как одна смс делается эпиграфом
долгих лет унижения; как от злости челюсти стискиваются так, словно ты алмазы в мелкую пыль дробишь ими
почему мы всегда чудовищно переигрываем,
когда нужно казаться всем остальным счастливыми,
разлюбившими
Переигрываю: придерживая уголками губ сигарету и помешивая в чашке кофе, поправляя волосы и звучно смеясь, подпевая любимым песням и подбирая одежду на завтра. Поджаривая стейки, гладя одежду, отводя подведенные черным глаза в сторону, улыбаясь и произнося колкие фразы, выплевывая заверения в абсолютном равнодушии и признавая безмерную глупость.
Заламываю руки хохочу и тараторю без умолку, только вот когда вспоминаю, стекленею вся разом и вздрагиваю, нервно оглядываясь вокруг себя в поисках зажигалки и пачки сигарет. Да так бывает накатывает, что аж ноги подкашиваются и сердце куда-то в пятки падает, по дороге все изнутри до крови обдирая острыми краями.
И нет, жаль не себя просто, не времени потраченного, а доверия своего жаль, потому что его есть четко отмеренное количество, и ведь в итоге, уже под конец жизни может и не хватить кому важному, более достойному, вескому, умному и с ленцой в руках перекатывающем бокал с чем покрепче. Так тяжело было заново учиться людям доверять, открываться, рассказывать все на свете, что и не знаешь как решилась на это, впрочем, получив очередной пинок под зад из небесной канцелярии и сдавленный смешок кого-то уверенного в таком исходе.
Как же мне забыть его, прекратить думать, мучить себя глупыми мыслями и нереально важными делами, которые в обилии скопились за время ему посвященное, как будто для него вытесанное, идеально подходящей нишей в твоей жизни, которую теперь надо будет долго закладывать керпичиками, саму себя, кляня при этом, на чем свет стоит.
Берешь бумагу в руки и водишь по ней ручкой, выписывая, вырисовывая всю свою боль (господи, сколько же ее вытерпеть то можно вообще), как будто ее станет меньше, если ты в каком-то виде сможешь ее скомкать и сжечь. Бывает, вдоволь наплачешься и внутри, только пустота и усталость остается, и ты вроде как радуешься, что вот, наконец, отпустило. Но не тут-то было, подожди часок, сил наберись и так по голове ухнет, что коленки подкосятся, и сердечко так колотиться начнет, что забудешь где таблетки валяются и как вообще открыть бутылку с водой.
А страшнее всего, пожалуй, осознавать свою ничтожность, ведь только ничтожества не достойны объяснений. Сядь, в угол забейся, колени обхвати, часто наедине с собой ведь бываешь и подумай, поумоляй Всевышнего, что бы он тебе послал прозрение какое, что бы хотя бы объяснил, что ты, чертовка, не так делала, что теперь тебя так наказывают жестоко.
Лучше уходить хлопнув дверью после громкого скандала, пощечину отвесив звонкую и шикарно цокая каблуками, а не вот так вот оставаться тет-а-тет со своей горячей, глупой головой вдвоем и ждать неведомых новостей, неведомого чего ждать. Ждать пока отпустит и ты сможешь в молчании думать о чем-то куда более масштабном и важном, деловом может даже, или хотя бы чем-то новом, потому что как оказалось, мысли тоже могут приедаться и доканывать тебя до черты какой-то тонкой, но очень ощутимой при переходе.
И даже как-то жаль следующего божьего посланца, который попробует выслужить, заслужить твое доверие, твое уважение и понимание, хотя и понимаешь, что рано или поздно ты сдашься и опустишь руки перед кем-то новым и совершенно иным.
По прежнему занимает он мои мысли и это явно перерастает в клинический диагноз. Все же ты с каждым днем отвоевываешь все больше места для себя, становишься единственным, затирая его слова из памяти твоими. Дивно, но как-то недосягаемо для моего понимания, как можно вздрагивать от сообщений, таких ощущений он мне никогда не дарил, не мог, а может сразу утопил в том, что я от тебя получаю как таблетки в больнице – в строго дозированных порциях, не больше стольки-то в сутки, но и не меньше того, что необходимо, для того, что бы совсем не уничтожить желание приоткрывать глаза по утрам. Определенно от него, я больше ничего кроме объяснений не жду, и ждать уже никогда не буду. А вот просыпаться по утрам и не быть уверенной, что ты мне пожелаешь доброго утра, действительно перерастает в фобию.
Кто тебе, черт подери, подарил такую власть надо мной? Мой тебе совет, вернуть хотя бы часть, пока не стало слишком поздно, потому что я стараюсь ничего в жизни не бояться, да вот только чем больше стараюсь, тем меньше выходит.