Что-то, кажется, мы по плану идем.
У меня полная голова вопросов, а задать я могу такую ничтожную их часть, что когда мы расстаемся, я эмоционально выключаюсь. Ощущение недостаточности общения зашкаливает, система проседает. Я буквально открываю рот, чтобы спросить, но вопрос застревает. Шутки, смех, вопросы по машинам — пожалуйста. Все, что дальше этого, Кто-то аккуратно пресекает, дает место его вопросам. И он их задает, очень прямо, и все бьет в область сердца. Задай их кто-то другой, я бы и отвечала по-другому. А так девятая заповедь: не лжесвидетельствуй.
Это потом я иду домой, и в голове накапливаются ответы, которые я действительно хотела бы дать, вопросы, которые требуют его слов. А там — в точке события, моя реакция снижается до критического минимума. И это при том, что я знаю, как быстро и точно иной раз в моей голове созревают слова.
— Чем медленнее, Маша, тем лучше, — говорит он мне, и мы ползем в параллельную парковку. Но я знаю, что только на 50 % это совет по вождению.
— Я с Вами хирургом стану, – говорю ему, и он цепляется, со своей разогнанной реакцией, спрашивает, а какое у меня образование.
И я отвечаю, но спросить то же самое уже не могу.
И еще: я включаю поворотник, заднюю передачу и замираю, вспоминая, что еще нужно сделать.
— Ты помнишь, что я тебе говорил? — спрашивает он у моего замешательства.
— Вы постоянно мне что-то говорите.
— Считай, что я еще не начинал, — хмыкает он, а я вспоминаю, что нужно выкрутить руль на полтора оборота влево.
Хорошо идем. Посмотрим, как я сдам экзамен при такой невозможности разорвать эту связь.