КУРСЫ ФРАНЦУЗСКОГО

Очень часто нас всех осуждают: за одежду, за музыку, за поступки. Буквально каждый хочет влезть в нашу жизнь, считая, что именно он тот человек, который сможет наставить нас на путь истинный. Но знаете что? Какая им к черту разница, что я ношу и что говорю, если они даже не знают, что я ем на завтрак или какие книги читаю перед сном? Разве тот, кто не знает про нас практически ничего, может указывать, как жить? Нет, конечно! Но не всегда мы отстаиваем свою точку зрения, прислушиваемся, меняемся. А потом от этого же и страдаем. Прекратите! Это не их жизнь, а ваша. Это ваше право, слушать ли вам рэп или рок, носить ли длинные юбки или забивать тело татуировками! Если я захочу, я соберу всех своих динозавров и приду в универ, и мне плевать, если кому-то покажется это странным.

Ты пиши. Я действительно всё читаю,
Только слов не находится для ответа.
Если честно, то я до сих пор не знаю,
Как в тебе умещается столько света.

Одиноких видно по глазам. По больному, воспалённому взгляду, ищущему что-то, на миг замирающему и соскальзывающему с чужих лиц, как вода, как талый снег… Одиноких видно в сети, отчаянно впечатывающими своё тепло в затёртые клавиши, когда другие, счастливые, любят друг друга, смеются в тёплых обьятиях, разукрашивают поцелуями кожу, сверкают бокалами под бой курантов… Одиноких видно по рукам. Нервно дрожащим пальцам, меняющим сигарету за сигаретой, чертящим по поверхности пустоты чьи-то имена… Одиноких видно по словам. Горьким, надрывным, спрятанным за напускными улыбками и наигранным равнодушием… Одиноких видно… И глядя в них, в эту холодную печаль, в эту звенящую пустоту, в эту неуспокоенность сердец, так не хочется вдруг оказаться одним из…

— Открывай! — сказала Мэри Поппинс таким голосом, что Джейн немедленно закрыла глаза и открыла рот. И градусник немедленно скользнул туда. — Я хочу знать, как ты вела себя в мое отсутствие, — строго сказала Мэри Поппинс.
Она вытащила градусник и поднесла его к свету.
— «Легкомысленная и неаккуратная», — прочитала она.
Джейн широко открыла глаза.
— А я ничуть не удивлена! — сказала Мэри Поппинс и поставила градусник Майклу.
Вытащив его, она прочла:
— «Большой шалун и озорник» !
— Неправда! — сказал Майкл сердито.
Мэри Поппинс вместо ответа сунула ему градусник под самый нос, и он прочел по складам:
— Боль-шой ша…
— Видишь? — торжествующе поглядела на него Мэри Поппинс.
«Капризный и драчливый» — такова была температура Джона.
А когда проверку прошла Барби, градусник показал: «Донельзя избалованна» !
— Гхм! — фыркнула Мэри Поппинс. — Пожалуй, я вернулась вовремя!
Наконец она поставила градусник себе самой, подержала его одно мгновение и вытащила.
— «Полное совершенство во всех отношениях», — прочитала она, и самодовольная улыбка заиграла на ее лице.

АХАХАХАХА ПАТРИИИИК