думал, что крикнул слишком громко. Думал, что его услышали на другом конце города и в потухших окнах, где наверняка кто-то да не спал, все-таки загориться свет, но его слова просто слетели с губ, подхваченные порывом ветра.
Ноги подкосились от бессилия, он упал на грязный песок. Старый общественный пляж с окурками и битыми стеклами, использованными презервативами и птичьим пометом. Но ему было все ровно.
Закрыв глаза, совсем не плотно, чуть опустив веки, он еще долго стоял. Крупные соленые капли спускались по щекам сами собой. Крупные слезы.
Это был не тот берег. Не тот берег, где он встретил свое Счастье.

Привет. Меня зовут Ира и мне всего пять. Мне кажется я очень взрослая, теряю интерес к куклам, либо мои куклы не совсем меня устраивают. Кривой с косыми глазами Кен да еще и со светлой слегка рыжеватой резиновой шевелюрой, облаченный в черный смокинг с бабочкой, скорее вызывал жалость. Такой амимичный, никак не симпотичен мне и тем более не симпотичен моей красотке Барби. Самой настоящей, не подделке. Но глядя на нее становится тоже как то печально: вязаный вручную мамой коричневый сарафан, едва прикрывает энное место, оригинальная обувь давно безвозвратно потеряна в тринадцати квадратных метрах нелюбимой квартиры. У них нет детей, мастерить их желания никогда не было. Совсем забыла! В их семье имела место мебель: белый шкаф, в котором одиноко лежало грязное белое свадебное платье, резиновый диван цвета фуксия, такого же цвета, но пластмассовое кресло, телевизор без экрана. Сейчас мне непонятно почему платье было грязное и замызганное, так как церемонию бракосочетания Кена и Барби я точно не проводила.

Всем вышеуказанным я пыталась скрасить свой досуг ну или, по крайней мере, делала вид.

Делала вид, пока не приходили они.

Света и Витя. Неразлучны. Брат и сестра. Света и Витя. Всегда смеющиеся и никогда не болеющие дети. Мои лучшие друзья.

Самое приятное, в нашем с ними союзе, было их внезапное и всегда приятное появление. Думаю, что не удивлю, если скажу, что это происходило в минуты моего одиночества.

Я закрываюсь на щеколду. Я принимаю ванну, справляю нужду. Я возвращаюсь из булочной, рисую, играю в школу. Они со мной.

Света явно была лидером. Ну это и понятно, ведь насколько мне не изменяет память, Витя был ее младшим братом. Очень похожи друг на друга. Темно-русые волосы (правда темнее моих), Витя коротко острижен, у Светы жидкие косы, заканчивающиеся белыми бантиками. Коричневая советская форма, коричневые колготки в рубчик. Простые дети.

Но такие бесстрашные.

Мои друзья.

Она лежала на траве. Такая одухотворенная. Глаза прикрыты не полностью, на губах блаженная улыбка, волосы не обрамляют лицо как обычно, их просто нет. Худое изнеможденное лицо светится. Она как будто пытается впитать в себя каждую крупинку света. Каждая отравленая клетка жаждет жить, хватает, пьет тепло.

Химиотерапия изуродовала ее до неузноваемости.

Она что-то пытается сказать. Приходиться наклоняться, чтобы ее услышать. Говорит о погоде, о том, что соскучилась по солнцу, что чувствует себя гораздо лучше.

Мне кажется будто земля уже приняла ее. Каждая травинка так нежно обнимает худые руки, ноги, тело. Куст жимолости, качаясь на ветру, приветливо зазывает.

Снова что-то шепчет. Хотя скорее пытается, слова уже не разобрать, только сухие потрескавшиеся губы очень быстро двигаются. Я судорожно пытаюсь прочитать по губам.

"Умирать совсем не больно."

В какую-то секунду она замолчала. Лицо расплылось в улыбке. Самой искренней и доброй ее улыбке. Ей было небольно.

Мы никогда не были просто людьми, которым было хорошо вместе. Я любила его руки.. Большие руки все в мозолях от тяжелой физической работы.Самые теплые и нежные. Казалось, когда мои пальцы переплетались вместе с его пальцами, из его ладоней шло тепло.. Это живительное тепло двумя столбыми проходило через мои руки и направлялось прямо в сердце.. И не было ничего прекрасней. Он просто спал, а я наблюдала, как он спит.. Проводила пальцами рук по контуру его лица, боясь разбудить..

Я закрываю глаза. Там он.

Я не должна была плакть при нем не должна была показывать, что мне больно.

Никогда не забуду эти чувства внутри меня, когда ресницы не поднимаются под тяжестью соли от бесконечных слез, хочется просто закрыть глаза и представить море. Море и одинокий маяк. Вот оно место моего уединения. Я слишком любила то, что не следует. Слишком растрачивалась. Мне нужно залатать дыры внутри. Но получится ли?

Удивительно насколько еда укарашает жизнь людей и насколько отношение людей к еде разнится.

Когда ты идешь домой счастливый и голодный, пластиковый контейнер с содержимым из салата со спаржей, очень греет твою душу. Не меньше греет душу внушительный двухсот пятидесяти грамовый кусок малосоленой семги. Кстати, счастливый ты идешь домой именно потому, что в пакете имеется любимая еда, а процесс трапезы никто разумеется не нарушит. Но у меня у одной есть некое чувство разочарованности после еды? Это очень сложно по-человечески объяснить, но процесс употребления пищи приносит мне большее наслаждение, нежели ощущение полоного насыщения. Выходит я раб еды? Ведь по-сути я ем не для того, чтобы утолить голод, а для того чтобы есть: чувствовать вкус, консистенцию, чувствовать запах. Фиг разберешь.

Заголовок (не обязательно). Так написано над тем местом, где должен быть тот самый горемычный заголовок поста. Так же, наверняка, необязательно как и сам текст. Так же необязательно, как и наличие мозгов, души, сердца, понимания, доброты, отзывчивости.

А я вот хочу. Хочу и заголовок и текст, хочу писать. Да, да, да. Именно писать, изрекаться. Для себя. Чтобы потом жадно перечитывать и смеяться над собой, какой дурой я была, предположим, месяц назад. Это забавно. Не правда ли? :)